круглых отверстия, как у шара для боулинга, близко посаженных друг к другу. Носа нет, а только глубокие складки, похожие на измятую ткань. Здоровенный рот-полумесяц, крохотные зубы, округлые скулы, вытянутый череп и лысая голова.
Пластилиновый человек был одет в тёмный старомодный костюм в полоску. Слишком тесный даже для такого ходячего скелета.
Я бежал, спотыкаясь о ступеньки. Он шёл за мной, тянулся длинными пальцами, театральный голос гремел на весь подъезд:
– Я их такими сделал. Хочешь знать как? Пойдём со мной, я открою тебе удивительный мир. Ты в жизни такого не видел! Я всё тебе покажу!
Мне хотелось проснуться. Это не могло быть явью. Но всё казалось слишком настоящим. Грязные разводы на ступеньках, запахи хлорки и табака, полосы света и тени. Боль в ушибленном колене.
Я заполз в свою квартиру на четвереньках, встал, закрылся и опять сполз на пол.
Мама и папа смотрели на меня из комнаты стеклянными глазами.
Они видели мои слёзы, но не выражали никакого сочувствия.
Жить с зомби-родителями оказалось ещё хуже, чем с вечно ссорящимися. Молчаливые и холодные, отец и мать покидали дом утром и возвращались под вечер. Я не знал, куда они уходили. Не могли же они продолжать работать в таком состоянии и не привлекать внимания?
Дома мама и папа отчасти вели себя человечно. Иногда что-нибудь ели, пили воду, посещали туалет и душ. Но никогда не разговаривали и не отвечали на вопросы.
Помимо всего прочего, родители ни разу не спали и даже не ложились в постель. Ночью они продолжали ходить по квартире, как призраки. Под ними даже пол не скрипел.
Однажды я проснулся и увидел мать, заглядывающую в мою комнату через приоткрытую дверь. У меня чуть сердце не остановилась. Она пугала меня. Раньше на её лице всегда были написаны нервное напряжение и усталость, а теперь оно ничего не выражало.
Утром я пораньше отправился на учёбу и столкнулся в лифте с соседом сверху. Мы не были близки, я знал только, что его зовут Даниил, ему семнадцать лет и он создаёт компьютерные игры. Но сосед вдруг заговорил со мной так участливо, будто приходился старшим братом:
– Что у тебя случилось?
– С чего ты взял? – спросил я. – Так заметно?
– Вот именно! Заметно… Полину знаешь? Это моя подруга. Она теперь тоже ходит как убитая. И ничего мне не говорит. Знать бы, что делается с людьми в нашем доме.
Я тоже ему ничего не сказал. По моей вине родители потеряли разум и эмоции. Я словно отдал кому-то их души. Как в таком сознаться?
Мне не хотелось возвращаться домой и провести ещё один вечер с зомби-родителями. Нужно было попытаться вернуть всё на свои места, уговорить лукавого отдать их души обратно.
Не заходя домой, я отправился к его двери на шестом этаже.
Пластилиновый человек, наверное, ожидал моего стука, поэтому сразу вышел:
– Не беги! Что хотел спросить – спрашивай!
Я инстинктивно зажмурился, но потом заставил себя открыть глаза и посмотреть в это подобие лица.
– Почему мои родители такие? Что с ними стало?
– Я их переделал! – Пластилиновый человек манерно размахивал тощими руками. – Я убрал из них лишнее!
– Верните всё как было, – попросил я.
Он коснулся пальцами моей щеки. Меня будто легонько ударило током.
– Не торопись. Давай я покажу тебе, как творятся чудеса! Недавно к моему соседу зашли троё молодцев. Поглядим, что с ними стало? Решим, кому пойти в мир, а кому сгнить!
Нельзя оставаться с этим дьяволом. Надо бежать, бежать прямо сейчас, пока есть возможность…
Пластилиновый человек подошёл к двери дальней квартиры, взялся за пыльную ручку. Его движения напоминали механические. Он ходил как заводная кукла или насекомое.
– Ну-с, посмотрим, кто тут получился!
Пластилиновый отвернулся от открытой двери, наигранно склонился и вытянул вперёд руку, приглашая обитателей квартиры к выходу.
В тусклом свете появился первый… У этого человека не было головы, только белозубая нижняя челюсть висела на двух жилах. Одежда от воротника до живота затвердела от застывшей крови.
За ним вышел ещё кто-то низенький… Он был скручен, как пружина, вытягивался и сжимался при ходьбе.
Затем выполз последний. Этого человека словно достали из дробилки. Он представлял собой бесформенное скопище размолотых костей, изорванной кожи, мышц и органов.
Я боролся с собой изо всех сил, чтобы не убежать. Заставлял себя помнить, что терплю этот кошмар ради мамы и папы. Давил в себе разумное желание спасаться бегством.
Меня сотрясала дрожь. И всё же, наблюдая этот адский цирк, я ничего не чувствовал, только странную пустоту внутри.
Пластилиновый человек начал свой отбор:
– Пожалуйте! Безголовый, кручёный-перекрученный и куча мяса! И кого же нам оставить?
Он потрепал безголового за нижнюю челюсть и сказал:
– Заурядный!
Потом пнул мыском бесформенную груду плоти и заявил:
– Несуразный!
Только один изуродованный человек пришёлся ему по вкусу. Тот, который своей искажённой формой напоминал пружину.
Пластилиновый человек посмотрел в его несчастные выпученные глаза и произнёс:
– А ты интересный! Иди домой и наведи шороху!
Уступая дорогу, я прижался спиной к пыльному щитку. Вытягиваясь и сжимаясь, человек-пружина ушёл вниз по ступенькам.
– Ну а вам только гнить! – сказал пластилиновый человек и махнул рукой на оставшихся.
И я тут же уловил запах испорченного мяса. Безголовый упал, сначала позеленел, а затем почернел. То же самое происходило и с грудой останков. Разложение протекало бурно и мгновенно. Скоро на полу осталась только сухая сморщенная масса, да и она быстро рассыпалась в пепел.
Я всё время дрожал, словно от холода, прятал в карманы непослушные руки. Хотелось надеяться, что рано или поздно невыносимый кошмар закончится и мне позволят вернуться в свой обычный мир.
– Видишь, как можно менять людей! – Глаза-дырки пластилинового сузились и снова расширились. – Но я работаю не так грубо. Для меня это искусство… Ты хотел видеть, что я сделал с твоей роднёй? Пойдём, посмотришь.
Пластилиновый человек улыбнулся ещё шире, юркнул обратно к своей двери и распахнул её. Он приглашал меня к себе.
Я не знал, что ждёт меня за порогом. Представить не мог, как выглядят похищенные души родителей…
Из квартиры лился мерцающий свет, как от ёлочной гирлянды. Эти тусклые огоньки подействовали на меня, как гипноз, и
