– Это хорошее пальто.
– И подходит по размеру.
– Но я не могу украсть пальто священника.
– Может, перестанешь обвинять меня в воровстве? Я собираюсь написать расписку за разбитые стекла, оружие, патроны, пальто и пользование туалетом до того, как мы уйдем, за то, что мы дышали воздухом этого дома и за все прочее, и положить ее на стол преподобного, с обещанием заплатить из моего лотерейного выигрыша.
– И вы действительно заплатите?
– С каждой минутой я все больше боюсь, что так оно и будет.
– Спасибо, сэр. Мне нравится мое пальто. Оно мне нравится больше любого пальто, которое я когда-нибудь надевал.
– Ты в нем выглядишь симпатягой.
Намми уставился в пол.
– Нет, не выгляжу.
– Не говори мне, что нет, потому что выглядишь. И пальто на тебе выглядит лучше. А теперь пошли.
Мистер Лисс начал подниматься по лестнице.
– Куда вы идете? – спросил Намми.
– Хочу посмотреть, что наверху.
Намми не хотел подниматься на второй этаж дома священника в его отсутствие. Но ему не хотелось и оставаться одному внизу, среди мебели с обивкой в цветочек и у картины с ангелами-ковбоями, которые вязали какие-то странные узлы, с разбитым стеклом в кабинете и с громко тикающими напольными часами. С неохотой он последовал за мистером Лиссом.
– А на что вы хотите посмотреть?
– Прежде всего на то, что я, возможно, захочу купить у преподобного и внести в расписку.
– Наверху только кровати и вещи.
– Может, я захочу купить кровать.
– Мы не сможем унести кровать, сэр.
– Тогда, может, я захочу купить вещи.
– Какие вещи?
– Которые находятся наверху рядом с кроватью.
– Я не знаю, какие там вещи.
– Тогда чего ты морочишь мне голову? Мы поднимаемся именно для того, чтобы посмотреть. Возможно, я буду разочарован.
– Вы уж извините меня, но иногда я не могу понять, что вы такое говорите.
Мистер Лисс включил свет в коридоре второго этажа.
– Иногда я сам себя не понимаю. Но меня это не останавливает. Знаешь, сколько дней среднестатистический человек тратит на то, что не имеет ровно никакого смысла?
– Сколько?
– Чуть ли не все.
Мистер Лисс вошел в спальню, включил свет и вновь произнес плохое слово, на этот раз забыв за него извиниться.
Когда Намми переступил порог, он увидел три больших серых мешка, свисающих с потолка. Они напоминали коконы, из которых вылезали мотыльки и бабочки, только мотыльки и бабочки, которые могли вылезти из этих коконов, размером не уступали бы людям.
Из кухни Эрики Девкалион вышел в парк в центре города. С наступлением темноты он мог провести разведку, не привлекая к себе внимания.
Он изучил карту Рейнбоу-Фоллс с нанесенной на ней сеткой секунд долготы и широты, которую Эрика скачала ему из Интернета. И хотя никогда не был в этом городе, ему не составляло труда уверенно перемещаться от одного ориентира к другому. Как и обычно, чем чаще он путешествовал по какой-то конкретной территории, тем легче и точнее становились его переходы с места на место. Он быстро обретал все необходимые знания о каждом квадратном футе Рейнбоу-Фоллс.
Начал Девкалион с парка, потому что вечер выдался холодным, и он мог не сомневаться, что там не будет ни души. И действительно, фонари освещали только пустынные дорожки, и никто не сидел на скамейках, мимо которых проходил Девкалион.
В центре парка высилась статуя солдата, прижимающего каску к груди, с откинутой назад головой и устремленными к небу глазами. К гранитному пьедесталу крепились бронзовые таблички с именами и фамилиями молодых мужчин и женщин, которые родились в этом городе, ушли отсюда на войну и не вернулись домой.
Такие монументы всегда трогали оба сердца Девкалиона. Он чувствовал, что эти люди ему близки, они знали, как знал он, что зло – не просто слово и его нельзя, походя, переформулировать в угоду изменяющимся стандартам, они знали, что зло бродит по миру, и ему необходимо сопротивляться любой ценой. Отказ от сопротивления, любой компромисс со злом рано или поздно привел бы к тому, что на шее человечества затянулся бы смертельный узел, все невинные погибли бы и солнечный свет уже не смог бы разогнать вечную тьму.
Используя свои уникальные способности, Девкалион перемещался по парку. От монумента к пруду, к выходу на авеню святого Игнатия, к детской площадке с качелями и досками-качалками. Там и тут он просто шагал под деревьями, на которых голуби издавали звуки, напоминающие кошачье мурлыканье, и в конце концов вышел к Беапо-лейн, где постоял в густой тени сосен, наблюдая за проезжающими по улице автомобилями.
Сознательно он ничего не искал. Не мешал городу произвести на него впечатление, какое тому и хотелось. Будь Рейнбоу-Фоллс духовно здоровым городом, где надежда брала вверх над безысходностью, где процветала свобода, где добродетель заметно перевешивала греховность, Девкалион бы понял, что попал в хороший город. Но, если бы основание города начало гнить, он бы понял и это и интуитивно начал бы замечать следы, ведущие к источнику болезни.
Из парка он перебрался на берег реки, рядом со знаменитыми водопадами, над которыми постоянно клубился туман, а в солнечный день вились радуги. Но ночью туман обесцвечивался, превращался в легион белесых призраков, поднимающихся с каждого из шести каскадов и дрейфующих на восток, вниз по течению.
Отвернувшись от реки, он шагнул на колокольню церкви Святой Елены. Какое-то время смотрел на поток транспорта по Коди-стрит, на тепло одетых пешеходов, идущих домой или на обед в какой-нибудь ресторан, на покупателей за сверкающими витринами магазинов… потом оказался в тихом спальном районе, где жили представители среднего класса, в переулке за кинотеатром «Радуга», на плоской крыше, огороженной парапетом, с которой открывался вид на Беатут-авеню…
Автофургоны – только они вызвали у него недоумение. Он увидел их пять, в разных частях города: большие автофургоны с небесно-синими кабинами и белыми кузовами. Новенькие, чисто вымытые, сверкающие, без названия компании на бортах или дверцах кабины. Ни разу он не видел, чтобы их разгружали или в них что-то загружали. Они всегда проезжали мимо. В кабине всякий раз сидели двое мужчин, и Девкалион, наблюдая за ними, отметил, что в одном водители едины: выказывали абсолютное уважение к светофорам, знакам «Стоп», другим правилам дорожного движения.
Пользуясь своим даром, переносясь с крыши на крышу, к углу тихой улочки, в переулок, на темную автостоянку, вдоль которой проходила улица, снова на крыши, Девкалион шаг за шагом следовал за одним таким автофургоном, пока тот не прибыл к складу около железнодорожных путей. Большие ворота склада поднялись, фургон заехал в здание, ворота тут же опустились.
