Приближаясь к Эрике, он фыркал на себя, высмеивал себя, ругал, уничижительно тыкал себе в грудь пальцем, то и дело наступал себе на ноги, презрительно приговаривая: «Ты этого заслужил! Так тебе и надо! Дурачина!»
Когда Джоко подошел к Эрике и попытался ее обойти, она загородила ему дорогу.
– Позвонил Девкалион. У него срочное дело, которое он может доверить только тебе.
Джоко посмотрел налево, направо, за плечо. Снова на Эрику.
– Какому тебе? – спросил он.
– Тебе, малыш.
– Мне?
– Да.
– Мне, Джоко, мне?
– Совершенно верно.
И такой восторг отразился на его лице, что зеркало, будь оно перед ним, наверняка бы разлетелось на мелкие осколки. Но тут же восторженное сияние затуманилось подозрительностью.
– Какой Девкалион? – спросил он.
– Я знакома только с одним.
Джоко склонил голову, сощурился, изучая лицо Эрики в поисках подвоха.
– Высокий парень, с большими ногами, огромными кулачищами, татуированным лицом и странным светом, иногда пульсирующим в глазах?
– Да. Он самый.
– У него есть поручение для Джоко? Важное поручение? Это удивительно. Это потрясающе. Это прекрасно. Так приятно, когда ты нужен. Но, разумеется, Джоко не справится.
Эрика протянула ему листок из блокнота, на котором она записала название фирмы-изготовителя, модель и номерной знак автофургона.
– Он хочет, чтобы ты проник в компьютер департамента транспортных средств и узнал имя и адрес человека, которому принадлежит этот автомобиль.
Джоко смотрел на листок из блокнота, как на священную реликвию. Его язык облизал периметр рта, заменяющий ему губы.
– Знаменательный день, – прошептал он.
– Возьми, сладенький.
– Сегодня Джоко стал членом команды. Соратником. Бойцом. Воином. Одним из хороших парней.
– Бери, – настаивала Эрика.
Джоко выхватил листок из ее руки, развернулся, крикнул: «Банзай!» – и побежал по коридору к кабинету, где стоял компьютер.
Пропустив завтрак из-за Чанга, пропустив ленч из-за необходимости телепортироваться в Монтану и начать охоту на монстра, выпив только по чашечке кофе и съев по одному печенью в доме Эрики, отделенные тысячью миль от несравненных клецок с яблоками Мэри Маргарет, Карсон и Майкл решили, что они устроят себе ранний обед, как только зарегистрируются в «Фоллс-инн».
По-прежнему в калифорнийской одежде – понимая, что негоже появляться в ресторане в водонепроницаемых, утепленных спортивных костюмах и лыжных ботинках – они, дрожа на осеннем ветру, отшагали два квартала, отделяющих отель от «Кафе Энди Эндрюса». Их встретил выложенный медными пластинами потолок, стены, отделанные сосновыми панелями, скатерти в красно-белую клетку. Чистое и уютное местечко, тихая гавань в безумном мире.
Полицейские в Новом Орлеане, потом детективы отдела расследования убийств и, наконец, частные детективы в Сан-Франциско, они всегда добивались наилучших результатов, когда работали на полный желудок. В голове Карсон – и Майка тоже – полицейская работа и сытная еда составляли единое целое. Вкусная, с аппетитом съеденная пища помогала им легко и непринужденно ловить самых опасных преступников. Соответственно, если ты не ловил преступников, скажем, заполнял за столом бесконечные отчеты или, прости Господи, тебя отправили в отпуск, даже самые изысканные блюда утрачивали вкус.
Прежде чем они сели за столик, Карсон поняла, что у «Кафе Энди Эндрюса» немало плюсов. Рот заполнился слюной от ароматов, пропитавших воздух и вида еды на тарелках других посетителей. Желудок затрепыхался, колени подогнулись.
Они заказали бутылку превосходного калифорнийского «каберне»: что бы ни задумал Виктор-клон, едва ли он собирался в этот вечер, только чуть позже, взорвать атомную бомбу на перекрестке Беатут-авеню и Коди-стрит или совершить другую пакость такого же масштаба, а потому они могли немного расслабиться. Исходили из того, что клон так же обуян гордыней, как и его создатель, и эксперименты клона будут вновь и вновь заканчиваться неудачей, хотя он по-прежнему будет стремиться к господству над миром.
– Мне нравится Рейнбоу-Фоллс, – поделился своими первыми впечатлениями Майкл.
– Приятный городок, – согласилась Карсон.
Майкл указал на две пары, которые сидели за разными столиками.
– Мы могли бы надеть наши водонепроницаемые, утепленные спортивные костюмы.
– Или ковбойские шляпы, – Карсон говорила о других посетителях.
– Мода на готику здесь не прижилась.
– И мотоциклетные банды, похоже, не в почете.
– И украшения для носа – тоже.
– Это меня как раз не волнует, – заметила Карсон.
– Если б мы жили здесь, Скаут могла бы стать участницей родео.
– Меня это устроило бы. Участники родео иной раз становятся президентами[38].
– Она будет вести предвыборную кампанию под слоганом: «Ни один бык не сбросит меня, и я не сброшу быка».
– Если, конечно, страна доживет до того времени, когда она сможет баллотироваться в президенты.
Заказали они одно и то же: мясной рулет с зелеными перчиками чили и сырным соусом, подающийся с горой жареного картофеля, нашинкованным перцем, кукурузным хлебом и таким количеством взбитого масла, что его хватило бы для смазки восемнадцатиколесного трейлера.
Все было такое вкусное, что несколько минут оба молчали. Потом Майкл спросил:
– Ты не помнишь, в меню они указали фамилию и адрес кардиолога?
– В таких маленьких городках кардиологов нет. Здесь сразу звонят в «Рото-рутер»[39].
Когда тарелки унесли и Карсон с Майклом допивали вино, в кафе вошла молодая женщина. Она пересекла зал, направляясь к столику у стены, не дождавшись, пока старшая официантка найдет ей место. Возможно, она относилась к завсегдатаям, которые имели определенные льготы, но что-то в ее поведении говорило об обратном.
– Симпатичная девушка, – отметил Майк.
– Что еще, Казанова?
– Какая-то она напряженная.
– Ты не подразумеваешь – пьяная?
– Я подразумеваю – деревянная… судя по тому, как эта симпатяга движется.
Женщина села, сложив руки на коленях. Застыла, уставившись в никуда.
– Майкл, с ней что-то не так.
– Может, выдался неудачный день.
– Посмотри, какая она бледная.
– И что это за украшение для лица? – спросил Майкл.
– Где? На виске?
Официантка подошла к столику женщины.
– Такого украшения я еще не видел, – Майкл не отрывал глаз от женщины.
– Каким образом оно держится? – задала Карсон логичный вопрос.
– Люди уже начали приклеивать вещи к лицам?
– Жизнь становится для меня слишком уж странной, – и слова Карсон прозвучали, как заклинание, открывшее доступ в мир новым странностям.
