Другая рука Крамера ударила ее по позвоночнику. От боли Джессика выгнулась, и он схватил ее за волосы. Он с силой дернул за них и, ударив ее чуть ниже колен, опрокинул на спину. Джессика сильно стукнулась об пол, подскочив от удара, дыхание у нее перехватило.
Крамер схватил ее за одну ногу и высоко задрав ее, потащил к кровати.
Приподняв голову, Джессика увидела, что ее правая нога, вытянутая вперед, пяткой лежит на краю матраца. Прежде, чем она успела шевельнуться, Крамер наступил на ее колено. Словно ее нога была какой — нибудь веткой. Она услышала сухой треск. Агонизирующая боль сначала все превратила в красный цвет, а потом в черный.
Когда она очнулась, она была на своей кровати. Сверху на ней, точнее в ней, был Крамер, постанывающий от удовольствия. Правая нога вся горела изнутри, будто ее держали над огнем. Боль была невероятно сильной, поэтому то, что делал с ней Крамер, казалось несущественным. У нее было лишь одно желание, — чтобы он поскорее закончил и перестал подпрыгивать на сломанной ноге.
Попытавшись пошевелить онемевшими руками, Джессика поняла, что руки привязаны. Вероятно, к ножкам кровати.
Никаких шансов бороться с ним не оставалось.
Наконец, Крамер закончил.
Но она поняла, что это еще не все, что ей бы следовало подумать об этом. Но в голове ее стоял туман, она ни на чем не могла сосредоточиться, кроме боли.
Хуже, чем эта боль, считала она, уже ничего быть не может.
Оказывается, может.
Боль стала невыносимой, когда он подступил с бритвой. Настолько невыносимой, что она закричала и подумала, почему же она не кричала раньше. Отец услышит ее. Он спасет ее.
Крамер заткнул ей рот тряпкой.
И продолжал резать ее тело.
Где же отец?
Она потеряла сознание.
Придя в себя, она увидела склонившегося над ней Крамера, который лизал и высасывал кровь из ее ран. Когда он поднял голову и глянул на нее, все лицо его кроме глаз было в крови. Красными были даже зубы.
Он вытащил кляп изо рта Джессики и упал на нее, крепко обхватив руками. Его член проткнул ее, а язык заполнил ее рот.
Позднее она увидела, что он, уже умытый и одетый, стоит у ее кровати. Под мышкой у него была пачка газет. Он присел и исчез из виду.
Джессика услышала шорох бумаги.
Услышала, как чиркнула спичка.
Крамер стоял над ней.
— Желаю тебе крепкого сна, — проговорил он. — И чтобы клопы не кусали.
Уходя, он выключил свет.
Но в комнате еще долго было светло.
К нему пришла Бонни. Она молча приблизилась к его кровати. Она была прекрасна, восхитительна, лицо ее обрамляли белокурые волосы. На ней была плиссированная синяя юбка и золотистый свитер, — ее костюм со снимка, только сейчас она была босиком.
Стоя возле кровати Ларри, она смотрела на него серьезными глазами.
— Я ждала тебя, — сказала она нежным, ласкающим слух голосом. — Почему ты не пришел ко мне?
— Я… я не знаю. Я хотел, но…
— Разве ты не знаешь, что я люблю тебя?
Ее слова заставили сердце Ларри забиться сильнее.
— Это правда? — спросил он.
— Конечно. Как же мне тебя не любить?
— За что ты должна меня любить? — спросил он. — Мы ведь даже не знакомы.
Легкая улыбка приподняла уголки ее губ.
— Мы знаем друг друга нашими сердцами. Я так тебя люблю, Ларри. И ты любишь меня, правда?
— Да, — сказал он и почувствовал, что весь переполнен радостью. — Да, я люблю тебя.
И вдруг ему в голову пришла мысль, которая, казалось, сейчас разобьет его сердце.
— Но ведь ты мертва, Бонни.
Ее смех был легче дуновения ветерка.
— Не будь таким глупым. Разве я похожа на мертвую?
— Ты выглядишь… Просто божественной.
Бонни подошла еще ближе. Она наклонилась над ним. Ее волосы упали вниз, и локоны приятно щекотали щеки Ларри. Их губы встретились. У нее были мягкие, теплые, чуть влажные губы. Когда она отняла их, Ларри почувствовал ее свежее дыхание.
Ларри вынул руки из — под одеяла. Он слегка обнял Бонни, поглаживая ее через свитер, ощущая тепло ее тела, легкий изгиб ребер.
Она высвободила губы.
— Ну как, я мертва?
— Теперь уж точно нет, — прошептал он сквозь ком в горле. — Ты потрясающа.
— Я так стремилась к тебе, Ларри.
— Я тоже стремился к тебе.
Руки Ларри скользнули под ее свитер. Его всего пронзила дрожь, когда он дотронулся до бархатистой кожи над ее бедрами.
Тут он вспомнил кое — что еще, и опять его радость перешла в страдание. Он так хотел ее, но вынул руки из — под ее свитера и опустил на матрац.
— Ведь я женат, Бонни.
— Ты ее любишь?
Ему бы хотелось сказать «Нет». Но он не смог.
— Да, — ответил он. — Мне очень жаль. Боже, мне очень жаль. Я люблю Джину, но и тебя люблю тоже.
— Все в порядке, — прошептала она, ее теплое дыхание тронуло его губы. — Ты можешь любить нас обеих.
— Не думаю, чтобы Джине это понравилось.
— Она никогда не догадается об этом. Я обещаю. Это будет нашей тайной.
Ларри почувствовал, как покрывало соскальзывает с его тела, ощутил, как прохладный утренний воздух холодит его кожу. Бонни поцеловала его сбоку в шею. Она целовала его плечи, грудь.
— Нет, — шептал он.
— Дорогой, не думай об этом. — Ее мягкие губы прижались к его пупку.
Он застонал от мучительной боли желания и невозможности его удовлетворения.
— Это будет нечестно, — сказал он.
— Любовь всегда права.
— Не знаю.
— Да, — прошептала она. — Да, моя любовь. — Бонни забралась на него верхом, подогнув колени, ее легкая хлопчатобумажная юбка накрыла их, предохраняя от утренней прохлады. Казалось, тепло их тел соединилось под ней. Каким-то образом, Ларри понял, что трусиков на ней не было. Он так хотел, чтобы она опустилась вниз, пронзила себя, позволила ему утонуть в ее скользящем, объемлющем тепле.
Но она не позволила. Еще рано.
Улыбаясь ему, она стала снимать с себя свитер. Ларри наблюдал, как он медленно поднимался, приоткрывая ее атласный живот, грудную клетку, ее груди. Это были два одинаковых холмика кремового цвета, с розовыми тугими сосками. Они немного приподнялись, когда Бонни снимала свитер через голову. Подняв вверх руки, она выскользнула из рукавов. Свой свитер она бросила на пол.
Ларри протянул руки к ее грудям. Он нежно поглаживал их. У нег было такое чувство, что никогда в жизни он не касался ничего более восхитительного.
Улыбаясь ему, Бонни провела его ладонью по гладкой ложбинке между грудками. Она водила ею вверх и вниз, поглаживая себя его пальцами.
