- Ладно, - сказала Шейла. - Наверное это расплата. Вы совершенно правы. - Ее голос звучал удивительно спокойно.
Она думает, что они шутят, - подумал Стэнли и улыбнулся.
- Но может быть пришло время для окончания моей расплаты? - предложила она. - Я нахожусь здесь уже очень долго. И мне... действительно больно. Больно везде. Посмотрите на мою ногу. Посмотрите, что он с ней сделал. Своей пилой. Как будто это не нога, а какая-нибудь деревяшка. Понимаете? Тогда я и закричала. Так что не кажется ли вам, что я натерпелась достаточно, и теперь вы должны помочь мне отсюда выбраться?
- Это кое от чего зависит, - сказал Игл.
- От чего?
- От характера твоих преступлений.
- Ты должна в них признаться, - сказала Вил.
- Признаться, - сказал Креш, подойдя ближе, наверное, надеясь разглядеть ее получше.
Он наклонился и поднял пилу, которую Стэнли отложил в сторону, когда понял, что незнакомцы направляются к ним. Потом он сел, туда-же, где сидел и сам Стэнли - над подножием ванны. Оттуда как раз должна быть видна ее киска, - подумал Стэнли. - Но наверняка она уже давно ее прикрыла. Да и грудь скорее всего тоже. Не станет же она демонстрировать свои прелести этим троим уродам.
- Если я признаюсь, - спросила Шейла, - Вы мне поможете мне выбраться?
- Если сочтем, что ты достойна освобождения, - ответил ей Игл.
- Что вы хотите услышать?
- Правду.
- Ты знаешь, почему там оказалась, - сказала Вид.
- Конечно знаю!
Полегче, полегче, - подумал Стэнли.
И тут Шейла закричала:
- Эта проклятая земля тряслась, как ад, и чертов дом рухнул, вот почему! Я оказалась не в то время и не в том месте, вот почему. Потому, что я живу в Лос-Анджелесе, вот почему.
- Это не причина, - сказал Игл. Его голос был каким-то гладким и скользким. - Скажи нам правду.
- Стэн! - Вдруг закричала она. - Ты должен сюда прийти, Стэн! Тебе точно понравятся эти уроды - они такие-же выродки, как и ты!
- Мы здесь, чтобы спасти тебя, - сказала Вид.
- Тогда сделайте это!
- Ты еще не призналась, - сказал Игл.
- Если я признаюсь, вы меня вытащите?
- Если не признаешься, все надежды испарятся.
- Ладно. Ладно. Это должно быть чем-то, вроде поэтической справедливости, да? Что-то вроде расплаты, из-за которой я оказалась в этой ванне?
Странная, белая голова Игла дернулась в кивке. Он продолжал сидеть на корточках на краю провала, в то время как Вид, находящаяся поближе к Стэнли, села и свесила ноги через его край.
- Говори, - сказала она. - Мы все слушаем.
Что-то в ее фразе заставило Креша хихикнуть, но он ничего не сказал.
- Ладно, - повторила Шейла.
Стэнли жалел, что мог ее видеть, смотреть вниз на ее прекрасное тело, видеть ее лицо, когда она пытается уговорить этих троих типов помочь ей. Он вообще не мог видеть Шейлу. С того места, где он находился, ему была видна лишь широкая спина Креша, и, частично, половина его лица, покрытая черными, сальными волосами и бородой. Из-за его левого плеча показывались профили Вид и Игла. Жалко, что нельзя разглядеть их получше. Но он был рад, что они не видят его - если только не повернут головы.
- Я в ловушке, - сказала Шейла, - и это наказание за мою чрезмерную независимость. Окей? Я слишком сильно люблю свою свободу. Я никогда не позволю себе делать то, чего делать не хочу. Даже если это будет противоречить воле и желаниям других людей, людей, которые хотят лишить меня этой свободы.
- И сейчас ты ее лишена, верно? - сказала Вид. Она кивала, сложив руки на коленях и раскачиваясь взад и вперед. - Ты сейчас далеко не свободна.
- Верно.
- Не то, - сказал Игл. - Ты не можешь расплачиваться за любовь к свободе.
- Конечно же, зато ты можешь, - возразила Вид.
Его ладонь взмахнула в воздухе и ударила задней частью по щеке Вид. Стэнли услышал хлопок и увидел, как женщина вздрогнула. Да!
- За что вы ее ударили? - Требовательным тоном спросила Шейла.
- У тебя с этим какие-то проблемы?
- Да!
Он снова шлепнул Вид по лицу:
- Черт!
- Просто заткнись там, - сказала Вид. - Иначе я к тебе спрыгну.
- Расскажи нам что-нибудь еще, Шеййй-ла. Поведай, за что ты расплачиваешься.
Несколько мгновений она молчала. А затем сказала:
- Я не имею об этом ни малейшего представления.
- Спорим, я знаю, за что, - сказал Креш, - oн поднял пилу кверху, словно ребенок, тянущий на уроке руку.
- Не говори, - сказала Вид, - oна должна рассказать нам это сама.
- Да что с вами такое?
- С нами все в порядке, - сказал ей Игл. - Это ты застряла в ванной.
- Ты же хочешь, чтобы мы тебя освободили, не так ли? - спросила Вид.
- Боже, - Взорвалась Шейла. - Люди во время трудной ситуации должны сплочаться. Помогать друг другу. А все, кого я вижу, находясь здесь, это куча сумасшедших садистов!
- Что посеешь, то и пожнешь, - сказал ей Игл.
- Это твоя карма, - добавила Вид.
- Спасибо, но с моей кармой все в порядке. Почему бы вам всем просто не уйти отсюда куда подальше!
Стэнли захотелось рассмеяться, захлопать в ладоши, но он позволил себе лишь тихонько усмехнуться.
- Ты же вовсе не хочешь, чтобы мы ушли, - сказала Вид.
- Я хочу, чтобы вы убрали с меня одну из этих балок, но вы продолжаете играть в свои идиотские игры.
- Мы лишь хотим добиться от тебя правды, - пояснил Игл. - Как только мы услышим правду, я велю Крешу спрыгнуть с пилой вниз и освободить тебя.
- Просто признайся, - сказала ей Вид.
- Да, - сказал Креш. - Я освобожу тебя, но для этого ты должна играть по правилам.
- Ладно. - сказала Шейла через некоторое время. - Хорошо. Вы хотите знать... о моем самом большом грехе, да?
- Грех не имеет с этим ничего общего, - сказал Игл. - Грех - всего-лишь мифическая ерунда.
- Вы ими переполнены, - сказала Шейла.
Игл схватил горсть мусора и протянул руку вперед. Когда ладонь раскрылась, Стэнли увидел, как на Шейлу полетели опилки, песок, несколько кусочков штукатурки, и даже крошечный треугольник битого стекла.
- Эй! - Ахнула она.
- Признавайся, - сказал Игл.
- В чем я должна признаваться? - выкрикнула она. - Если это не может быть грехом...
- А что, если мы ее немного попытаем? - Предложил Креш. - Если она отказывается сотрудничать...
- Гордыня! - вскрикнула Шейла. - Моя гордость! Вот из-за чего я здесь! - Гордыня всегда предшествует падению, не так ли?
- Продолжай, - сказал Игл.
- В моей внешности ее слишком много. Я постоянно убеждаю себя в том, что гораздо привлекательнее многих других. И работаю над этим. Когда должна заниматься другими вещами. Я могла бы... не знаю, делать что-то полезное. Например, помогать другим, вместо того, чтобы концентрироваться на своем теле. Я бегаю, провожу время на весах, любуюсь собой в зеркало. Гордыня. Слишком сильная гордыня. Вот за что я расплачиваюсь.
- Хорошо, - сказал Игл, - oчень хорошо. Продолжай.
- Это все. Что вы...?
- Объясни нам справедливость своей расплаты.
- Разве это не очевидно?
- Расскажи нам.
- Я застряла здесь голая. Каждый может подойти и спокойно разглядеть мое тело, которым я так горжусь.
- Очень интересно, - сказал Игл.
- И каждый, приходящий сюда, имеет возможность повредить его.
- Да?
- Все мышцы, над которыми я так усердно трудилась, не приносят никакой пользы, а вся моя красота работает против меня, поскольку все появляющиеся здесь уроды хотят лишь позабавиться со мной, а не помочь. Исключение составил лишь один парень, Бен. Он как раз хотел помочь мне, но куда-то исчез.
- Да?
- Разве этого не достаточно?
Какое-то время Игл раздумывал, а затем спросил:
- Почему ты голая?
- Я не привыкла принимать ванну в одежде.
- О. Я тоже.
- Ты не принимаешь ванны, - сказала ему Вид.
Он рассмеялся, а потом сказал:
