— Да, дорогая. Все, кроме тебя и твоего Гробовщика, когда он наконец здесь появится.
— Так вы знаете, где он сейчас?
Мистер С. не ответил и повел ее вверх по ступеням. Двери его дома больше напоминали ворота средневекового замка. По обе стороны стояли слуги, одежда которых одновременно напоминала ливрею и военную форму. Их лица были бесстрастными, как у статуй.
Когда до ворот оставалось несколько шагов, из-за поворота выехал старинный открытый автомобиль с откидным верхом и смешными шинами. Боковины шин были белыми. На обеих подножках стояли по два человека в темных костюмах. Еще двое наполовину высовывались из окошек заднего сиденья. Все шестеро были вооружены длинноствольными пистолетами, нацеленными прямо на Ребекку.
— У них оружие! — испугалась Ребекка. — Почему они…
— Спокойно, дорогая. Замри и не шевелись, — быстро сказал мистер С.
Он подхватил Ребекку на руки и стремительно пошел к дверям.
Послышались выстрелы. Ребекка закричала от страха, но мистер С. продолжал идти, неся ее на вытянутых руках. Пули прошивали его насквозь, а он невозмутимо двигался зигзагами. Непонятно почему, но такой нехитрый маневр не позволял стрелявшим попасть в Ребекку.
Быть убитой в стране мертвых! Умереть от пуль мертвецов! Ее душил истерический смех.
Все кончилось столь же внезапно, как и началось. Автомобиль умчался прочь, но Ребекка ничего не видела. Чарльз крепко прижимал ее к себе, а она со страху закрыла глаза. Когда она решилась их открыть, ее глаза были полны слез.
— Я ничего не понимаю.
Чарльз молча опустил Ребекку на ступени. Только теперь она решилась взглянуть вниз. Один из слуг, что стоял возле дверей, сбежал вниз и сел в такую же черную машину. Скорее всего, он решил догнать бандитов, стрелявших в Чарльза.
— Осторожно. Ступеньки довольно крутые, — предупредил мистер С, стряхивая с себя пули.
Они падали на мрамор и с легким стуком катились вниз. Ребекка с тревогой посмотрела на Чарльза. Его костюм был продырявлен во многих местах, но оттуда не вытекло ни капли крови.
— Чарльз, вы мне можете объяснить?
На тротуаре собралась небольшая толпа. Задрав головы, они смотрели вверх. Слуга у дверей и не думал бежать навстречу хозяину. Люди внизу тоже не проявляли признаков беспокойства. Неужели такое здесь в порядке вещей? «Я здесь совсем недавно, чтобы делать какие-либо выводы», — повторяла она, отгоняя охватившую ее панику.
— Чарльз, может, вы все-таки расскажете мне, что это была за стрельба?
У нее дрожал голос, но Ребекка старалась не обращать внимание ни на дрожь в голосе, ни на дрожь в теле. Она стала расправлять на себе одежду.
Мистер С. молчал. И куда только делась его словоохотливость?
— Чарльз, в нас стреляли. Почему…
Ребекка вдруг увидела, что футболка у нее на боку порвана, кожа расцарапана и оттуда капает кровь.
— Чарльз! — завопила она.
Тот все так же невозмутимо взглянул на ее перепачканную руку, потом на раненый бок.
— Уорд, позови врача! — велел мистер С.
Слуга мгновенно подбежал к ним.
— Сэр, боюсь, она сейчас потеряет сознание. Прикажете отнести ее в дом?
— Я сам отнесу. Иди за врачом.
— Я не собираюсь терять сознание, — запротестовала Ребекка.
— Спи, Ребекка, — сказал ей Чарльз. — Спи и ни о чем не думай.
— Всего лишь царапина, — послышался еще чей-то голос.
— Сначала приведите врача, а потом найдите этих негодяев, — распорядился Чарльз. — Такие фокусы я терпеть не намерен.
Ребекка закрыла глаза. «Мне просто снится сон, — пыталась убедить она себя. — Гадкий и страшный сон».
Байрон, запертый в туннеле, то сыпал проклятиями, то начинал просить. Невидимая преграда не пропускала его. Он видел выход из туннеля, серый мир мертвых, однако попасть туда не мог.
— Чарли! — в который раз вопил Байрон.
Никто не появлялся. Байрон не сомневался: невидимая преграда — дело рук мистера С. Это был его мир, в котором он устанавливал свои правила.
От бессильной ярости Байрон стал молотить кулаками по стене. Устав, он повернулся спиной к миру мертвых и решил обследовать туннель. Вдруг найдется какая-нибудь зацепка? Надежд было мало, но стоять и униженно ждать, пока Чарли соблаговолит его пропустить, он не мог. Туннель почему-то превратился в сырую пещеру с осклизлыми стенами. Во многих местах их покрывала белесая фосфоресцирующая плесень. Под ногами теперь была гладкая каменная плита, словно отутюженная ледником.
А потом с другой стороны невидимого барьера донесся крик Ребекки. Байрон повернулся, подбежал к прозрачной преграде и вцепился в нее ногтями. Он был готов грызть барьер зубами, однако все эти лихорадочные усилия ничего не дали. Его заперли на самом подходе к стране мертвых. Оставалось одно из двух: либо стоять и ждать, либо возвращаться назад. Второй вариант Байрон отбросил сразу же. Что-то ему подсказывало: если он сейчас уйдет, Ребекка навсегда останется в стране мертвых.
Проснувшись, Ребекка увидела, что лежит на громадной кровати под балдахином. Она была почти в два раза шире, чем кровать Мэйлин. Ребекка огляделась по сторонам, но тяжелые парчовые занавески балдахина почти полностью закрывали обзор. Она протянула руку и потрогала материал, наслаждаясь его тяжестью и фактурой каждой нити. Занавеска — и не более того. Ребекка опять запустила пальцы в парчу и вдруг услышала смех. Она вздрогнула.
— Эту парчу выбирали, чтобы потрафить твоей давней предшественнице. Рад, что она тебе тоже понравилась. Хотя, — Чарльз отдернул край балдахина, — должен извиниться за причину, по которой ты оказалась в моей постели. Увы, я бы предпочел иную причину.
Ребекка не отвела глаз. Она поняла не особо замаскированный намек. Надо признаться, Чарльз был обаятелен. И потом, ведь это он спас ее от пуль бандитов. Если дьявол и впрямь существует, он должен быть именно таким — обаятельным искусителем: изысканные манеры, многозначительные улыбки и легкое презрение. Вот только она не знала, какую игру он с ней ведет. И уж совсем абсурдным было бы думать о мертвеце, как о сексуальном партнере. Это не просто глупые мысли, а извращение какое-то!
— Благодаря вам я осталась жива и невредима, — слегка улыбнувшись, сказала Ребекка. — Почти невредима, — тут же добавила она.
— Уверяю тебя, дорогая: эти негодяи понесут заслуженное наказание, — заверил ее Чарльз.
Игривый взгляд на его лице сменился выражением искренней заботы.
— Еще раз прошу простить, что не сумел уберечь тебя полностью. Я велел нашему врачу промыть и перевязать твою рану.
