– Ах ты, шлюшка! – Соня глянула вниз. За ней, подняв изъеденное червями лицо, ползла Антонина Петровна. – Ты еще думаешь об извращениях всяких.
Соня рванула вперед. Правая нога соскочила, и Сухорукова даже подумала, что старая тварь вот-вот схватит ее и скинет вниз. И все получится банально, с размозженным черепом, без каких-либо извращений. Тварь, преследующая ее, засмеялась, но так до нее и не дотронулась. Софья выскочила на платформу перед лестницей и, не оборачиваясь, побежала к двери. Как ни странно, дверь открылась тут же, и Соня буквально выпала на улицу. Свежий ночной воздух обдал грязное лицо. Сухорукова, поняв, что еще недостаточно далека от опасного места, вскочила на ноги и побежала.
Странное ощущение. Она вроде и узнавала местность, а вроде и нет. Там, где она вышла из шахты, стоял дом. Чуть дальше Соня увидела ферму. Полуразрушенные стены, освещенные луной, торчали на возвышенности. Что это, если не ферма Финагина? Соня посмотрела на дом фермера. Это был он, только немного постаревший. Немного? Он выглядел так, будто на него всем было наплевать как минимум лет двадцать. Такое не может произойти за день.
Соня, пригибаясь за кое-где сохранившимся забором, побежала к дому Финагина. Она знала, что здесь ей точно никто не поможет. Раз уж эти твари каким-то образом запудрили им мозги, и они не заметили этой разрухи. Теперь Соня была уверена, что они были именно в этой деревне, которая уже находилась в таком состоянии, как сейчас.
«Они нам что-то подсыпали в еду. Мясо, самогон… Да нет же. Мы уже въехали в нормальную деревню. Ухоженные дома, ровненькие заборы. Значит, нас опоили до этого».
Марина или Олеся. Других вариантов не было. Только они были чужаками в их компании. Хотя Олеся отпадает. Славик сказал, что ее убили. Они бы не стали убивать свою. Или стали? Теперь это не важно. Одно Сухорукова уяснила точно. От Финагина и Марины надо держаться подальше.
* * *
Слава вытер слезы. Его внимание привлекли голоса. Две девушки спорили о чем-то друг с другом. Прудников вскочил и забегал по комнатке в поисках укрытия. Единственным местом оказалась куча с трупами. Славик незамедлительно нырнул туда и затих. В комнату вошел горбун в черном балахоне. Судя по походке, это была горбатая женщина. Горб был таким большим, что возвышался с правого бока наравне с головой.
– А я тебе говорила…
Слова заглушал капюшон, поэтому Прудников едва ли мог хоть что-нибудь различить из сказанного. Одно стало понятно. То, что он принял за спор двух девушек, оказалось диалогом сумасшедшей старухи с собственным горбом. Но от этого Славе не стало легче. Женщина волочила за собой два трупа. Он не видел, чьи это тела, но очень надеялся, что среди них нет Сониного. Мишку, конечно, жалко тоже, но Соня…
– Остались двое, – сказала женщина и повернулась в его сторону.
Прудников едва не вскрикнул. Из-под черного капюшона на него смотрела Марина. Но она не видела его. Иначе бы…
– Я чувствую, чужак где-то рядом.
Славка, словно песчаная игуана, зарывающаяся в песок, полез под трупы. Мягкие скользкие чавкающие гниющие тела вызывали отвращение. Слава вдруг испугался, что выдаст себя, когда начнет блевать. Рвотные позывы сотрясали все тело. Одной рукой он схватился за что-то липкое. Это было чье-то лицо. Оно потянулось нитками гноя за ладонью Вячеслава, когда он попытался убрать ее. Он не выдержал, и немногочисленное содержимое желудка горячей жижей вырвалось наружу. Слава затравленно выглянул в комнату. Марины там не было. Ему просто повезло. Он начал пробираться к выходу, когда его рука коснулась чего-то холодного. Вячеслав отодвинул один уже потекший труп и увидел крышку. Гранит или мрамор. Он в этом слабо разбирался, но плита была из какого-то камня и отшлифована как… Да, она была похожа на могильную плиту. Он отодвинул еще один труп. У мертвеца отвалилась рука, но Прудников не обратил на это внимания. Его привлекала надпись на надгробии. Теперь он был уверен, что это могила.
«Аня и Яна 1970–1986 гг. Зверски убиты грязными».
Бред. Так не пишут на надгробиях. Но это не единственная странность, ведь правда? Не единственная. Никто не хоронит людей на глубине пятидесяти метров. По крайней мере, нормальных точно не хоронят. Он еще раз посмотрел на надпись. Аня и Яна.
«Хорошо хоть, не Оля и Яло, – язвительно подумал Прудников. – Королевство Кривых Зеркал прямо».
А что если это и есть… эти девочки, которых изнасиловали три ублюдка. Изнасиловали и убили. Слава отшатнулся, поняв, что у его ног лежит двуглавая девочка.
«Это не хуже, чем находиться в окружении гниющих трупов».
Слава нагнулся, очистил от частей тел оставшуюся часть крышки и отодвинул ее. Если запах из гроба и был каким-то неприятным, то Вячеслав просто его не заметил. На фоне окружающей вони все остальное просто было цветочным ароматом. На него смотрели пустые глазницы двуглавого чудовища. Он вполне допускал, что при жизни она… тьфу, ты! Славик никак не мог понять, что это они. По его представлению, если у существа две ноги, две руки и одно туловище, то это значит, что он один, в единственном числе. Но здесь не тот случай. Так вот, даже если они и были при жизни красавицами, то сейчас это был мертвый двуглавый монстр.
Вдруг внимание Прудникова привлекло какое-то слабое движение. Будто на него кто-то взглянул и тут же закрыл глаза. Он внимательно посмотрел на сестер. Глаз у них не было, но вот опять что-то шевельнулось в одной из глазниц. Внутри черепа кто-то был, и этот кто-то наблюдал за ним. По крайней мере, Славику так показалось. Ему стало страшно. Ему было страшно все это время, но осознание того, что внутри двуглавого монстра существует какая-то жизнь, повергло его в шок. Он не мог двинуться с места. Даже если бы сейчас все эти мертвецы вокруг встали и набросились на него, он не пошевелил бы и пальцем.
* * *
Соня уже практически подобралась к дому Финагина. Она спряталась за большим кустарником и отдышалась. Устала так, будто тонну угля подняла наверх. Мышцы рук и ног ныли. Свет фар в полуразрушенной деревне ее удивил почти так же, как и появление людей с вилами в шахте. Она пригнулась, хотя кустарник и так скрывал ее.
Машина остановилась у дома Финагина. Еще бы. Это был единственный целый дом во всей деревне. Неухоженный, но все-таки уцелевший. Поэтому заблудшие к нему и ехали. Если, конечно, это были они. Сомнения заставили ее сидеть в укрытии. Соня почему-то думала, что непременно поймет, чужаки это или местные. Водительская дверка открылась, и из машины вышел высокий парень в темной ветровке. Это ей ни о чем не говорило. Он мог быть как приезжим, так и местным. Хотя… Он осмотрелся. Черт! Он осмотрелся так, будто был здесь впервые. Пора действовать.
