заволновалась, послышались возня и рык, который прекратил вожак, просто бросив взгляд в их сторону. Энн не знала, общаются ли они между собой телепатически, или понимание приходит на уровне инстинктов, потому что их переглядывания напоминали молчаливый диалог.
Тут черный открыл пасть и оттуда раздался рокочущий звук, за которым Энн смогла разобрать слова:
– Кто ты? – спросил он на немецком.
Кинских от удивления открыла пасть. Влколаки могут разговаривать? На обычную речь это, конечно, мало походило, но у него определенно получилось воспроизводить слова.
Она попыталась ответить, но из глотки вырывались то писк, то лай, то еще что-то нечленораздельное.
– Понятно, ты новая, – тряхнул головой вожак.
Тогда Энн напряглась, усилием воли пытаясь превратить только голову в человечью. Конечно, все пошло не так: вместо этого она обратилась по пояс, потеряла равновесие, вновь обрела его и тут же прикрыла грудь прядями волос. Черный вожак отшатнулся, не сводя с нее горящих глаз. Стая позади них подошла ближе и замерла, словно единый организм, состоящий из множества волчьих шкур.
– Новая, но убила упыря. Ну надо же.
В рычании сквозило удивление.
– Меня зовут Анета. Я не посягаю на вашу территорию, я пришла познакомиться.
В его хриплом вое ей послышался издевательский смех.
– Что ж, Анета. В этих местах не рады иным гостям, поэтому, если ты приехала побегать по горам, – даю срок в десять дней, потом ты должна убраться.
Энн вскинула подбородок и, не отводя глаз от вожака, заставила себя замедлить взбесившийся пульс.
– Я не турист, – возразила она спокойно. – Мне нужна ваша помощь.
– Помощь? – переспросил черный, и в его интонации Энн уловила угрозу, но заставила себя остаться на месте. Она поняла, что поспешила выложить ему причины здесь находиться, но забрать свои слова назад уже не могла.
Вожак молчал, рассматривая ее, а стая переминалась с лап на лапы, словно готовая сорваться по его приказу.
– Посетишь днем полицейский участок, – наконец ответил черный, – тогда и объяснишь, о какой помощи идет речь. Ночь – не лучшее время для переговоров.
Она кивнула, провожая взглядом его и стаю. Он не мог или не хотел превращаться в человека при ней? Скорее не хотел, потому что не смог бы быстро среагировать, если бы она вдруг напала. И это было умно.
Обернувшись зверем, она потрусила обратно в свое шале. До утра оставалось меньше часа, который Энн провела в раздумьях на террасе. Ее взгляд скользил по спокойной глади озера, а мысли возвращались в Прагу и кружили летучими мышами над Карлом.
Утром, приняв душ, Энн присела над скромным гардеробом. Она надела те же брючные широкие шорты, что были на ней вчера, из рюкзака вытащила облегающий топ, поверх накинула летний пиджак, волосы оставила распущенными. Достала маленькую косметичку и, немного поколдовав над лицом, осталась довольна результатом.
Единственное, что Кинских сейчас хотела – это много-много кофе. Благо, кофейня напротив открылась в восемь, и она стала первым посетителем. Напиток оказался вкусным, а пожилая фрау – вызывающей симпатию. Она не расспрашивала Энн ни о чем, но было в ней что-то эдакое, какой-то природный магнетизм, активирующий доверие. Так, слово за слово, Энн рассказала, что живет в Праге, а здесь остановилась на неделю, отдохнуть и встретиться со знакомым.
– Каким же? – улыбчиво спросила фрау Миллер.
– С шефом полиции, – ответила Энн, не придумав ничего лучше.
– О! Маркус Шварц. Тогда передашь ему свежих рогаликов с джемом? Он заказывает их почти каждый день, сладкоежка.
– Да, конечно, – растерянно ответила она.
Поняв, что пора идти, Энн пообещала заглянуть завтра к восьми. Участок полиции в городе с пятью улицами отыскать не составило труда. Она пыталась придумать речь, но выходило не слишком убедительно.
Здание, где правил шеф, отличалось от тирольских домов наперво тем, что было новым, совсем недавно отстроенным. Простое, одноэтажное: две стороны каменные, две – полностью из стекла. В нем отражались облака, горы и нервное лицо Кинских.
Она толкнула тяжелые створки и ступила в светлый коридор с несколькими дверьми. Нашла дверь с двумя табличками: на верхней значилось «бургомистр», на нижней – «шеф полиции» М. Шварц. Пожав плечами, она постучала.
Створку открыли с той стороны, и на нее взглянули светло-голубые глаза шефа.
– Вы, – прозвучало недовольно, словно он надеялся, что она не придет. – Заходите.
Посторонившись, он дал войти, закрывая за ней дверь. Кабинет главы города выглядел обычным офисом: со столом, компьютером, стульями и несколькими книжными стеллажами.
Молодой мужчина обошел стол, садясь в кресло. Энн положила перед ним пакет с рогаликами:
– От фрау Миллер.
– Спасибо.
– Вы исполняете обязанности бургомистра и шефа полиции?
– Да, всего шесть месяцев, после смерти отца. Пока не выбрали нового.
– О, прошу прощения. Соболезную вашей утрате.
Бургомистр походил на медведя или рестлера: накаченный, на вкус Энн, даже чересчур. Широкий торс не скрывала полицейская форма, бицепсы на руках натягивали ткань рукавов. На вид ему было лет двадцать пять.
Когда она встретилась с вожаком взглядом, не упустила и его угольно-черных коротких волос, что вкупе со светлыми глазами играло резким контрастом. Нос был немного искривлен, а верхнюю губу рассекал тонкий шрам, который придавал его внешности пиратский шарм. Вожак тоже успел рассмотреть ее, задержавшись взглядом на оголенных коленках, и от этого Энн ощутила смущение.
– Прошу, садитесь, – наконец соизволил предложить он. – Меня зовут Маркус Шварц.
Энн села на стул и заговорила первой:
– Очень приятно, герр Шварц. Мое имя вы знаете.
– Хотелось бы услышать ваше полное имя, Анета. Редко какой одинокий влколак может вот так просто найти стаю.
Энн обдумывала эту ситуацию, пока шла сюда и решила, что постарается быть честной насколько это возможно.
– Меня зовут Анета Кинских.
Светлые глаза зло сузились, а тело напряглось, словно бы Шварц собрался прямо сейчас напасть на нее.
– Кинских? – В его голосе послышалось рычание. – Из чешской семьи охотников на влколаков?
– Да, – спокойно ответила Энн, чуть приподняв подбородок. Если внутри себя она и ненавидела деяния предков, то перед чужими людьми всегда вставала на их защиту, не выказывая слабости.
– Может, еще и графиня?
– Может.
Маркус коротко хохотнул и откинулся на спинку стула. Энн внутренне сжалась, словно закостенела, призывая себя не реагировать бурно на его вопросы, раз сама захотела помощи.
– Вы приехали одна? – продолжил он осторожный допрос.
– Если вы знаете, кто такие Кинских, значит, вам известно, что мой род больше не занимается тем, чем занимался раньше. – Под конец предложения она неожиданно для себя стушевалась.
– Как вы нас нашли? Не могли же вы почувствовать стаю из Праги? – За его насмешливым вопросом чувствовалась легкая тревога.
