– Вот оно!
– Да знаю, – отмахнулся Митя. – Что ты все скачешь и орешь? Веди себя сдержанней. Тебе же говорили: старайся не привлекать внимания.
– Давай бросим здесь? – предложила мамаша. – Вон и урна подходящая.
– Сказано метров через двадцать от входа!
– Дать бы тебе по затылку, да жалко! Выродила на свою голову!
– Пошли, я сказал!
Милиционер, услышав громкие голоса, оторвал глаза от журнала и посмотрел в их сторону. Не увидев ничего примечательного, кроме двух придурков, он снова уткнулся в кроссворд, пытаясь вспомнить название африканской страны из трех букв.
Террористы медленно заковыляли вперед. Мамаша беспокойно шарила глазами по сторонам, подходящей урны нигде не наблюдалось.
– Видишь, дурень! – накинулась она на сына, – бросать некуда. Придется вернуться ко входу…
Милиционер снова оторвался от кроссворда и задумчиво уставился в пространство. Взгляд его наткнулся на все тех же придурков – парня-инвалида и толстую тетку, которые остановились поодаль и сейчас оживленно жестикулировали. Причем парень как бы извивался, стоя на одном месте.
«Вот олухи! – выругался про себя милиционер. – Знают же, что нельзя околачиваться возле посольства без дела. Что им тут надо? Гады!.. – Он хлопнул себя по лбу. – Ну, конечно! Государство в Африке – Чад!» – Он нагнулся над журналом, вписал нужное слово и вновь поднял глаза на оказавшуюся хоть в чем-то полезной парочку. Поведение ее выглядело довольно странным. Чего они крутятся на одном месте?
Тем временем инвалид засунул руку в пакет, достал оттуда какую-то штуковину, милиционер не разобрал, какую именно, потом снова засунул непонятную вещь в пакет, очень осторожно положил пакет на обочину мостовой и рванул прочь настолько быстро, насколько позволял физический недостаток. Все это казалось в высшей степени подозрительно. Милиционер выскочил из будки и окрикнул инвалида: «Эй, парень! Иди-ка сюда!»
Но не тут-то было. Инвалид и тетка пустились бежать, сначала по тротуару, но потом рванули через шоссе, в сторону жилых домов.
Окончательно уяснив, что дело неладно, милиционер бросился в погоню. Но сначала он добежал до брошенного пакета, поднял его и заглянул внутрь. В нем лежала довольно большая коробка, весьма похожая на бомбу. Милиционер точно так же осторожно, как инвалид, положил пакет на обочину и стал преследовать парня. Не переставая бежать, он достал из кармана куртки рацию.
– Докладываю, – закричал он в микрофон, – неизвестные мужчина и женщина оставили возле посольства пакет с подозрительным устройством, очень похожим на бомбу. Веду преследование, требуется подкрепление, возможно, сапер.
Раскачиваясь из стороны в сторону, инвалид пересек мостовую и тут был сбит с ног и схвачен за шиворот пиджака. Милиционер рухнул на него всей своей немалой тяжестью, и парень закричал от боли. Мамаша остановилась и обернулась.
Между тем милиционер, не обращая внимания на мамашу, завернул несчастному Мите руки за спину и заорал прямо в ухо:
– Что в мешке?!!
– Пустите, – захныкал инвалид.
– Говори, Чад! – от волнения милиционер использовал в отношении Мити название африканской страны из кроссворда.
– Пусти его! – завопила поодаль мамаша. – Нашел кого обижать, убогого… Отпусти, говорю!
Материнский инстинкт возобладал, мамаша кинулась на выручку. Она подскочила к стражу шведского посольства и со всего размаха треснула его по уху.
– Ах, ты так! – вскричал милиционер, извлек из кобуры табельный «макаров» и выстрелил под ноги мамаше. Та подпрыгнула и заверещала благим матом.
– Что в пакете? – крикнул милиционер, наставив пистолет на Митю. – Говори, а то пристрелю!
– Бомба. – Инвалид произнес зловещее слово шепотом, но страж ворот расслышал. Он отступил назад, словно бомбой был сам Митя.
– Через сколько взрыв?
– Не знаю. Должен быть через полчаса после нажатия кнопки, а сколько прошло…
– Минут десять, – подсказал милиционер. – Что же делать?
Тут он вновь вспомнил про рацию.
– У него там точно бомба, – заорал в микрофон, забыв нажать кнопку передатчика. На его счастье, подъехала группа захвата. Дюжие ребята мигом затолкали Митю и мамашу в «уазик». Сапер осторожно приблизился к пакету.
– Он сказал: взрыв произойдет через полчаса после включения кнопки, – стал взволнованно докладывать милиционер, – прошло уже минут двадцать.
– Устройство простенькое, – сообщил сапер, – все в порядке, я отключил часовой механизм.
Митя и мамаша сидели в «уазике» тихо как мышки. Из посольства, привлеченные суетой и криками, высыпали служащие, проезжающие мимо машины притормаживали, из них высовывались любопытные лица. Откуда ни возьмись нагрянули телевизионщики с камерой.
– Ну начинается! – досадливо махнул рукой старший группы захвата. – Теперь шуму не оберешься. Ладно, ребята, поехали на Петровку. А там пусть решают, что с ними дальше делать, на Лубянку звонят или еще куда… Ну террорист нынче пошел, – насмешливо заметил он, оглядывая Митю и мамашу. – Уже и инвалидов привлекают. Здоровых, что ли, не хватает?
Пока Митя и мамаша прохлаждались на Петровке, стало известно о взрыве троллейбуса на Юго-Западе. Не сложно было сопоставить эти два происшествия. Впрочем, захваченные террористы и не думали отрицать свое участие и во втором теракте. Их тут же отправили на Лубянку, где они признались, что являются членами некой ячейки. «Что-то связанное с Красной армией, – сбивчиво объяснил Митя, – какое-то сокращенное. Рабочая Красная Армия…»
– Может, рабоче-крестьянская? – поинтересовался догадливый оперативник.
– Вот-вот! Именно так.
– Кто взорвал троллейбус?
– Лиана! – одновременно раскололись Митя и мамаша и тут же назвали адрес соратницы. Скоро троица воссоединилась и стала давать показания. Довольно быстро выяснилось: ячейкой руководила некая дама, которая называла себя куратором, как ее фамилия и где она живет, террористы не ведали. Завербовала она их на каком-то митинге, давала деньги, правда, не особенно густо. Точные суммы они не помнят. Сто-двести долларов. За теракты пообещала каждому по тысяче, дала задаток. На вопрос, как она выглядит, вразумительных ответов получено не было. Лет тридцать пять – сорок, черноволосая. Черты лица? Самые обыкновенные. Она никогда не снимала темных очков.
Характер обоих терактов загнал оперативников в тупик, неясно, какие практические цели преследовали организаторы. Предложить можно только два варианта. Либо таким способом они хотели заявить о своем существовании, либо пытались вызвать страх среди москвичей и гостей столицы. Второе казалось более вероятным. Кстати, взрыв в троллейбусе прошел относительно благополучно, если можно так выразиться. Лиана высчитала время совершенно правильно. Троллейбус взорвался, когда стоял на конечной остановке. Пассажиров в нем не было, отсутствовал и водитель. Выбитыми стеклами было легко ранено несколько человек, стоявших на остановке. Правда, после взрыва троллейбус вспыхнул и выгорел дотла. Интересно и другое. Террористы почему-то нисколько не боялись предстоящего наказания. Лиана вообще считала свои действия вполне правильными и заявляла, мол, готова бороться с хунтой (так она величала руководство страны) всеми доступными ей средствами. В ответ на справедливые упреки, что от ее действий могли пострадать, да, собственно, и пострадали, невинные люди, она заявляла: «Поскольку в ходе революционной борьбы всегда кто-то становится жертвой, в этом нет ничего страшного. Если не сопротивляться режиму, погибнет неизмеримо больше невинных, и поэтому поднять страну на борьбу можно только таким способом». Примерно в том же духе выражался и Митя.
