дочерью сами догадывались и что слышали. Думаю, мэр бы не огорчился, если бы моя дочь погибла. Но в основном, полагаю, он просто хотел лишить её власти – и укрепить свою.
– Но это же нечестно! – заявил Финн.
– Не понимаю, почему мэр стал бы ещё могущественнее, если бы с судьёй что-то случилось, – сказала Эмма. – Это нелогично.
– Возможно, – согласилась другая бабушка. – Но в том мире мы мыслили неправильно… Все были так заняты ложью и притворством, что забыли о логике – заодно с правдой. У нас с дочерью были шпионы среди соратников моего зятя – точно так же как его шпионы проникли в наш круг. Мы с Сюзанной знали, что он нанял стрелка, но решили, что, если перенести вечеринку, этот план рухнет. Также мы знали, что мой зять взял в плен двойника Сюзанны. Очевидно, он собирался подменить свою жену второй Сюзанной и держать ту в своей власти. Если бы она начала задавать вопросы, то выглядела бы ненормальной и тогда потеряла бы место судьи и была бы полностью дискредитирована. После этого, возможно, он вернул бы свою настоящую жену и наслаждался бы её беспомощностью, а в его руках оказалась бы огромная власть. А может, он держал бы обеих Сюзанн в заточении, заставив их страдать до конца жизни.
Натали потянулась к маме и схватила её за руку с таким видом, как будто не собиралась отпускать.
Эмма закусила губу.
– Вы с судьёй всегда были на одной стороне? – осторожно поинтересовалась она. – Я спросила у мамы, почему она не сказала в письме, что мы можем доверять вам обеим. Почему она не написала «Скажите правду Сюзанне или Эстрелле» – вас ведь зовут Эстрелла? Тогда всё было бы гораздо проще. Но мама сказала, что на это ответите вы сами.
Другая бабушка поморщилась, и мама ласково положила руку Эмме на плечо:
– Эмма, давай поговорим об этом потом…
– Нет, Кейт, девочка задала разумный вопрос, – сказала другая бабушка. – Правда не всегда приятна. Она устремила на Эмму внимательный взгляд. – Когда мой мир превратился в запутанный клубок лжи, Сюзанна уже была судьёй. Я гордилась ею, радовалась её достижениям. И я решила, что ей не следует жертвовать собой. Я велела дочери делать всё, что она должна, чтобы сохранить власть и упрочить своё положение. Так я думала восемь лет назад, когда мы в последний раз виделись с твоей мамой. Тогда у неё были причины не доверять мне. Но через некоторое время я поняла, что ошиблась и что мы с Сюзанной должны бороться с несправедливостью. С теми, кто держит обычных людей в невежестве и страхе. Однако действовать мы могли только втайне.
– Но вы хотели, чтобы мэр Мэйхью стал губернатором? И даже президентом? – спросил Финн. – Почему судья просто сама не стала мэром, а потом губернатором и президентом?
– Потому что губернаторы и президенты всегда на виду, – объяснила другая бабушка. – Сюзанне нужен доступ в их кабинеты за информацией, которая необходима, чтобы подтолкнуть правительство к переменам. Но она не сможет делать это открыто. Сюзанна вынуждена держаться на заднем плане и втайне сотрудничать с такими людьми, как… твоя мама.
Теперь уже Финн схватил маму за руку и крепко сжал.
– Значит, вы с судьёй всё время притворялись, – сказал Чез. – Но вы же знали, что Натали и Эмма – из другого мира. Почему вы так с ними обошлись? И почему были грубы с другой Натали?
Другая бабушка взглянула по очереди на каждого из Грейстоунов.
– Я уже извинилась перед Натали, а теперь хочу извиниться и перед вами. Вы попались мне на глаза в тот самый момент, когда мы с дочерью узнали о планах мэра и отчаянно пытались ему помешать. Нас предали. Было некогда что-либо объяснять, и я сильно сомневалась, что мы успеем предотвратить беду. Поэтому и использовала единственную тактику, с которой хорошо знакома: страх. Я подумала: если вы четверо – не считая мою внучку – не будете путаться под ногами, если я припугну вас так, что вы не рискнёте высунуться из кладовки, вы спокойно дождётесь в безопасном месте, пока мы не разрушим планы моего зятя. – Она улыбнулась. – Мы не подозревали, что не сумеем остановить его без вашей помощи!
– А почему вы просто не велели арестовать мэра? – спросил Финн. – Почему не рассказали всем правду?
– У нас не было доказательств, которым бы люди поверили, – сказала другая бабушка. – И наш план мог сорваться…
– Ваш план? – переспросил Финн.
– Да, – ответила Натали с такой гордостью, как будто это была её настоящая бабушка.
Другая бабушка снова улыбнулась, хотя глаза у неё оставались печальными:
– Мы с коллегами переправляли людей, которым грозила опасность, в ваш мир. Для этого мы придумали прикрытие – выставляли «виновных» на политических мероприятиях, а потом делали вид, что… хм… ликвидируем их. Наши люди были среди уборщиков.
Чез вспомнил уборщицу, которая забралась в шкаф Натали, и странный разговор между другой бабушкой и мужчиной, которого они называли другой Ас.
– Все уборщики были на вашей стороне? – спросил Чез. – И тот тип, которого мы видели с вами в подвале? Он вам помогал? Или просто притворялся, а на самом деле работал на мэра?
Казалось, это было невозможно, но в глазах другой бабушки появилось ещё больше тревоги.
– Я… не знаю, – произнесла она, поднеся дрожащую руку к лицу. – Я думала, что ему можно доверять, но… но проблема в том, что вокруг столько двойных агентов, столько обмана. Кого он, в конце концов, хотел перехитрить? Нас или мэра? И что бы он сделал, если бы не вмешался его двойник и вы, ребята?
– Быть в неведении – хуже всего, – сказала Эмма.
– Нет, – возразила другая бабушка и сердито хлопнула ладонью по постели. – Утратить веру и надежду, решить, что выхода нет, – вот что хуже всего. Вот с чем боролись мы с дочерью. И в тот вечер мы почти утратили веру.
В палате стало тихо. Чез не сомневался: все вспоминали события того дня, когда чувствовали себя такими беспомощными.
– Мы потеряли надежду, когда уборщик украл наш рычаг! – воскликнул Финн. – Но он же вернулся!
– Да, – ответила другая бабушка, с прежней тревогой.
– Мы поняли, что случилось, – сказала Натали. – Уборщик, который украл рычаг, отнёс его домой к Грейстоунам, в этом мире. Там он и переходил туда-сюда – потому что мою маму держали пленницей в доме Грейстоунов в том мире, и он решил, что может вынести её и внести обратно через наш мир. Он не знал, что мой папа нанял охранника, чтобы наблюдать за домом
