но после этого мы были предоставлены сами себе.
- Обычно заключенные спали на стандартных койках, привинченных к стенам, но этот здоровяк никак не мог поместиться ни на одной из них. В итоге нам пришлось заказать специально изготовленную больничную кровать с усиленным стальным каркасом и несколькими сверхпрочными колесами, которые позволили бы нам передвигать его по тюрьме. Восьмерым из нас, охранников, и я имею в виду молодых, сильных мужчин, потребовался час и сорок минут, чтобы перенести старину Фрэнки с тюфяка на кровать, и, позвольте мне сказать вам, было много стонов и проклятий. Но мы перенесли его, а потом втроем вытолкнули через кухню. Я помню, как красивые голубые глаза вашей бабушки стали круглыми, как блюдца, когда она увидела его, когда мы везли его через здание, где содержались заключенные, которых по той или иной причине нельзя было содержать в камере смертников в государственной тюрьме. За все время, пока это продолжалось, Фрэнки не произнес ни слова и даже не попытался нам помочь. Он просто смотрел прямо перед собой, его поросячьи глазки смотрели в никуда, а толстая нижняя губа была выпячена в надутой форме.
- Сейчас я ничего не имею против полных людей, Господь свидетель, я уже не такой стройный, каким был в юности. И я считаю, что у некоторых из них есть причины быть такими, какие они есть. Обычно я мог бы испытывать некоторую симпатию к этому человеку, должно быть, это было ужасно - быть таким большим, как он, и прикованным к постели, и все такое. У нас находились по-настоящему плохие люди, всевозможные убийцы и психопаты, но иногда они были такими сумасшедшими, что их было немного жаль. Но не Фрэнки. Я понял это в ту же секунду, как взглянул на его лицо, он не был сумасшедшим. О нет, этот человек вовсе не был сумасшедшим. Надувание губ на той кровати было не чем иным, как огромным куском эгоизма, смешанного с щедрой дозой подлости в придачу.
- Он не был сумасшедшим. Он был просто плохим.
- Фрэнки остался с нами, потому что он был слишком большим для камеры смертников. Но его место было там. Любой, кто убивает собственную мать, не заслуживает жизни.
- Я не был знаком с Хэнсонами лично, но я знал эту историю. Отец пропал за месяц до рождения Фрэнки, застреленный при преследовании подозреваемого в ограблении. Хороший человек и хороший полицейский, оставляющий позади убитую горем жену и нерожденного сына.
- Я думаю, в некотором смысле, вероятно, миссис Хэнсон виновата в том, что ее мальчик стал таким, каким он стал, но нельзя винить такую милую женщину, какой она была. Она потеряла мужчину, которого любила, поэтому заменила его любовью к своему мальчику с помощью еды. Раньше женщины гордились готовкой, но те времена почти прошли. Черт возьми, многие женщины больше даже не знают, как готовить. Но опять же, большинство мужчин тоже не знают, как починить машину, так что, я думаю, это справедливо.
- Есть много причин, по которым мужчина может совершать плохие поступки. Бедность, вспыльчивость, сумасшествие или ревность. Но с Фрэнки все было не так. В конце концов, внутри он был просто ребенком. Я не имею в виду обыкновенным. Я знал много медлительных парней, которые совершали плохие поступки. Я помню одного ребенка, которого лошадь лягнула в голову, когда мы были подростками, и который уже никогда не был прежним.
- Нет, я не имею в виду, что Фрэнки был медлительным. Он был таким же умным, как и все остальные, но его избаловала мать. Он был взрослым сопляком. Просто эгоистичный, ужасный человек.
- Я думаю, его матери наконец надоело прислуживать ему, поэтому она решила посадить Фрэнки на диету. Он мало что мог с этим поделать, поскольку не мог встать с постели, но она пыталась раньше и всегда уступала. На этот раз она не сдавалась. Фрэнки не мог заниматься спортом из-за того, что не мог встать, но он много времени занимался руками. Сгибал и сжимал те маленькие штуковины, которые они делают, чтобы увеличить силу рук.
- Соседи сказали, что слышали, как он неделями подряд ревел, попеременно умоляя и проклиная свою мать. Выпрашивал еду и обзывал ее всевозможными словами, когда она не поддавалась. Тогда люди не вмешивались в дела друг друга так, как сейчас, поэтому они закрывали глаза на дом Хэнсонов и изо всех сил старались его игнорировать.
- Ну, Фрэнки просто все больше злился из-за того, что его мать отказывала ему в еде, и, я думаю, однажды они поссорились, и она подошла слишком близко. Она была не очень крупной женщиной, а у него были такие сильные руки. Он сломал ей шею, как старую сухую ветку, и после этого все стало довольно тихо. Прошла почти неделя, прежде чем соседи забеспокоились и вызвали полицию, но к тому времени он почти все съел.
* * *
- Поговорим о том, чтобы кусать руку, которая тебя кормит, а? - дед подмигнул, и дети застонали.
- Расскажи нам о его ноге, деда, - умолял мальчик, но дед поднял руку.
- Кто рассказывает эту историю, приятель?
- Ты.
- Я доберусь до этого момента.
- Просто не обращай на него внимания, деда. Я хочу услышать остальное.
Девочка сердито посмотрела на своего брата, прежде чем вернуть свое внимание обратно к дедушке.
- О'кей. На чем я остановился?
* * *
- Работа в заведении означала, что тебе приходилось привыкать к некоторым неприятностям на довольно регулярной основе. Это была всего лишь одна из вещей, которые приходились за зарплату. Ты привыкаешь к этому. Ты должен был это сделать, иначе ты не продержался бы долго. Любой, кто продержался дольше шести месяцев, считался пожизненником, хотя это удавалось немногим. Скучно не было, это точно. Иногда на какое-то время становилось тихо, но это никогда не длилось долго.
- Полнолуния были худшими. Верьте во что хотите, но я могу сказать вам точно, что луна странным образом влияет на людей. Любой, кто когда-либо работал в тюрьме, баре или больнице, скажет вам то же самое. Блин, неужели эти гагары будут выть в полнолуние. Они взбесились. Случилось все, что могло случиться. На самом деле, было полнолуние, когда случился бунт, но я забегаю вперед.
- Итак, мы привыкли к отвратительным вещам. Психи гадили на пол, а потом рисовали этим пальцем. Или прыгали по кроватям, играли сами с собой, как обезьяны в зоопарке, но это было ничто по сравнению с Фрэнки. Не то, чтобы Фрэнки мог играть сам с собой. Даже если бы он мог дотянуться до него, он никак не смог бы его найти. Я знаю, потому что однажды мы отправились на его поиски, когда мыли его. Проклятая штука была настолько утоплена в жировой подушке, покрывающей его пах, что больше была похожа на
