— Укусил?
— Ева, он не был обычным человеком. Он был другим.
Девочка качает головой. Снова этот уже знакомый кошмар.
— Пап, ну зачем ты так. Прошу тебя, пей таблетки.
Он рассказывал про вампиров и раньше, но только когда лежал в больнице. Впоследствии вскользь упоминал их, если был пьян, но потом неизменно подрывал к себе доверие, категорически все отрицая. Думал защитить Еву таким образом.
— Это был ее преподаватель, — продолжает Джеред. — Он чудовище. Вампир. Он укусил ее, напился ее крови и улетел с ней куда-то. Ева, он сейчас здесь. Он приехал сюда. В Бишопторп. Может быть, он уже мертв, но мне надо это проверить.
Несколько секунд назад дочь чуть было не поверила ему. Но теперь она всерьез обижена — как ему не стыдно морочить ей голову!
Джеред кладет руку ей на плечо:
— Никуда не выходи, пока я не вернусь. Слышишь? Сиди дома.
Ева пристально смотрит на отца, ее красноречивый яростный взгляд заставляет его объясниться.
— Полицейские. Они собираются его схватить. Я разговаривал с женщиной, уволившей меня за то, что я говорил правду. Элисон Гленни. Она тоже здесь. Я ей все рассказал. Понимаешь, я видел его сегодня в пабе. Того самого человека, который…
— В пабе? Ты сегодня был в пабе? Пап, у нас же вроде нет денег.
Она не лицемерит. Роуэн настоял, что за билеты в кино заплатит он.
— Слушай, у меня нет на это времени. — Он кладет в рот последнюю ложку чеснока и берет куртку. Взгляд у него совершенно безумный. — Помни, ты должна оставаться дома. Прошу тебя, Ева. Не выходи.
И он выходит за дверь прежде, чем дочь успевает ответить.
Она заходит в гостиную и садится. По телевизору идет реклама косметики «Лореаль», показывают лицо одной и той же женщины в разном возрасте.
Двадцать пять. Тридцать пять. Сорок пять. Пятьдесят пять.
Ева смотрит на стоящую на телевизоре фотографию. На ней ее мама в возрасте тридцати девяти лет во время их последнего семейного отпуска на Майорке три года назад. Еве так хотелось бы, чтобы мама была рядом, старела, как и положено, а не застыла навсегда во времени, запечатленная на снимках.
— Мам, можно мне сегодня пойти погулять? — шепотом спрашивает она, воображая, как бы они сейчас поговорили.
Куда ты собралась?
— В кино. С мальчиком из школы. Он меня пригласил.
Ева, сегодня же понедельник.
— Знаю. Но он мне по-настоящему нравится. И я вернусь к десяти. Мы поедем на автобусе.
И что это за мальчик?
— Ну, он не похож на тех, с кем я встречалась раньше. Он хороший. Пишет стихи. Тебе бы понравился.
Ну ладно, дорогая. Надеюсь, ты хорошо проведешь время.
— Обязательно, мам.
Если что, звони.
— Да, конечно.
Пока, милая.
— Я тебя люблю.
Я тоже тебя люблю.
Джефф поглощает картошку фри, обильно политую соусом карри, а сидящая рядом Элисон Гленни просто изнывает от этого запаха.
— Отличная тут у них картошечка, — сообщает Джефф. И протягивает ей пластиковую тарелку с жирной и дряблой картошкой, плавающей в глютамате натрия.
— Спасибо, не надо. Я уже поела.
Джефф бросает пренебрежительный взгляд на приборную панель, где лежит смятый бумажный пакетик, в который был упакован не содержащий глютена киш — Элисон купила его в гастрономе на главной улице с час назад.
— Значит, сидим на месте и высматриваем вампирчиков? — желает уточнить Джефф. — Такой план?
— Да, — отвечает она. — Сидим здесь.
Джефф уныло взирает на фургон, припаркованный напротив дома номер семнадцать.
— Но имейте в виду, я все еще думаю, что это розыгрыш.
— Я не заставляю вас тут оставаться. Хотя я популярно объяснила, что будет, если вы уйдете и расскажете об этом кому-нибудь.
Джефф насаживает последний кусочек картошки фри на деревянную вилку.
— Честно говоря, дорогуша, я еще ничего не видел, о чем можно было бы рассказать, согласны? — Он отправляет в рот картошку, которая по пути разламывается пополам, так что ему приходится подбирать упавший кусочек с коленей. — Если фургон пуст, почему мы его не обыскиваем, не собираем улики?
— Мы сделаем это позже.
— Когда?
Элисон вздыхает, она уже устала, от его бесконечных вопросов.
— Когда Рэдли будет уничтожен.
— Уничтожен! — фыркает Джефф, качая головой. — Уничтожен!
Через несколько минут он достает телефон и начинает писать сообщение жене. «Буду поздно, — читает Элисон, следя, чтобы он не разболтал слишком много. — Куча бум. раб. Чмок-чмок».
Двойной «чмок» смущает Элисон. Как-то не вяжутся с Джеффом телячьи нежности в ее представлении. Она думает о Крисе, мужчине, за которого десять лет назад чуть не вышла замуж и который все же не решился на этот шаг из-за того, что она задерживалась допоздна, работала по выходным и к тому же никогда не рассказывала, что творится у нее на службе.
Крис был хорошим парнем. Скромный тихий учитель истории из Мидлсбро, он любил прогулки по холмистой местности и довольно часто смешил ее, так что Элисон казалось, будто у них что-то серьезное. В конце концов, рассмешить ее не так-то просто.
Но это не было любовью. Головокружительной безумной любви, воспеваемой поэтами и заезженной в попсовых песенках, Элисон никогда не понимала, даже в юные годы. Но у нее часто возникало желание быть с кем-то, хотелось, чтобы рядом находился человек, благодаря которому ее большой дом стал бы уютнее.
Элисон возвращается к реальности, когда подъезжает грузовичок подкрепления, замаскированный под машину цветочного интернет-магазина.
«Уже скоро», — думает она, радуясь тому, что в грузовичке сидят пятеро стрелков из ее подразделения в защитных костюмах и с арбалетами на случай, если Уилл попытается напасть на нее.
Джефф не удостаивает грузовичок вниманием.
— Милая улочка, да?
— Да, — отвечает Элисон, уловив нотку зависти в его голосе.
— Спорим, домики тут не из дешевеньких.
Он доедает картошку и, к отвращению Элисон, ставит тарелку с остатками соуса под ноги, вместо того чтобы попробовать найти мусорку. Какое-то время они сидят в тишине, пока наконец не замечают кое-что интересное. Роуэн Рэдли выходит из дома номер семнадцать и направляется к фургону.
— И этот парнишка — вампир?
— С биологической точки зрения, бесспорно.
Джефф смеется:
— Да, немного загореть ему бы не помешало.
Они наблюдают за Роуэном, который лезет в фургон, но вскоре выбирается наружу.
