– Да больно все просто получается, – поделился своими сомнениями Антонов.
Между тем Александр разлил из тонкостенного графинчика коньяк по рюмкам. Антонову он налил больше. Тот не выказал ни капли стеснения или неудовольствия. Он махнул залпом свою дозу и взял кружок лимона. Понюхал и положил на язык. Чуть поморщился и расплылся в блаженной улыбке. Александр лишь пригубил свою рюмку.
– Хотя мой друг – не дурак, как-никак бывший сыщик! – гордо произнес Антонов.
– Сыщик? – оживился Александр. – Что-то непохоже, – поддел он простодушного Антонова.
– Серж знал Надькиного отца. – Антонов недвусмысленно, отсеяв скромность и бдительность, смотрел на заветный графинчик, где янтарно поблескивал коньяк. – А потому это дело его лично касается.
Антонов вдруг отвел глаза от графинчика и пронзил своего собеседника мутным, чуть косящим взглядом. Он хотел смутить того пристальным недоверием, тонкими ледяными сверлами торчащим из его зрачков, но Коршунов лишь улыбнулся этой жалкой попытке.
– Думаешь, я просто так с тобой тут сижу. – Антонов не оставлял попыток подействовать на психику собеседника, хотя складывалось впечатление, что он изо всех сил старается рассеять спесивую уверенность последнего в том, что иждивенческое желание попить коньяку на халяву играет первостепенную роль в его, Антонова, сговорчивости. – Я и Сержу так сказал: нужно поговорить с парнем – и, если он виновен, это выплывет наружу, хочет он того или нет. Ничего такого я пока не обнаружил… – с видом заправского психолога добавил он.
– Занятный ты тип, – передернул плечами Александр. – Серж – это сыщик?
– Ага, Чинарский, – мотнул головой Антонов.
Александр воспользовался паузой и снова наполнил рюмку Антонова.
– Ну, давай. – Тот без разговоров взял рюмку и просалютовал ею в воздухе. – За справедливость!
Коршунов чуть склонил голову набок. И на этот раз он сделал крохотный глоток. Взгляд Антонова еще больше замутился, а сердце подобрело. Отблеск трезвой мысли почти угас во влажном тумане всепрощения. Он широко и глупо улыбался, глядя на Александра благодарным, симпатизирующим взором.
– Жрать охота, – извиняющимся тоном произнес он, похлопав себя по пустому животу.
– Ну так возьми себе чего-нибудь. – Александр кинул на стол пятидесятирублевую купюру.
На мгновение Антонов замешкался. Потом, разыгрывая дружескую фамильярность, махнул рукой и сгреб деньги. Он встал и шаткой походкой направился к стойке. Продавщица с ироничным пренебрежением смотрела на пьяного дылду и с недоумением – на солидного господина, запросто беседующего с ним.
– Мясной салат и булочку, – пробурчал Антонов, решив зажать сдачу.
Девица кивнула, два волоска на ее залаченной голове жалко трепыхнулись. С каменным лицом полезла она в витрину за салатом. Вернувшегося за стол Антонова совсем не удивила налитая доверху рюмка. Пластиковый стул противно пискнул под ним.
– Ну, так на чем мы остановились? – с фальшивым энтузиазмом воскликнул он, чтобы не дать Александру вспомнить о сдаче, которая вся до одной копеечки скользнула в карман его джинсовой куртки.
– На Чинарском, – невозмутимо ответил Александр.
– Да, серьезный мужик, – помрачнел Антонов.
Его рука между тем спонтанно потянулась к рюмке.
– Может, выпьем за его здоровье? – с томной улыбкой предложил Коршунов.
– Отчего же не выпить! – качнулся Антонов. – Чтоб ему всегда сопутствовала удача!
Они подняли рюмки.
На этот раз Александр выпил весь коньяк.
Антонов уже не чувствовал существенного отличия между коньяком и другим напитком, например водкой. Он был на той стадии, когда вкусовые предпочтения не играют роли, когда значение имеют лишь градусы. Он даже не стал потреблять лимон, все его внимание сосредоточилось на салате. Но, пару раз ковырнув его, потерял интерес и к нему. Зрачки его закатились, точно два сумасшедших светила. Он накренился, подобно уступающей шторму яхте, и без движения повис на стуле. Александр быстро поднялся. На стене соседнего дома он увидел красный козырек таксофона.
– Я вызову такси для моего друга, – сказал он девице за стойкой. – Какой у вас номер?
Он кивнул на стоящий в углу стойки черный аппарат. Девица промямлила номер, но не предложила воспользоваться телефоном.
Александр двинулся к таксофону.
Девица проводила его скептическим взглядом. Для нее не была неожиданностью отключка Антонова. И не потому, что она видела, как Александр подсыпал ему клофелину в рюмку, когда тот ходил за салатом. Она действительно не заметила, как Александр достал из кармана маленький пузырек, отвинтил на нем пробку и замутил золотистую смолу, мерцающую в рюмке. Девица дала четкую оценку состоянию Антонова, и выпадение его за рамки грубой реальности ничуть ее не удивило. Даже не возмутило. Она надеялась на порядочность странного мужчины в дорогих очках. Он непременно освободит кафе от этого алкаша.
Александр вызвал такси и вернулся к своему мнимому приятелю. Попивающая пиво подружка продавщицы косилась на погруженного в дрему Антонова. Александр сел, налил себе полрюмки и медленно выпил. Он старался держаться как можно естественнее.
Вскоре прибыла желтая машина.
Александр поднялся и, подхватив Антонова, поволок его к ней. Шофер такси – лысый, вислоухий толстяк – с опаской разглядывал своих пассажиров.
– Он мне ничего не облюет? – отбросив колебания, брезгливо спросил он.
– Не думаю, – равнодушно откликнулся Александр. – Он не из породы тошнотиков. Знает меру.
Таксист усмешкой ответил на это ироничное замечание. Он даже помог втиснуть дылду Антонова на заднее сиденье.
– Куда ехать?
– В Новопрудное, – процедил Александр и сунул таксисту сотку.
Тот с энтузиазмом спрятал деньги в карман болоньевой куртки и нажал на газ. Он был не из болтливых. Александру повезло, ибо менее всего ему хотелось сейчас выслушивать сагу о тяжелой жизни водил.
По мере приближения к дачному поселку его напряжение спадало. Этому способствовали и живописные окрестности, и сознание того, что эксперимент удался. Залегшая меж его каштановых бровей складка потихоньку разглаживалась, на душе воцарялся покой. Он чувствовал себя победителем, но громкому ликованию неофита предпочел хладнокровное спокойствие опытного игрока.
Загроможденный промышленными предприятиями пригород сменился широкой равниной. С правой стороны, убегая за горизонт, маячил лес. Еще дальше тянулась река – извилистая синяя лента, отсвечивающая на солнце искристым перламутром. Александр довольно щурился, не обращая внимания на ухабы. Навстречу попадались редкие машины. Они спешили в город. Александр же был околдован открывшейся картиной мирного весеннего благоденствия.
Они пересекли реку по слегка изогнутому мосту и свернули направо – туда, где теснился к горизонту лес. Вскоре показались первые домики. Это были одноэтажные, куцые строения бедняцких семей. Далее, все шире, вразброс, уходили в лесистое пространство более солидные строения – двухэтажные коттеджи. Вместо грядок на участках зеленела газонная трава, раскачивались клены.
Александр попросил свернуть, на этот раз – налево. Дорога сузилась, а качество покрытия ухудшилось. Здесь находился иной сектор застройки. Царила полная эклектика – мелкие дачки соседствовали с более презентабельными коттеджами, но участки вокруг тех и других не баловали глаз ухоженным газоном или роскошью дикой природы. По ним монотонно ползли грядки, делая их похожими на унылые полотна абстракционистов.
Заметив невдалеке знакомую крышу, Александр попросил остановить.
– Свежий воздух пойдет ему на пользу, – улыбнулся он шоферу.
Тот кивнул. Он был доволен, что вот-вот отделается от сомнительного дуэта. Высадив пассажиров, он развернулся на неудобной узкой дороге и поехал в обратную сторону. Александр же поволок Антонова к даче.
Слева стоял оранжевый «Москвич». За забором копались пенсионеры, с которыми тетя Маша всегда подолгу раскланивалась. Услышав шум мотора, парочка старых тружеников выглянула из-за калитки.
– Здравствуй, Саша, – поприветствовала его седая вислозадая соседка. – Что-то Марью Митрофановну давно не видно.
– Она скоро должна приехать, – выдавил из себя Александр, изнемогая под тяжестью Антонова.
Клавдия Петровна, не скрывая недоумения, пялилась на «приятелей».
– Да-а, – встрял ее одышливый муженек, – пить в такую погоду…
Он красноречиво покачал головой.
– У него особенность такая: чуть выпьет – сразу плохо, – оправдывался Александр, мысленно проклиная дотошную чету. – Пару часов отдохнет и поправится.
Он дотащил наконец Антонова до знакомого забора.
Одноэтажная дачка была компактной и уютной: с невысоким крыльцом, лавочками и столиком во дворе.
Александр распахнул калитку. Положив Антонова на лавку, подошел к двери. Пошарил рукой под навесом. На перекладине обнаружил ключ. Улыбнулся. Открыв дверь, он ощутил чуть кисловатый прохладный запах нежилого помещения. Съемщики приезжали только в конце мая или в начале июня. Перед их посещением Александр привозил Марью Митрофановну. Грядок он не вскапывал, просто обрезал деревья. Несколько яблонь и вишен. Марья Митрофановна сажала только цветы – никаких помидоров или петрушки. Правда, на участке остались кусты малины, которые все еще плодоносили.
