Долгую жуткую секунду я смотрел на Трикси, и под этим взглядом она перестала визжать и затихла, негромко всхлипывая. Да, Трикси принадлежала к женскому полу, но в ту минуту она не была для меня женщиной. Она пересекла грань. Насколько я мог судить, убив Эмму, она и ее союзники утратили право считаться людьми.
И будь я проклят, если собирался спустить им это с рук. Только вряд ли я смог бы покарать их, сидя в тюремной камере.
Я повернулся и бросился по коридору в противоположную от свидетелей сторону. Первая же дверь на улицу оказалась заперта. Я чертыхнулся и побежал обратно, к главному выходу. Кто-то кричал, но я не обратил на это внимания. Я бегом одолел последние двадцать футов и собирался толкать дверь с разбегу, когда она сама распахнулась передо мной.
В дверях стояла, задыхаясь, Джоан. На ней были старые джинсы и фланелевая куртка поверх футболки. В одной руке она держала ключи, в другой – молоток с гвоздодером. Она явно только что приехала, и мы с ней едва не столкнулись.
– Что это вы делаете? – спросила она.
Я оглянулся через плечо. Из коридора доносились приближающееся крики и топот тяжелых ног. Похоже, в погоню за мной пустился Бобби. Попытайся он перехватить меня здесь, в коридоре, и мне вряд ли удалось бы высвободиться, не причинив ему вреда – возможно, тяжелых увечий. Я шагнул к двери, в которой продолжала стоять Джоан, но она, побледнев, угрожающе подняла молоток.
– Джоан, – выдохнул я. – Мне нужно уйти.
– Нет, – заявила она. – Не знаю, что у вас тут творится, но я не могу позволить вам уйти. Я слышала выстрелы. Эмма или Триша пострадали.
Мне некогда было спорить. Я выдернул из кармана носовой платок, обернул им рукоять Триксиного пистолета, чтобы сохранить отпечатки, и поднял его так, чтобы ствол не целился в Джоан.
– Нет времени объяснять, но если вы меня не пропустите, все это будет продолжаться. Кто-нибудь из группы может пострадать уже в полночь.
Выражение ее лица сделалось просто-напросто злым.
– Не смейте угрожать этим людям.
– Какие уж тут угрозы! – Я с трудом сдерживался, чтобы не завизжать. Мне противно было делать это, но я наставил на нее пистолет. – Пустите.
Ее затрясло, но она лишь крепче сжала рукоятку молотка и мотнула головой.
– Я не шучу, – сказал я и сделал шаг вперед, насколько мог, изобразив угрожающий вид.
Мгновение Джоан косилась на пистолет. Потом страх начисто исчез с ее лица, сменившись решимостью. Она опустила молоток и шагнула вперед, почти упершись грудью в пистолет.
– Я не могу позволить вам причинить зло кому-либо еще. Если вы хотите уйти, – добавила она вполголоса, – вам придется убить и меня.
Секунду я смотрел на нее. Потом взял пистолет левой рукой за ствол и протянул его ей – рукояткой, замотанной моим носовым платком, вперед.
Она удивленно уставилась на меня.
– Что вы делаете?
– Возьмите, – сказал я. – На рукоятке отпечатки пальцев Трикси, так что не трогайте ее. Она стреляла. Она действует с кем-то сообща, и они несут ответственность за все последние смерти и травмы. Но когда прибудут копы, она наврет им с три короба, и это обернется против меня. Если полиция арестует меня, я не смогу помочь вам, когда они нанесут следующий удар. Мне надо уйти.
Она поежилась, но пистолет взяла. Она держала его так, словно он вот-вот ее укусит.
– Но я не понимаю…
– Джоан. Если бы это я стрелял в них, я бы застрелил и вас. Неужели я дал бы тогда вам пистолет? Вы просто передайте пистолет копам. Ладно?
Она колебалась.
– Помогите мне, – настаивал я. Наверное, в голосе моем звучал уже страх. – Мне нужно вернуться домой, забрать кое-какие вещи и смыться, пока копы не установили наблюдение за моим домом. Попробуйте задержать их. Хотя бы на пять минут, прошу вас. Боже мой, ведь это случится еще, если я не помешаю им!
Она оглянулась через плечо на дверь.
– Ну же, Джоан, – тихо взмолился я. – Господи, пожалуйста, помогите мне.
Наступила тишина, если не считать приближающихся шагов.
– Я, должно быть, сошла с ума, – сказала она. – Я, должно быть, сошла с ума.
И шагнула в сторону.
Я сделал единственное, что мог с учетом обстоятельств. Да, в посторонних глазах это делало меня виновным как черт знает что, но если я хотел еще жить, у меня не было другого выбора.
Я побежал.
Я выбежал на стоянку, прыгнул в Голубого Жучка и завел мотор. За спиной в здании вдруг включилась пожарная сигнализация, и уши у меня едва не заложило от громкого звона. Значит, в дополнение к полиции и скорее всего «скорой помощи» сюда нагрянут еще и пожарные. Куча мала обещала выйти черт-те какая, по крайней мере для полицейских. За время, пока они проверят, все ли эвакуированы из студии, осмотрят рану Трикси и соберут свидетельские показания, я, возможно, успею дойти пешком до Гаваны. Ай да Джоан: купила мне как минимум десять минут, а может, и больше.
– Умница, Джоан, – прошептал я, врубил заднюю передачу, вывел свою старую машинку со стоянки и погнал ее домой. Когда сирены стихли, я успел отъехать по шоссе довольно-таки далеко. Я вел машину аккуратно, не превышая скорости, поскольку попасться сейчас за нарушение было бы смерти подобно, и старался думать о чем-нибудь не слишком тревожном. Впрочем, мысли мои все равно то и дело возвращались к мальоккьо.
В момент, когда проклятие сработало, Трикси находилась в одной комнате со мной, и хотя она явно была замешана тут по самые уши, исходило проклятие не от нее, это точно. При этом она неплохо знала, как оно действует, и достаточно разбиралась в магии, чтобы пустить псу под хвост ту защиту, что я успел выстроить на скорую руку в студии. Сложить это с ее похвальбой насчет силы не составляло особого труда, а в результате выходило, что на каком-то этапе в ритуал была вовлечена и она – скорее всего именно она, так сказать, нажимала на спусковой крючок, приводя проклятие в действие.
Что ж, логично. Трикси представляла собой чудовищно напыщенную, самовлюбленную отрицательную героиню – с ее-то мелодраматическими репликами, припадками и неколебимой уверенностью в том, что она пуп земли. Состоявшиеся и несостоявшиеся смерти от мальоккьо добавили новых красок старому понятию «причудливое стечение обстоятельств». Пчелиные рои, падающие с моста машины и электрический разряд в луже собственной крови – согласитесь, довольно причудливые способы прикончить ближнего. А уж эта замороженная индейка – так и вовсе словно со страниц комикса свалилась.
Все это было бы даже смешно, когда бы при этом не погибали люди.
Однако сегодня проклятие было другим. Никакого медленного нарастания, никаких орудий убийства из арсенала фокусника-иллюзиониста, никаких случайных брызг в людей вокруг. В отличие от остальных смерть Эммы стала результатом хирургически точного удара сосредоточенной разрушительной энергии. Если предыдущие версии проклятия можно было сравнить с каменной палицей, то эту – со скальпелем. И потом, сегодняшнее проклятие было сильнее, чем те, которые я ощущал прежде.
