– Роберт, а ты не боишься все запасы в одно место складывать? – Николай покосился на меня. – Не дай Бог, кто узнает – ведь украдут, и не услышишь!
– А что предлагаешь?
– Помнишь, вы с Айваром про старушку рассказывали? Съездили бы, рыбки отвезли и поговорили бы. По твоим рассказам, она одна живёт, в отдалении от всех. Я бы там запасную точку организовал. Времена такие, жить надо по-лисьему, – он грустно усмехнулся, – с десятью выходами.
– Идейка, в общем, неплохая, может, и правда к ней съездить…
– А ты не тяни, завтра утром сети снимут, сразу и поезжайте.
– Съездим, – я внимательно посмотрел на него. – Слушай, Николай, мы, наверное, скоро собираться начнём, на Украину. По всем раскладам тебе тут за старшего оставаться. Согласен?
– Я? – он вроде и не удивился. – А почему не Альгис?
– Он хороший мужик, кто же спорит, и руки золотые, но здесь твёрдый человек нужен. Который при необходимости не побоится вышибить мозги не только какой-нибудь бродячей дохлятине, но и мирному соседу, если его поведение будет угрожать жизни наших людей…
– Роберт, – Николай опустился на скамейку и кивнул мне – садись, мол, – я давно хотел с тобой поговорить. Скажи, тебе когда-нибудь бывает страшно? Страшно по– настоящему?
– Конечно, бывает, я же не идиот…
– Знаешь, к чему я это спрашиваю, – он задумчиво пригладил волосы, – ты изредка ведёшь себя, как полный отморозок.
– В чём моя отмороженность-то? – огрызнулся я.
– В тебе – извини уж за прямоту, но я всё-таки старше – в тебе сейчас словно два человека живут, причём независимо. Один из них – тот самый дизайнер, который разные картинки рисовал, по рассказам Айвара – довольно неплохие. Другой, не задумываясь, может выстрелить в человека, даже из-за малейшего подозрения. – Николай сделал паузу. – Понимаешь, это всё ясно – привычный мир разрушился, и мы ломаемся вместе с ним… Но к чему я этот разговор завёл – придерживай в себе зверя, выдавливай из себя, иначе погибнешь. Я такого в жизни насмотрелся – поверь, знаю, о чём говорю. В какой-нибудь пиковый момент одна личность помешает другой – и всё, ты труп. Мало того, что сам погибнешь, ещё и друзей подставишь. Как там у классика – «Боливар не вынесет двоих». Нельзя быть романтиком с душой солдата, это только в книгах бывает.
Утром, как и решили вчера, вдвоём с коллегой поехали к старушке, живущей неподалёку от военного городка. Если честно, не особенно я надеялся, что застанем её живой. Думал, найдём пустой домик, и то в лучшем случае. В худшем – придется ещё и старушку убивать, чего мне не хотелось. Хотя при чём здесь хочется или не хочется, просто стрелять надоело и патронов жалко. Николай был в чём-то прав – внутри меня жили два человека, причём оба накопили столько напряжения, что мозги скоро закипят. Это вам не мирное время, стресс стрельбой не снимешь, сейчас такая терапия не пройдёт. К чёрту, надо собирать манатки и ехать на Украину, к семье. По дороге, конечно, придётся повоевать, но по крайней мере буду знать, во имя чего я это делаю. Словно в ответ на мои мысли, Айвар покосился на меня и спросил:
– Когда собираться в дорогу начнём?
– По мне – так хоть завтра, но ещё Асту надо до Клайпеды довезти, – я хмуро смотрел в окно, отслеживая подозрительные места (не хватало на какую-нибудь засаду нарваться!).
– Смысла особенного не вижу… Не верю, что её родственники выжили. Шансов мало.
– Много, мало – один хер, – резанул я в ответ, – обещали её отвезти, значит, надо ехать. Пусть завтра Альгис машину проверит, и съездим. Не на край света, до побережья километров сотни две с лишним.
Айвар посмотрел на меня и ничего не ответил. Правильно, лучше не лезть ко мне с ромашками разными – верю-не-верю, много-мало. За окнами промелькнуло несколько заброшенных хуторов – или бандиты постарались, или морфы. Еще неизвестно, что сейчас лучше – людей встретить или зомби.
Старушка была жива. Правда, я опять не заметил, откуда она появилась, словно из воздуха возникла. Обернулся, а она стоит в дверях коровника, как привидение. Встретила не так, как в первый раз, но всё равно настороженно. Глаза испуганные – вот дура, вроде должна была понять, что убивать мы её не собираемся. Рыбу взяла, даже не отнекивалась. Голод – не тётка, не думаю что у неё много еды осталось. Сидит, наверное, на остатках зимних запасов; в магазин не сходишь, а соседей поблизости нет. Да и что эти соседи, кто теперь едой делиться будет? Скорее последнее отнимут.
Пока Айвар осматривался вокруг, я пытался разговорить Виду. На контакт старушка шла тяжело, словно приглядывалась ко мне – то так посмотрит, то эдак.
– Ponia Вида (госпожа, литовск.), вы меня что, в зятья прочите? Так я женат, извините.
– Чего это ты так решил? – она поджала узкие бескровные губы.
– Смотрите на меня, словно оцениваете – гожусь, не гожусь.
– Раз смотрю, значит – надо, – отрезала она.
Смотри ты мне – бабка с характером попалась. Ей не на хуторе сидеть, а в фильмах сниматься! Я ещё в прошлый раз вспоминал, кого она мне напоминает своей суровостью, и гляди ты – увидел и вспомнил. Старушку из фильма «Они сражались за Родину». Аккурат такой же типаж, как та, которая за отступление Лопахину выговаривала.
Когда про базу разговор завёл, она вообще, словно устрица, в себе закрылась. Хмуро поглядывала на нас, словно я ей не спокойную старость предлагаю, а работу в борделе. В общем, можно сказать, не договорились, я чуть не плюнул с досады, и когда решил, что пора уходить, услышал её вопрос…
– Что? – мне показалось, что я ослышался. – Что Вы сказали?!
– Я спросила, какое прозвище было у твоего взводного, – Вида смотрела на меня, словно на несмышлёныша. – Неужто не помнишь?
Если бы меня лопатой по голове огрели, я бы, наверное, меньше удивился! Старушка, сложив морщинистые руки на переднике, терпеливо ждала ответа.
– Ромка, – запнувшись, сказал я, – Ромка по прозвищу Чечня. Он по виду вылитый чеченец был. А откуда… то есть, Вам-то зачем? – я смотрел на неё, словно на нечистую силу, возникшую из преисподней. Казалось, ещё немного – и запах серы почувствую. Айвар удивленно дёрнул бровью и теперь смотрел на нас обоих непонимающим взглядом, как на идиотов, словно решая – кого пристрелить первым, если взбесимся.
– Правильно, не забыл. Идём, – она повернулась к сеновалу, – человек тебя ждёт. Раненый он, сам выйти не сможет.
В отгороженном закутке сеновала на каком-то матраце лежал незнакомый мне человек в гражданской, явно с чужого плеча, одежде. Грудь и правая рука были обмотаны самодельными бинтами, губы сухие - видно, температура у парня есть, и не маленькая.
