Это было совсем не похоже на Шейна.
Она парила рядом с ним, жалея, что не может прикоснуться к нему, обнять его, исправить всё.
Наконец, Шейн вздохнул, будто он принял какое-то решение, и достал что-то из кармана куртки. Сначала она не разглядела, что это было — это была всего лишь угловатая форма в темноте.
И потом, когда он поднял этот предмет вверх, чтобы взглянуть на него, форма превратилась в оружие. Полуавтоматический пистолет.
— Шейн, где ты взял пистолет? — вырвалось у нее, и она поняла, что это был неуместный вопрос — пистолеты были у его отца, и, вероятно, он снабдил его еще в старые времена. У него всегда было удивительное количество вооружения, но она никогда не видела пистолет прежде.
Проблема была не в том, где он достал пистолет.
Проблема была в том, что Шейн сидел в темноте с пистолетом и прижимал ее ночную рубашку к своей груди.
— Нет! — Она кинулась вперед, насколько это возможно бестелесному призраку, и посмотрела прямо на него. — Нет, ты послушаешь меня, Шейн Коллинз, ты не можешь этого сделать. Ты не можешь. Ты слышишь меня? Это не ты. Ты — боец!
Он смотрел на пистолет, поворачивая его, чтобы поймать тусклый свет, словно он был каким-то прекрасным ювелирным изделием. На его лице не отражались никакие эмоции, но она чувствовала страдание внутри него. Оно было реальным. Настолько реальным, насколько это вообще было возможно. Он не пытается привлечь к себе внимание и симпатию, это не был какой-то крик о помощи.
Это было отчаяние.
— Я устал, — пробормотал он. — Я устал от борьбы. И я хочу снова тебя увидеть.
Казалось, он отвечает ей. Она знала, что это было не так, но она не могла удержаться от попытки. Вся ее иллюзорная форма дрожала от ужаса и паники. — Я знаю, я знаю это. Ты боролся за нас всех, так долго, но ты всё еще теряешь нас, я знаю. Но ты не можешь этого сделать. Я все еще здесь, Шейн. Я все еще здесь ради тебя, и я всегда буду здесь… пожалуйста…
— Тебя нет, — сказал он. На этот раз, не было никаких сомнений, что он отвечает ей, хотя он этого и не знал — он словно разговаривал сам с собой.
Он думал, что представляет ее себе.
— Тебя здесь нет, и больше никогда не будет, — он говорил тем грустным, пустым голосом. Он проверил обойму в пистолете, передернул затвор с резким металлическим щелчком, а затем сидел в тишине, держа его в руке. — Ты всего лишь мои мысли.
— Это не так. — Она опустилась на колени перед ним и сосредоточилась, заставляя его почувствовать ее присутствие. Поверить ей. — Я здесь, Шейн. Я заперта в доме. Пожалуйста, скажи, что ты можешь меня слышать.
— Это дерьмовая ложь. Только потому что Мирнин сказал это не делает это правдой.
— Нет, это — правда, и пока есть хоть какой-нибудь шанс, что я здесь, что я могу вернуться, ты не можешь это сделать, понял? Ты не можешь.
— Клер. — Очень слабый кривая улыбка тронула его губы, а глаза просияли — не от счастья, поняла она, а от слез. — Ты проникла в мою голову. И в мое сердце. И мне очень жаль.
Он поднял пистолет.
— Нет! — Она закричала и бросилась к нему, прямо в него. — Нет, Шейн, не надо!
Она почувствовала волну раскаленной добела силы, пульсирующей в ней, ощутила ту же предсмертную вспышку света, и вдруг…
Вдруг она оказалась на коленях Шейна, держась обеими руками за его руку, отводя пистолет вверх и в сторону от его головы.
Заход. Это был заход солнца, и она только… на мгновение… снова стала реальной.
Шейн закричал, и его пальцы разжались. Он выронил пистолет, который отскочил на ковер, и на одно остановившееся мгновение, он просто смотрел на нее.
Она отпустила его руку, и он медленно опустил ее вниз, все еще глядя на Клер.
А затем его руки обвились вокруг нее.
Или попытались.
Они прошли сквозь нее.
Она снова исчезала.
— Нет… — Он хватался за нее. — Клер! Клер!
— Я все еще здесь, — прокричала она. Получился тоненький шепот звука, но она знала что он услышал его — она увидела огонек жизни и надежды в его глазах. — Не сдавайся!
Он потянулся снова, и она потянулась в ответ. Их пальцы соприкоснулись. Ее выглядели слабым очертанием в дыму. — Боже, — выдохнул он. — Ты здесь. Сумасшедший дурак был прав, ты и правда здесь. Клер, если ты меня слышишь, я верну тебя. Мы вернем тебя. Я клянусь.
Он вскочил на ноги и понял, что по-прежнему держит ее ночную рубашку. Он поцеловал ткань и опустил ее на кровать, положил руку в углубление, где она спала, а потом поднял упавший пистолет.
Он вытащил обойму, передернул затвор, и поймал пулю, когда ее вытолкнуло из дула. Затем он открыл верхний ящик ее комода, передвинул кое-какие вещи, и положил все три компонента — пистолет, обойму и пулю — внутрь.
Он закрыл ящик и сказал, — Ты видела все это, не так ли? Прости. Мне очень жаль. Я просто… Клер, если ты меня слышишь, ты можешь сделать что-нибудь? Пошуметь?
Она сосредоточилась. Может быть, закат всё изменил, но сильно постаравшись, ей удалось опрокинуть маленького фарфорового котенка, что стоял на ее ночном столике, нелепую желтую штуку с хвостом из искусственных перьев, что Ева купила ей на гаражной распродаже. Она перевернулась и покатилась.
Шейн повернулся в этом направлении, и его яростная улыбка сверкнула словно лезвие. — Черт, — сказал он. — Ты действительно здесь. Я не просто это выдумал.
Она подплыла поближе к нему, настолько близко, что если бы она была из плоти и крови, они бы обнимались.
И он вздрогнул. Только улыбка не дрогнула. — О, Боже, Клер, как же мне хочется обнять тебя. Боже. Послушай, я просто… это было слишком тяжело… мой отец, моя мама и моя сестра. Я чувствовал… я просто не мог…
— Я знаю, — сказала она. Ей больше всего на свете хотелось сейчас быть воплоти, чтобы обнять его, поцеловать и подарить ему надежду, в которой он так отчаянно нуждался. — Ты слышишь меня?
— Я… мне так кажется. Это словно я воображаю тебя. Не именно слова, но я слышу тебя. — Он нервно рассмеялся. — Майкл проходил через это, но я думаю, он практиковался, верно? Ты учишься в процессе работы.
— Ты не можешь жить ради меня, — сказала она имея это в виду. — Это важно, Шейн. Ты не можешь просто жить ради меня и ты не можешь умереть потому что потерял меня. Ты должен быть сильнее этого. Ты понимаешь?
Он помолчал, и она не была уверена, что ей удалось достучаться до него. В его глазах было какое-то странное выражение, а улыбка увяла от воспоминаний.
— Я знаю, — наконец произнес он. — Прости. Я устал быть сильным, Клер. Я не хочу быть один.
— Ты не один. Майкл и Ева тоже здесь.
Он кивнул и сделал глубокий вдох. — И ты здесь, — сказал он. — Каким-то образом. Ты здесь.
