Линда сидела неподвижно, как манекен. Он снял с нее блузку, смочил водой тряпку и стал обтирать, смывая кровь. Из-под липкой вонючей грязи стала появляться смуглая кожа. Гораций смыл все до последнего пятнышка, истратив почти две бутылки чистой воды. Оставался лишь бюстгальтер — мерзкая залитая кровью тряпка. Гораций поднял свитер, собираясь надеть его на Линду, но остановился.
— Линда, милая, помоги мне. Я оставлю тебе воду. Вот, видишь?
Молчание.
— Я отойду, а ты потом оденешь свитер. Хорошо?
Она сидела и спокойно смотрела на него.
— Солнышко, ты должна… Линда.
Он осторожно потрепал ее по щеке. С таким же успехом он мог бы прикоснуться к мраморному бюсту.
— Линда, я не могу.
Он наклонился над ней и стал на ощупь искать застежку. Ее грудь, большая и упругая, способная свести с ума любого мужика, была залита кровью. Гораций с отвращением отбросил бюстгальтер в сторону и смочил тряпку водой.
Почувствовав прикосновение к себе Линда вздрогнула и попыталась прикрыться руками. Гораций осторожно отвел их в сторону. Она не сопротивлялась.
Дотрагиваясь до ее груди, с каждым разом все больше проступавшей под слоем крови, Гораций почувствовал возбуждение. Он гнал от себя эти мысли, стараясь касаться кожи нежно, чтобы… ну, в общем, не беспокоить Линду.
Темные соски затвердели от холодной воды и торчали вверх, как два маленьких пальчика. Горация охватило почти непреодолимое желание поцеловать их. Всего один раз. Просто поцеловать. Он отложил тряпку и наклонился. Его губы нежно коснулись мягкой кожи.
Она была такой беззащитной. Такой… Он посмотрел на ее джинсы. Они тоже были вымазаны, как и рубашка. Его пальцы опустились на них и нащупали пуговицу.
Линда глубоко вздохнула.
Гораций отшатнулся от нее, как ужаленный.
«Господи, да что со мной происходит!». Не думая, он размахнулся и сильно ударил себя ладонью по лицу. Боль обожгла кожу и прочистила голову. Стараясь не смотреть на Линду, он собрал свитер, накинул ей на голову, просунул руки в рукава и опустил его вниз.
— Линда, малышка, скажи мне что-нибудь! Хотя бы одно слово. Пожалуйста! Линда!
Пустошь беспредельна. Никто не останется прежним, впустив ее в свое сердце.
Хорек заворожено наблюдал, как Майкл и Анна миновали валун и пошли дальше. Ему казалось, что они движутся слишком спокойно, слишком расслабленно, за одно это они вполне заслужили урок, ожидающий их впереди. Пот стекал по лбу, горячая соленая капля попала в глаз, заставив Хорька заморгать. Граница «змеек» была совсем близко. Всего несколько шагов.
В этом деле со «змейками» Хорек полностью зависел от случая. В любой момент одна из них могла появиться в нескольких ярдах от Майкла и Анны, заставив их насторожиться и повернуть назад. Но при другом раскладе, они могут зайти в язву достаточно глубоко, и тогда осознание опасности придет уже слишком поздно.
«Странно получилось, Майки», — думал Хорек. — «Мы с тобой были лучшими друзьями. До самого последнего дня. Ты — Том Сойер, а я — Гек Финн. Если бы мне в тот день повезло, все было бы иначе. Мы бы остались друзьями, и никто бы не вляпался в дерьмо. Мы могли бы сохранить свои души, действительно могли бы. Бы-бы. Бы-бы-бы».
Хорек прижался к земле и по-пластунски, скрываясь в траве и кустах, пополз вдоль дороги. Каждые несколько секунд он замирал и, осторожно повернув голову, осматривал следующий участок пути. Майкл и Анна болтали — нужно быть сумасшедшим, чтобы болтать здесь! Голоса, пусть негромкие и невнятные, заглушали тихое гудение «змеек». Хотя, за несколько часов, проведенных у границы язвы, Хорек успел запомнить места, где они появлялись чаще всего, но это еще ничего не значило. Если пустошь — это место, в котором ничего не меняется, то язва — это ее полная противоположность. В ней меняется все. В ней все возможно. В язве безграничная фантазия смерти не скована никакими рамками.
— Я пастырь ваш, — пробормотал Хорек. — А вы — мое стадо.
Майкл остановился.
— Ты ничего не слышала?
— Нет, — ответила Анна.
— Мне показалось, что я слышал чей-то голос.
— Хорек?
— Не знаю. Не уверен.
— А может быть…
«…повернем назад», — хотела сказать Анна, но промолчала.
— Может быть, что?
— Ничего.
— Хорошо. Пошли.
Он двинулся дальше.
Хорек с трудом сглотнул и застыл, глядя расширенными от страха глазами, как всего в нескольких футах перед ним появилась «змейка». Сначала крошечная впадинка в земле, почти незаметная среди травы. Потом чуть больше и глубже, и вот пошло первое внешнее кольцо. Хорек с трудом сдержался, чтобы не вскочить. Кольцо прошло в футе от него и замкнулось. Сразу же появилось новое — «змейка» начала свою недолгую жизнь.
«Ее раньше не было», — подумал Хорек. — «Эта новая. Черт! Еще немного — и вляпался бы!».
Тихий низкий гул, издаваемый ей, отдавался в голове, как рев реактивного истребителя, распространяясь дальше по всему телу. Хорек сжал зубы и закрыл глаза. Нужно перетерпеть. Очень скоро все закончится.
«Если выдержит моя голова», — подумал он. — «И не лопнет, как перезрелая тыква».
Страшная песня «змейки» все нарастала. Хорьку показалось, что внутри него завибрировали кости.
«Я очень близко. Слишком близко».
Находясь на грани смерти, он все же оценил иронию ситуации. Сейчас он сам погибнет в той самой ловушке, в которую привел Майкла и Анну.
«Поделом мне».
Хорьку повезло. Подойдя очень близко к тому, чтобы убить человека, лежащего перед ней, «змейка» исчезла. В одно мгновение страшный давящий звук пропал, все мышцы расслабились, как будто от них отключили электричество. Хорек почувствовал, как из носа потекла кровь.
«Бенни-друг, не стоило сюда соваться», — сказал он сам себе. — «Похоже, твоя идея оказалась немножко глупой. Немножко ненормальной. Немножко психованной идеей, друг».
Острая боль взгрызлась в желудок, и ему снова пришлось сжать зубы, чтобы не застонать.
«Черт, лежу тут на брюхе, посреди язвы, как полный кретин! Не эта, так следующая „змейка“ меня преспокойно слопает, и конец Бенни Флаю, великому злодею. Ха-ха-ха! Извините, ребята, я уже ничем не смогу вам помочь. Я вынужден удалиться. Ха-ха. Что за хрень я тут затеял?»
Анна чувствовала странное напряжение. Оно исходило откуда-то извне, сковывая движения и заставляя сердце биться глухо и больно. Что-то неладное творилось вокруг. Она обвела глазами дорогу и долину. Слишком тихо здесь, слишком неподвижна трава и воздух, слишком мягкие приглушенные звуки шагов. Она ощутила себя идущей под водой, только вода эта оказывала сопротивление на каком-то другом уровне, не доступном органам чувств.
