Валет и Король Мечей надвигались на него стаей гигантских металлических пауков, ощетинившихся разнообразнейшим оружием; на боку каждого из них чернели символы масти Мечей. Но большинство Сущностей оказались гораздо менее прямолинейными.
Благодаря обострившемуся восприятию, придворный Башни видел облако мельчайших, смертельно ядовитых частиц, роящихся вокруг него в ожидании момента, когда Незавершенный выпустит из руки древний меч. Сенор узнал почерк своего давнего коварного врага – Пятерки Пантаклей, посетившей его когда-то в Замке Крика.
Тончайшая нить – тень Восьмерки Чаш – висела над его головой еле видимой подрагивающей паутиной и была готова обвиться вокруг его шеи.
Огненное озеро, которым был Рыцарь Жезлов, окружало Незавершенного со всех сторон и он остался на маленьком островке среди бушующего всепожирающего пламени.
Маг, Император и Императрица плыли над твердью огромными тенями, неся в себе неизвестную Сенору угрозу, но он не стал ждать нападения.
Он закрыл глаза и было ему уже знакомое видение – гроб из черного камня, висящий в пустоте, к которому вела дорожка из светящихся знаков, полностью совпадающих с теми, что были выбиты на лезвии меча из небесного металла.
Сенор стоял на третьем знаке и его целью был черный гроб – целью непонятной и ужасной, тем более, что он не знал, какая сила влечет его к этому гробу. Снова он был слепой вещью, тварью, заблудившейся в поисках утраченного хозяина, и знакомые ему боль и ярость пронзили его сердце...
Просуществовав краткий миг, видение исчезло; Сенор стоял на созданной Следом Торра тверди, держа в руках древний меч. Третий от рукояти меча знак сиял голубым светом, по сравнению с которым меркло даже пламя Рыцаря Жезлов.
...Все свершалось помимо его сознания. Сила меча пробуждалась, когда он нуждался в ней. Но ужасные предчувствия не оставляли его – с содроганием он думал о том моменте, когда будут пройдены знаки и он окажется у черного гроба...
Холодный Затылок смотрел, как по лезвию древнего меча струятся темные потоки, словно волны сгустившегося мрака. Леденящий холод исходил от них; клинок и рукоять покрылись инеем. Сенор почувствовал, как немеет его рука, державшая меч.
Он поднял глаза и увидел, как передернулось от ужаса лицо Повешенного, а хищная шпага свернулась кольцами и исчезла в его ладони.
– Остановись, безумец! – закричал Повешенный. – Это Лед, Замораживающий Сущности! Остановись, если не хочешь разрушить Хаос!..
Замешательство Сущностей было безграничным. Их ряды смешались, кое-кто начал превращаться в нечто чудовищное, но Незавершенного уже трудно было остановить.
Он поднял меч и конус леденящего мрака, стекавшего с острия, ударил в бесконечность, как луч, сотканный из одной только непроглядной тьмы.
Предсмертный вой обитателей Тени вонзился в уши Сенора болезненными жалами, но древний меч в его вытянутой руке неумолимо поворачивался в сторону Сущностей и вместе с мечом к ним приближался Лед, которого они так боялись.
Конус мрака накрыл их и они исчезли, словно тени, утонувшие в ночи, – пауки, огненное озеро, невидимый душитель... В то же мгновение все стихло. Беззвучно струились по лезвию темные потоки и вокруг Сенора была абсолютная тишина, как будто Лед меча заморозил все движения и все звуки.
Потом третий символ на клинке погас и мгла, застилавшая ландшафт, стала рассеиваться. Сквозь нее проступили очертания неподвижных фигур из черного льда. Они были совершенно непрозрачны и ни один луч света не проникал в них.
Когда мгла рассеялась окончательно, Сенор оказался перед мрачным кладбищем замороженных идолов, каждый из которых был памятником самому себе. Он представил себе их судьбу – когда твердь исчезнет, они будут вечно носиться в пустоте по воле течений Хаоса, пока кто-нибудь не снимет с них заклятие древнего меча. Эта картина была похожа на неясное воспоминание... Незавершенный не чувствовал угрызений совести. Он шел к единственной цели, которая у него осталась, и сражался с теми, кто пытался отвратить его от нее. Его подстегивали собственная боль, страх перед силами более могущественными, чем он сам, и предопределение, которое было как камень на шее, тянущий утопленника ко дну.
...Сенор пытался выяснить, осталось ли среди замороженных Сущностей Суо из Мертвых Времен, к которому он, конечно, не испытывал привязанности. Но все же оно было его спутником в странствиях по Тени. Однако, оказалось, что он не может даже сосчитать фигуры из черного льда – они располагались так, что из одной точки была видна только часть из них. Опознать тех, кто стал жертвой Льда, не представлялось возможным, а меч из небесного металла не оставлял на ледяных статуях даже царапины.
Больше здесь было нечего делать.
Сенор повернулся и отправился вглубь Тени, двигаясь по безграничной бесцветной равнине, пока кладбище замороженных Сущностей окончательно не исчезло из вида.
Так продолжалось его странствие по Зыбкой Тени.
Он лишился своих спутников и остался один на один с Хаосом.
Лиловое пятно на его руке медленно разрасталось, превращая кисть в отвратительную конечность полутрупа. Кроме того, кисть вскоре утратила подвижность и он мог сражаться только одной рукой.
Пятно гниющей плоти увеличивалось и на его левой щеке. Спустя некоторое время почти половина его лица была обезображена.
Он не мог противодействовать этому колдовству. Хозяин Башни Зонтаг наградил его чем-то вроде мертвой кожи, расползавшейся по телу. Но хуже всего было то, что у Незавершенного не оставалось времени, чтобы достичь Реки С Одним Берегом, которую стерегли Охранники Веры.
Он забыл о своем соглашении с Хозяином Башни и теперь расплачивался за это. Единственным выходом было тотчас же отправиться на поиски Храма Спящих Младенцев, какими бы безнадежными и бесполезными эти поиски не казались...
Придворный Башни из исчезнувшего Кобара был вынужден носить маску, подаренную ему тенью Зелеша в Доме Над Океаном и скрывавшую его изуродованное лицо, но все равно, среди обитателей Младшего Хаоса вскоре прошел слух о неприкаянном герцоге по прозвищу Мертвая Кожа, странствующем в поисках загадочного Храма и властвующем над силами, которые позволили ему избежать вечного плена в Обители Семидесяти Семи.
Маска сделала Сенора безликим и может быть, более угрожающим для его врагов, однако только сам он знал, какое страдание причиняло ему его уродство, вызванное нездешним колдовством. Лицо и рука полуразложившегося трупа, а также соответствующий запах, – мало кто мог забыть об этом, имея дело с герцогом. Его глаза лихорадочно блестели в узких прорезях маски и это были глаза смертельно раненого зверя.
