без смокинга.
Натали не знала, кто его позвал – мамины соседи или охранник. Она просто радовалась, что он пришёл.
– Чез, Эмма, Финн… ваша мама тоже здесь? – спросил папа.
Грейстоуны не ответили; Чез с трудом встал, повернул рычаг вправо и выдернул его из стены. И тут же дымка вокруг рассеялась. Другой мир – солдаты, гости, высокий стеклянный потолок, мраморные полы, золотые клетки – исчез. Подвал снова стал самым обычным.
На мгновение у Натали сжалось сердце: она вспомнила, что другая Натали осталась там. Они даже не успели попрощаться.
По мере того как остальные выбирались из кладовки, папа продолжал сыпать вопросами:
– Натали, у тебя что, кровь на платье?! И кто эти люди?
Джо слабо произнёс:
– Это долгая история…
Натали откатилась в сторону, потому что боялась придавить лежащую под ней другую бабушку.
Увидев её, папа побледнел:
– Натали, эта женщина похожа на твою бабушку! И… кровь… но как… как…
– Папа, я всё объясню, но сначала нам нужна помощь, – твёрдо сказала Натали и повернулась к охраннику. – Вызовите «скорую». Здесь наверняка есть связь.
Ошеломлённый охранник достал телефон и принялся набирать номер. Для этого ему пришлось положить маму на пол – и у неё тут же дрогнули веки.
– Роджер? – простонала она. – Это ты? Никогда не думала, что буду так рада слышать твой голос.
Шатаясь, папа нагнулся, крепко обнял её и поднял на руки.
– Я думал, ты погибла! – воскликнул он. – Я думал, что больше никогда тебя не увижу!
Натали моргнула, глядя, как мама и папа обнимаются – совсем как родители другой Натали. Нет, не так – эти объятия были искренними. Они не значили, что родители помирились, что они изменились настолько, чтобы снова стать мужем и женой, – но тем не менее оба не перестали переживать друг о друге.
Мама вернулась – и Натали точно знала, какому из миров та принадлежит.
Она подошла к родителям и обняла их.
Финн похлопал её по плечу.
– Мы справились! – воскликнул он. – Мы спасли наших мам и Джо! Опасности больше нет!
За спиной у него Натали увидела Чеза, который, всё еще стискивая в руках рычаг, обнимал Эмму и свою маму. Она увидела, какой бледной и исхудавшей стала миссис Грейстоун и как Джо с тревогой посматривает на охранника и в сторону кладовки.
А другая бабушка по-прежнему лежала на ковре, и на её оранжевом платье виднелась кровь.
И Натали услышала, как Эмма сказала Финну:
– Мы спасли наших мам и Джо. Нам уже ничего не грозит. Но только если мы больше никогда туда не вернёмся.
Финн, Эмма, Чез и Натали неделю спустя
Пока они шли по коридору, Финн цеплялся за мамину руку.
– Мне было так грустно, когда тебя оставили в больнице и не пустили домой, – пожаловался он.
– Мне тоже, – кивнула мама, ероша ему волосы.
На мгновение Финну показалось, что сейчас она подхватит его на руки и закружит, как делала, когда он был совсем маленьким. На мгновение ему очень этого захотелось. Но раз он сумел спасти маму, значит, он уже достаточно большой и не нуждается в постоянных обнимашках.
– Просто врачи хотели убедиться, что у мамы и Джо нет истощения, – ободряюще сказал Чез. – Сегодня её точно отпустят.
– Ну, тогда ладно, – сказал Финн. Здорово, что Чез понял его опасения.
Финн взял за руку брата, а Эмма – маму, и теперь они шли все вместе по огромному застеклённому вестибюлю больницы.
– Чез, ты будешь стесняться, если Натали увидит, как ты держишься с нами за руки? – спросила Эмма.
– Не-а, – ответил Чез.
Мама посмотрела на Чеза и Эмму с недоумением.
– Я что-то ещё пропустила, пока отсутствовала? – спросила она.
– Чез теперь тоже подросток, – объяснил Финн. – Он влюбился.
– Финн, Эмма, не дразните… – начала мама.
– Всё нормально, – невозмутимо отозвался Чез. – После того что мы пережили, думаешь, дразнилки меня заденут?
Они вошли в лифт, и Финн нажал кнопку верхнего этажа. Выйдя из кабины, мама остановилась у большого окна с видом на весь город.
Эмма в основном просто радовалась тому, что в их мире с домов не свисают синие и оранжевые флаги. Но мамины мысли, пока она смотрела на здание городского муниципалитета, казалось, блуждали где-то далеко.
– Может, не стоило сегодня брать вас с собой, – негромко произнесла она. – Я должна сама разобраться…
– Мама, мы знаем, что такое другой мир, – тихо сказал Чез.
– И бабушку другой Натали мы знаем лучше, чем ты! – добавил Финн.
– Только не давай ей в руки никаких бумаг! – Эмма попыталась пошутить, но никто не рассмеялся.
Они прошли по коридору и свернули за угол, в палату, которой Натали и её мама придали необыкновенно уютный вид. На тумбочках стояли вазы с цветами, на стульях лежали подушки, лоскутные одеяла и мягкие пледы.
В палате не было ни одного синего или оранжевого предмета.
– Кейт! – воскликнула госпожа Моралес и вскочила, чтобы обнять женщину.
– Сюзанна, прости, что втянула твою семью в эту историю, – сказала Кейт. – Я…
– Перестань, – перебила госпожа Моралес. – Я в полном порядке, Роджер со мной любезнее, чем в те дни, когда мы вроде были счастливы в браке, а Натали… ну, сама посмотри. Такое ощущение, что к ней вернулась бабушка.
Натали прилегла рядом с другой бабушкой на больничной кровати и крепко обнимала её.
– Девочка целую неделю от меня почти не отходила. Я скоро с ума сойду, – пожаловалась другая бабушка. Но все поняли, что она шутит.
– Наша семья была в этом замешана, – сказала Натали. – Просто мы не знали.
Мама прищурилась. Эмма не помнила у неё такой привычки.
– Ничего не понимаю, – сказала мама.
– Потому что все ваши родственники и члены семьи Натали – генетические двойники? – спросила Эмма у другой бабушки.
– Но в остальном они не похожи, – заявил Финн, поёжившись. – Папа нашей Натали очень хороший человек, а папа той Натали – просто ужас.
Чез бросил строгий взгляд на брата, хотя был с ним совершенно согласен.
– Мэр Мэйхью желал своей жене смерти? – спросил Чез.
Бабушка нахмурилась и посмотрела на марлевые повязки у себя на ногах – её ранили, когда она защищала дочь и внучку.
Все Грейстоуны уже знали от Натали, что другая бабушка заметила в толпе человека с пистолетом и закрыла собой родных. Она оказалась единственной пострадавшей, но потеряла столько крови, что казалось, будто судья и Натали тоже ранены.
Чем дольше другая бабушка молчала, тем сильней Грейстоуны подозревали, что она ничего им не расскажет. Но наконец она подняла голову:
– Я могу рассказать лишь то, о чём мы с
