Она не приходила сюда с тех пор, как он въехал. Лисса открыла комод: там лежали аккуратно сложенные носки, трусы, ремень, несколько футболок и джинсов. У нее заныло в груди. Но она упорно оставалась в комнате, гладя футболку, которую он в последний раз надевал, работая во дворе. На ней было изображение какой-то рок-группы, может быть, она была с концерта, куда он ходил, а может, он просто прихватил ее в секонд-хенде. Большинство его вещей, хотя и неплохие, и хорошо сидящие на нем, были, кажется, приобретены именно там.
Она поднесла футболку к лицу и чуть не застонала, когда прохладная мягкая ткань прикоснулась к ее горячечному лбу.
Это было через несколько месяцев после того, как она отослала Томаса в монастырь. Она несколько раз навещала его там и хотела вернуть. Пришло время. Рекс мог оставаться или проваливать, но она привезет своего слугу обратно.
Той ночью Рекс заговорил о Карнале, и Лисса ответила, как и всегда, что Карнал его просто использует.
— Он мне говорил, что ты что-нибудь такое скажешь, — Рекс злобно сверлил ее взглядом. Когда-то ее завораживал блеск его черных глаз, но это было так давно… — Ты пытаешься отравить мои чувства к нему. Но я умнее тебя. Ты пыталась отравить мое сердце, но я раньше отравил тебя. И твоего жалкого монаха.
— Что ты такое говоришь?
— Ты не заглядывала в сознание своего монаха в последнее время. Он был очень строптив, — Рекс ухмыльнулся, глядя на заходящее солнце в щель между занавесями.
Она подумала, что знает, о чем толкует ее муж. Во время одного из ее визитов Томас пытался развеселить ее. Он рассказал ей свой сон о том, как девушка принесла ему букет лесных цветов, умоляя о помощи. Ее брат умирал и просил соборования. «Вы должны прийти, святой отец. Прямо сейчас. Пожалуйста…»
«Во сне, миледи, я пришел в ее комнату и попытался объяснить, что я не священник. Но там не было никакого брата. Она встала спиной к двери и сняла блузку. У нее были прекрасные черные волосы, роскошные бедра, пышная грудь…»
«Ничего похожего на твою тощую Госпожу, мой монах».
Томас улыбнулся, взяв ее руку. «Я не устоял перед ней во сне, миледи. Она познала меня и отвела меня в такие места, где я давно не был. Я проснулся здесь счастливый…».
Рекс продолжал:
— Есть такая травка с бело-золотыми цветами, у нее одно из тех названий, которые никто не может выговорить. Она действует как галлюциноген. Мне рассказал о ней Карнал. Он очень умен для своих лет. Конечно, я согласен, он водится с сомнительной компанией и любит поиграть с охотниками на вампиров. Но он не знает, как я применил знание, которое он мне дал. Это между нами.
Во время ее последнего визита Томас плохо себя чувствовал. Грипп. Она не пробовала его крови, хотя оба хотели этого доказательства их связи. В тот последний раз они просто сидели в монастырском саду, разговаривали о простых и приятных вещах.
— Ты пила его кровь, не так ли? — Рекс отвернулся от окна, внимательно глядя на Лиссу. — Каждый раз, когда ты отправляешься повидать этого человека, которого ты любишь больше, чем меня, ты пьешь его кровь, а мне своей крови не даешь, и тела тоже не даешь с той ночи, как он пытался отнять мою жизнь. Ну что же, можешь идти к нему, умрите вместе.
Она думала, что ее сердце было вырвано в ту ночь, когда Рекс позволил Карналу изнасиловать ее. Но сейчас ей было больно как никогда.
Если бы он отравил только ее, она бы смирилась. Все равно от их любви ничего не осталось. Но Томас… Он отнял у нее Томаса, заставил того страдать лишь за то, что он слишком ее любил. Она не заслуживала Томаса, но Томас заслуживал справедливости.
Ею овладело спокойствие, и она поняла, что время пришло. Она поднялась с кресла, сделала два шага.
Через минуту в ее руке слабо пульсировало раздавленное сердце. Пустые глаза Рекса уставились на нее, не веря, а она отдернула занавески, впустила солнце и стояла, глядя, как его тело превращается в пепел на ковре, который она потом сожжет.
Независимо от ее репутации, Совету пришлось бы принимать меры против такого правонарушения. Как минимум у нее отобрали бы Регион. И Томас предложил способ действия.
Я умираю, миледи. Скажите им, что я убил Рекса, когда он утратил бдительность. Все знают, что мы с ним не слишком ладили. Они также знают, что он часто выходил из себя, и неважно, что они говорят об этом при вас. Скажите им, что вы убили меня.
Она обдумала сотню других вариантов, ни один из которых не давал адекватной защиты трем сотням вампиров на ее территории. Слишком все усложнилось. Томас был прав, и она ненавидела его за правоту, но в итоге сдалась. Она разорвала их связь и возложила вину за смерть Рекса на человека, который верно служил ей до самого конца.
Она легла на кровать Джейкоба. Бран немедленно запрыгнул туда же и устроился у нее в ногах, согревая их своим теплом.
Когда она ломала руку Джейкобу, видел ли он в ее глазах такой же алый свет, какой она видела в глазах Рекса? Не к тому ли все идет? Не настолько ли повлияла на нее болезнь, что она больше себя не контролирует? Или она создает свою собственную реальность, свое понимание угрозы? Может, все хотят, чтобы она ушла? Может, надо с этим покончить?
Лисса вскрыла письмо от Мейсона.
Он желал ей добра, этот вампир из пустыни, этот отшельник. Они когда-то были близки, задолго до Рекса. Но Мейсон не верил в Совет и в цивилизованное поведение вампиров. Он решил остаться один в своем пустынном мире, и их пути разошлись много лет назад.
Что было типично для Мейсона — он сразу перешел к цели письма:
Вы с Рексом правили нами почти столетие.
Но это ты, а не Рекс, помогла учредить Совет с его правилами. Ты остаешься королевой, леди Лисса. Я скажу тебе сейчас то, что следовало бы сказать уже давно. Я считаю тебя своим сюзереном. Рекс же деградировал до такой степени, что его кончина стала благословением. Если бы я мог освободить тебя от любой вины, я бы сделал это. Наложил бы на тебя епитимью или я заставил замаливать грехи, а потом отпустил бы их, и душа твоя была бы чиста и безмятежна.
Я знаю, что на тебя будут давить, чтобы ты снова вышла замуж; наши сородичи наивно полагают, что их семя может найти плодородную почву. Я не думаю, что ты бесплодна, миледи, — прости мне мою дерзость. Но я считаю, что на этой земле нет мужчины, который достоин стать отцом твоего ребенка, и ты знаешь это.
Еще я чувствую, что над тобой сгущаются тучи.
Помнишь, ты называла мою пустыню «песочницей»? Так вот, я вылез из песочницы и теперь буду настороже.
Если я могу быть полезен тебе, я готов на все. Хотя бы для того, чтобы новоявленные женихи (а они скоро сбегутся к тебе) оставили тебя в покое. Ты знаешь, что я не ищу власти и твоей физической любви. Я лишь предлагаю свою поддержку. Ты — сила Совета, а они слишком молоды, чтобы обойтись без нее. Я буду стоять за тебя.
