Олег смотрел на свои ноги ничего не выражающим взглядом. Контуры ступней становились расплывчатыми.
Наконец, когда вода поднялась почти до бедер, Мила выключила ее.
— Я должна задать тебе несколько вопросов. Тебя когда-нибудь беспокоило высокое давление?
Олег помотал головой.
— Астма? Проблемы с почками? Печенью? Нет? Замечательно! — Мила просияла. — На, — сказала она, протягивая ему две таблетки.
— Что это?
— Просто проглоти их, мой хороший. Тебе станет легче, поверь мне.
Олег послушно слизнул беленькие кружочки. Из-за жажды ему долго не удавалось проглотить таблетки, и он закашлялся.
Мила куда-то упорхнула, а Олег переступил ногами. Становилось холодно.
«Потерпи, — заскрипел все тот же отвратительный голос. — Скоро тебе будет тепло. А потом горячо».
Находясь на грани истерики, он из последних сил пытался отогнать от себя ужасающие мысли, облепившие его мозг злыми пчелами. Но реальность плавала на поверхности, прямо перед глазами. Его хотят сварить. Как курицу.
Вернулась Мила, катя перед собой поскрипывающую тачку. На ней лежал большой газовый баллон, к горловине которого был прикручен самодельный распылитель.
— Тяжелый, зараза, — пожаловалась она, убирая с лица прядь волос.
Тем не менее женщина довольно ловко установила баллон под котлом, затем выудила из кармана джинсов зажигалку, повернула вентиль.
— Милая Мила мужа отравила, деревню всю спалила, — тихонько бормотала она.
Олег слышал каждое слово и заскулил. Так страшно ему еще никогда не было.
— Я очень прошу вас, не нужно, — задыхаясь, канючил он.
Глаза парня наполнились слезами. Он продолжал молить ее, а его язык ловил теплые соленые слезы.
Внизу раздался хлопок, и Мила выпрямилась.
— Ты читал сказку «Конек-Горбунок»? — осведомилась она, убирая зажигалку в карман. — Там царь заставил Иванушку прыгать в кипящее молоко, а потом просто в кипяток.
— Не надо! — Олег уже не ныл, а рыдал.
Мила обняла его, прижала к себе.
— Не плачь, пожалуйста, малыш. Я ведь очень люблю тебя. Иванушка потом стал царевичем. Красивым. Ты тоже будешь очарователен. Обещаю. Только в несколько ином виде. — Она засмеялась, глядя на голубовато-жадные огненные языки, рвущиеся из жерла баллона.
Благодаря специальной насадке на горловине напор пламени был в разы сильнее, чем на обычном баллоне, а его подача равномерно распределялась по всему дну котла.
— Все будет хорошо. Хочешь, я принесу сюда магнитофон или почитаю тебе книжку? У тебя должно быть хорошее настроение. Иначе твои отрицательные эмоции отразятся на нашем совместном блюде. Я ведь повар! Ты, наверное, знаешь, как ухаживают за коровами, которых откармливают на мраморную говядину? Им делают массаж и дают слушать музыку.
Олег безудержно плакал.
— Поцелуй меня. — Она опять прижалась к нему.
Олег неожиданно ухватился зубами за нижнюю губу женщины. Она вскрикнула. Парень сжал челюсти и насквозь прокусил мягкую плоть. Его рот тут же наполнился соленой кровью.
Мила отшатнулась, держась руками за окровавленные губы. Олег сплюнул в воду розовый сгусток.
— А ты мог бы выпить кровь, когда твоя жажда станет совсем невыносимой? — Мила взяла влажную салфетку и прижала ее к кровоточащей губе.
Олег молчал. Он смотрел вниз и видел, как со дна котла начинает подниматься вереница крохотных пузырьков. Подошвы ног начали чувствовать тепло. Парень попытался толкнуть бак, но тот оказался слишком тяжелым.
— Ладно, — сказала Мила, так и не дождавшись ответа. — Я не обижаюсь на тебя. В сущности, ты просто ребенок. Ты должен сказать мне спасибо за то, что Артур не выдрал тебе ногти и зубы. Что это за суп — с такими вот приправами? А я тебя пожалела. Милая Мила писателя сварила! — Она резко развернулась и почти бегом выскочила из камеры.
Катя старалась отводить глаза, но они все время возвращались к этим проклятым банкам с фотографиями Олега.
«Они его разрубят, как Слона, и расфасуют по банкам».
— Дядя Витя, вы на меня все еще злитесь? — спросил Артур.
Виктор сплюнул, затем вкрадчиво сказал:
— У тебя на ногах цепь.
Артур с недоумением уставился вниз, словно до фразы Виктора ему и в голову не приходило, с чего это ему так неудобно ходить.
— Ну да, — неуверенно произнес он, переступив пыльными тапками. — Она говорит, так нужно.
— Значит, не хочет тебя отпускать, верно?
Артур озадаченно смотрел на Виктора, пытаясь сообразить, куда он клонит.
— Она… — начал он, но Виктор перебил его:
— Мила знает о том, что ты убил своего отца?
— Я не убивал, — испуганно залепетал Артур, лицо которого стало напоминать горелую, растрескавшуюся покрышку. — Я любил своих родителей!
— Ты убил его и повесил на крюк в подвале, а всем сказал, что он просто исчез, — жестко проговорил Виктор. — Ты в курсе, что твой отец и она были любовниками? Эта женщина обожает его даже сейчас!
Артур шумно сглотнул.
— Я…
— Ты в такой же заднице, как и мы, — подвел итог Виктор. — Она убьет тебя. Можешь не сомневаться.
Запавшие глаза старика на мгновение вспыхнули нехорошим блеском. Темный язык просунулся сквозь шелушащуюся трещину, облизнул грязные губы.
— Помоги нам освободиться, — голос Виктора прозвучал почти как приказ.
Катя затаила дыхание. Артур шаркнул ногой, приблизился к Виктору. Его скрюченные пальцы шевельнулись как колючие лапы насекомого.
— Развяжи нас, — повторил Виктор.
— Если вы окажетесь на свободе, дядя Витя, то тут же попытаетесь меня убить, — заявил Артур, сжимая узловатые пальцы в кулаки. — Я же вас насквозь вижу. Думаете, я все забыл? Нет. Я помню ту далекую ночь. Как будто это произошло вчера. — Он присел на корточки перед пленником. — Вы должны быть благодарны Миле. Она спасла от меня вашу жену и детей много лет назад. Извините…
Плечи Виктора дрогнули, но он сумел взять себя в руки.
— Значит, я ей в ножки должен поклониться? — холодно спросил он, в упор глядя на маньяка.
— Это вовсе не обязательно, — неожиданно проговорила Мила.
Она втащила в помещение связанного человека с мешком на голове. Мужчина вертелся, что-то нечленораздельно мычал. Мила нанесла ему два коротких, но сильных удара. Человек обмяк, распластался на полу. Она сняла мешок.
— Я ведь и предположить не могла, что этот болван решит перейти в атаку, — с удовлетворением глядя на бесчувственного Павла, сказала Мила. — Катя, прости меня, что я не углядела. Артур!..
Старик нервно улыбнулся и засеменил к Миле.
— Подними его наверх и раздень. Брюки можешь оставить.
Артур торопливо кивнул и, кряхтя, принялся перетаскивать Павла к цепям, спускающимся с потолка.
Мила подошла к столику, уставленному стеклянными банками, взяла одну и придирчиво оглядела со всех сторон. После чего она зачем-то подковырнула ногтем уголок фотографии, очевидно, проверяя, насколько надежно она приклеена.
— Хороший мальчик, — проговорила женщина, ставя банку на место. — Но уже не тот. К сожалению, годы, проведенные в психушке, дали о себе знать. Это несмотря на то, что последние пару лет Артурчику вообще ничего не давали. Я платила за это медсестре хорошие деньги. Увы! — Она подошла к стене, где стоял высокий шкаф, открыла одну из многочисленных полок и вытащила оттуда рулон полиэтилена.
— Хорошо, что я вовремя подоспела в тот день. Этот егерь оказался алчным человеком. К счастью, его жадность спасла Артурчику жизнь. Будь этот старик законопослушным гражданином, он вызвал бы полицию, и все мои усилия оказались бы бесполезными. Но мальчик так испугался меня, когда увидел в окно, что у него начался приступ. Мне пришлось все делать самой. — Мила шагнула к Виктору и приподняла его голову за подбородок. — Ты не должен ни в чем винить парня. Оказавшись на свободе, он никому не причинил вреда. Я заявляю это со всей ответственностью.
— Это уже не играет роли, — сквозь зубы произнес Виктор, и Мила одарила его чарующей улыбкой.
— Ты любишь цветы, Катя? — поинтересовалась она, повернувшись к девушке.
— Нет.
— Почему? — Мила искренне удивилась и вытащила из другого отделения комода какой-то плоский футляр. — Ты красивая, молодая. Все девушки любят цветы. Как тебе тюльпаны?
— Мне их жалко, — выдавила Катя, понимая, что Мила ждет от нее ответа.
— В этой жизни многое умирает для того, чтобы подарить радость другим, — философски заметила женщина. — С точки зрения обы-вателя, это несправедливо. Но даже комар просто так не кусает. — Она уселась на стул перед Виктором, открыла футляр, извлекла скальпель, подышала на лезвие, затем тщательно протерла его ватой.
Катины глаза расширились.
— Знаете, когда был жив Сережа, мы любили развлекаться таким образом. Он вырезал из дерева фишки, как в лото, понимаете? Одинаковой формы и размера. А я на каждой из них выжигательным аппаратом изображала опознавательные знаки. Дыбу, колесование, пресс для черепа, испанский сапог, грушу [5], сажание на кол. Кстати, Артур довольно неуклюже тогда в лесу проделал это с девчонкой. Она умерла буквально через час. А вот Сережа!.. — Глаза Милы засветились при упоминании о Малышеве-старшем. — Он был в этом плане виртуоз. Кол должен быть тонким и острым, чтобы, проходя сквозь тело, он не задел жизненно важных органов. Тогда человек сможет прожить три-четыре дня. Нам удалось этого добиться.
