молча, обследовали окрестности. Если раньше мы были в шоке, то теперь…мы были в ужасе. Что тут произошло? По нашим сведениям на станции было не меньше пятнадцати вооруженных человек, и где все? Внутри было тихо. Электричества не было. Тел мы тоже не обнаружили, но Вася нашел несколько стреляных гильз.
– Стреляли.
– Однако…
Некоторые стены были оплавлены, словно это был не бетон, а бумага. Потолок покрывал толстый слой льда, что – то свисало с него, но невозможно было понять в такой темноте, что именно. Мы обследовали все комнаты, не найдя ничего полезного. Местных явно застали врасплох, но ребята, похоже, отбивались до последнего. В стенах виднелись дырки от пуль, попадались редкие гильзы. Все было кувырком, столы и стулья разбиты, у входа в столовую мы нашли небольшую баррикаду, но она защитникам явно не помогла. Пол в столовой был покрыт толстым слоем льда, а стены тоже оплавлены.
– Да что же это… Мы пробовали кричать, звать на помощь, но нам отвечало только эхо. Метель завывала в пробитых окнах, давая понять, что это место людям больше не принадлежит.
* * *
– Калач, надо уходить отседа…
– Куда?
– Я думаю, надо идти… – тут Васькины глаза внезапно расширились, и на мгновение я кажется, понял, что значит «увидеть смерть». В ту же секунду его ноги провалились по щиколотку в лед, покрывающий пол. Он истошно закричал. Не знаю как, но я успел среагировать и отпрыгнуть на кафель. Васька погружался в лед! А тот словно бурлил, под ним, издавая странные, булькающие звуки.
– Держись! Я попытался схватить его но, неудачно, тем самым только опрокинув. Теперь уже и руки Василия были в этом…тогда я схватил его за пояс, сам ногой наступив в «лед». Ногу тут же обожгло сильнейшей болью, но я всё-таки успел вытащить его. Боже мой! Васькины руки по локоть были словно обожжены, виднелись кости, а ноги… От них остались два обрубка. Крови было мало. Вася все орал, впадая в шок. Тут этот студень, что лежал на земле, зашипел, закипел и забулькал, издавая странное рычание. Температура в зале моментально начала падать, а воздух наполнился ледяным паром. Легкие тут же обожгло холодом, я понял, что оно пытается сделать – добить нас! Превратив в эскимо! Недолго думая я схватил Ваську подмышки и выволок на улицу. Тут было уже не так холодно, мороз, по крайней мере, был человеческим.
– Калач… Мне конец.
– Не глупи, еще нет.
– Я не хочу так…жить, посмотри,…я свое отвоевал. Калач. Добей.
Тяжело было. Вася был последним моим другом. Говорят, пред смертью вся жизнь пролетает перед глазами, вот и у меня так было в тот момент. Никогда его глаз не забуду. Я бы тащил его на себе, хоть до Ленинграда. Но его желание понимал. Кто захочет так жить? Я взял винтовку.
– Прощай, Вася. Эхо выстрела разрезало ночь. Я потерял контроль. Я доверился случаю, я подвел своих парней и все испортил. Патронов больше не было поэтому я бросил ее, прах к праху. Потом я спрыгнул на рельсы и побежал что было сил. Нога болела все сильнее, но я уже ничего не чувствовал. Я совершенно отупел от боли и отчаяния. Внутри пульсировал стон «выжить, выжить». И я бежал. Не знаю, сколько прошло времени, может час или больше. Но когда я, обессиленный, свалился на шпалы и оглянулся, то увидел за собой, на расстоянии метрах ста ту самую белую массу. Оно было просто огромно, и заполняла собой все пространство за моей спиной, насколько я мне хватало взгляда. Казалось, оно вот-вот заполнит и мое сознание, я словно провалился в прорубь, дыхание перехватило, а ужас сковал конечности. Примерно тоже самое, наверное, чувствуешь, когда на тебя несется многотонный товарняк. Оно неотвратимо надвигалась, словно сама пурга ожила, в северной ночи. Очертания этой твари были похожи на оскалившийся череп, черные пустоты глаз которого жадно всматривались в меня. Я слышал странные звуки похожие на заклинания или проклятия. Словно помехи в эфире они болезненно проникали в самые глубины моего мозга, сводя меня с ума. Я приставил наган к виску. Меня ты не возьмешь. Но пистолет не сработал, в отчаянии я выкинул его и побежал, но вскоре силы покинули меня окончательно и я упал без сознания.
* * *
… Нашли меня через два дня. Я брел по рельсам весь в крови, оборванный и немощный. Передовики доставили меня в «Сежу» где уже развернули штаб. Понаехала куча людей, обозы, поезда…Развернули поиски. Там меня допрашивали, но я был такой обессиленый, что толку от меня не было никакого. Потом меня направили в Ленинград. Дальше? Да там уже не интересно. Естественно мне не поверили. Да пытали, ну а что? Поезд пропал, груз пропал, шесть человек пропало. Куда? Никто не знает. Из версий – только моя дикая история про снежного демона. Почему не убил? Не знаю. Может я понравился ему или еще что…Я не знаю.…Наши тоже спрашивали, почему я то выжил? Что тут скажешь. Судьба видать такая. Потом расстрелять хотели. Думали поезд под откос пустил, а сам…ну в общем, ни мотивов, ни преступления, но крайнего то найти надо! Я ждал спокойно. Мне признаться все равно было. Шок так и не прошел. Но в итоге, поезд так и не нашли. И никого не нашли. Ни Ваську, ни машину, ни хижину, никого. Странно? Еще бы. Куда он деться то мог, многотонный поезд? А карелы эти? Целый дом то…Искусственное все, как Васька сказал. Комиссары всю тундру перерыли. Как сквозь землю. Может так и есть, кто его знает, я уже ничему не удивлюсь. Заменили на 25 лет, у нас в то время один срок, на все времена. Потом война. Опять. Когда дела на фронте плохи стали я в штрафниках оказался. Каким – то чудом выжил и в этой мясорубке. Кто знает, может Бог берег, что бы я тебе все это поведал, через тридцать лет. А? Нет. Не пытался я ничего узнать после про эти места. Забыть пытался, да не выходит. Слышал что пропадали там еще люди. Знаю что сейчас там куда мы ехали то, да не доехали, на станции «Белая», там сейчас город. Да и вообще заселили те места. Я туда ни ногой. Сейчас у моря живу, как видишь. Одно я понял за все эти годы. Меня просто так не проймешь, я калач тертый!
КОНЕЦ.
