— Мы чудесно провели время во Флориде, — сообщает принцесса журналистам. Репортер задал ей какой-то вопрос. — О нет, без определенной цели. Просто солнце, шопинг. А еще… — Она поднимает ногу, на которой надета моя туфелька.
— Моя обувь в эфире!
— Когда ви все здесь собрались, я би хотела показать вам то, что я очень люблю. Вот эта босоножка. Потрясающая босоножка от нового дизайнера — Джанни Марко, он как раз из Саут-Бич. Но я абсолютно уверена, что его модели скоро будут на европейских подиумах.
Корреспонденты делают «у-у!», «а-а!», и я слышу щелканье камер — все фотографируют Викториану и мою туфельку.
— Как в сказке, — говорит Мэг.
Я обнимаю ее.
— Да. И у нее счастливый конец.
Рыба, рыбка, рыбинка.
Ты, морская камбала!
С просьбою к тебе жена
Против воли шлет меня!
Братья Гримм. О рыбаке и его жене
Мама предлагает пригласить вечером на ужин Мэг и отпраздновать то, что у нас есть электричество и можно наконец этот ужин приготовить. Ну и других поводов достаточно. Но когда мы открываем дверь, мама лежит на полу. Над ней склонился мужчина.
С меня на сегодня хватит.
— Эй! — Я бросаюсь к ней, жестом показывая Мэг, чтобы она вызвала полицию. — Что вы…
Мужчина поднимается.
— Она упала в обморок, я просто…
Наши глаза встречаются. Я знаю его… откуда-то.
— Я пришел сюда, чтобы найти свою жену, — говорит гость, его нос подергивается.
Именно в этот момент я понимаю, кто он. Я впервые вижу его при дневном свете, по крайней мере в человеческом облике.
— Вашу жену? — уточняю я.
Мужчина кивает.
— Думаю, она была несколько шокирована. Я не виню ее. Прошло пятнадцать лет.
— Вы говорите, это ваша жена?
— Невероятно, да? Она, наверное, думала, что я умер.
— Как рассказывал Корнелиус, семьи бывших всегда считают, что их пропавшие родственники умерли, — произношу я, так как передо мной стоит лис Тодд, — Значит, вы мой…
— Твой отец, — говорит мама с пола. — Но как? Где ты был все это время? И почему сейчас вернулся?
Я смотрю на лиса, который теперь мой отец, потом снова на маму.
— Тебе, наверное, лучше сесть, — советую я ей.
— Я принесу вам воды, миссис Марко, — предлагает Мэг.
Мы садимся на диван, и, когда мама уже может нормально дышать, Тодд, бывший лис, начинает свою историю. Мэг держит меня за руку, а я сжимаю ее ладонь. Я счастлив, что она здесь.
— Много-много лет назад я поспорил со своей женой. — Отец глядит на маму. — Сейчас даже не помню о чем.
— О работе, — подсказывает она.
— О работе, — соглашается Тодд, — Я был молод, горд и не захотел извиниться перед своей дорогой женой, которая всегда в наших ссорах оказывалась права. Поэтому на следующее утро вместо работы я пошел на рыбалку.
— На рыбалку? — удивляется мама, и я вспоминаю, как крыс говорил, что лис был рыбаком.
— Да, я проснулся рано и в четыре утра уже как идиот стоял на дамбе Макартур. Я ничего не поймал и, когда начало всходить солнце, собрался уже уходить, но вдруг за удочку что-то дернуло. Я был счастлив. Уже осознав свою вину, я хотел прийти домой с огромным уловом, чтобы жена меня простила. Моя добыча была даже лучше, чем я ожидал, — красивый большой люциан с потрясающими плавниками и красными чешуйками. Но как только я обрадовался, он заговорил со мной.
Мама открывает рот. Я же совсем не впечатлен.
Отец продолжает:
— «Пожалуйста, не убивай меня, — сказал люциан очень отчетливо. — Я исполню все, о чем попросишь». Конечно, я в это не поверил, подумав, что просто переутомился. Но он настаивал: «Может, все-таки попробуешь?» И я попробовал. Загадал первое, что пришло в голову, — лодку. Я все время жалел, что у меня ее не было. И не успел я озвучить свою мечту, как очутился в шестиметровой рыбацкой шлюпке. На этом бы и остановиться, но я был молодой и глупый, поэтому возмутился: «Что?! Она слишком маленькая. Если ты такой волшебник, то я хочу судно побольше, огромное!»
— Давай угадаю, что было потом, — прерываю его я, — рыба разозлилась.
— Нет. Она улыбнулась совершенно невероятной для люциана улыбкой и сказала: «Рыбак, ты напрасно торгуешься». Но через секунду я уже был на двадцатиметровой яхте с двумя моторами и ступеньками, которые, уверен, вели к роскошным каютам.
— Ты истратил свое желание на яхту?! — Мама в шоке.
— Как только я ее увидел, то сразу же понял, что совершил большую ошибку! Вот он я — стою на яхте для миллиардера, но сам-то я не миллиардер. Как бы я объяснил это своей жене, то есть тебе? Ты бы расстроилась, ведь нам было необходимо столько других вещей! Поэтому я заявил люциану: «Подожди! Я хочу иметь большой особняк». Рыба закатила глаза, но в конце концов наклонила голову вправо и произнесла: «Посмотри вон туда, на Гибискус-айленд. Тот розовый дом теперь твой». У моих ног лежала связка ключей.
— И мы сейчас не живем на большой вилле, потому что… — Мама обескуражена. — Я в это не верю.
— Дай ему закончить, мама.
Я все еще не могу осознать, что это мой отец, мой настоящий папа, которого, я думал, уже никогда не встречу. Я улыбаюсь Мэг, она улыбается мне в ответ.
— Мы не живем в большом розовом особняке, потому что я был молодой и глупый. В тот момент, когда рыба дала мне этот дом, я понял, что не заработаю даже на оплату налогов за проживание в таком месте, как это. Лучше деньги, решил я, например ежегодный доход. «А я мог бы выиграть в лотерею?» — уточнил я и… оказался снова на дамбе Макартур с одной только с удочкой. «Ты попросил слишком много. Поэтому не получишь ничего», — сообщил люциан. Конечно же, это привело меня в ярость. И я пригрозил сделать из него чучело и повесить на стену, если он не вернет все, что забрал.
— О господи! — восклицаю я.
— Да уж. Я забыл, что это была волшебная рыба. Вдруг сильно запахло мусором, и я очень остро почувствовал эту вонь. Вокруг все было незнакомое и большое, так как сам я сильно уменьшился. Теперь я знаю, что попал тогда в порт Майами. Я подбежал к краю пирса и заметил плавающего поблизости люциана, который провозгласил: «Ты создал слишком мало, а потребовал слишком много. Отплатил угрозами за доброту. И тебе придется ответить. Тебя не простят до тех пор, пока ты не достанешь перо из хвоста Жар-птицы и не убедишь человека, который ее принесет, перерезать тебе ножом горло, не говоря ему зачем. Только тогда ты снова будешь человеком». — «Что ты хочешь сказать?» — удивился я. Рыба ударила хвостом о воду, и я увидел там свое отражение. Но не узнал себя. Лицо было рыжее, усатое, с острыми зубами и острым носом, к которому прилагалось довольно сильное обоняние. «Ты превратил меня в животное?!» — заорал я на люциана и, не раздумывая, нырнул за ним. Но не нашел его. Я бы и не сомневался, что мне все почудилось, если бы действительно не стал лисом. Я назвал себя Тодд, а это означает «лиса». Я жил в мусорном баке, избегал собак и ждал того дня, когда кто-то придет и поможет мне. Разве мог я представить, что спасителем окажется мой собственный замечательный сын?
