Слава богу, когда Эшли предложила Т. уйти до окончания концерта, он тут же согласился. В машине оба молчали. Эшли хотела домой, ей ничего не было нужно. Т. сосредоточенно молчал, готовясь к продолжению вечера, а Эшли не хотелось вникать в то, что он думал об их уходе с концерта.
— Что ж, до завтра, — сказала она ему, открывая дверь своей квартиры.
— Но я, все же, рассчитывал на чашечку кофе, — с обворажительной улыбкой, не оставляющей девушке, ни какого шанса, произнес Т. Он решил быть настойчивым.
Эшли, подавив раздражение, окинула его холодным взглядом. Она никому не позволит нарушить ее одиночество, единственное, что у нее осталось и что быть может исцелит ее.
— Мне бы не хотелось портить чудесное впечатление от Моцарта банальной чашкой кофе, — тихо сказала Эшли и, войдя в квартиру, захлопнула за собой дверь.
Она не слышала удаляющихся шагов Т., видимо он стоял за дверью, все еще надеясь, что Эшли просто кокетничает и вот сейчас впустит его к себе с какой-нибудь банальной шуточкой, начинающейся: "Ах да, я забыла спросить…" или "Как вы еще здесь? Ну, раз так…". Эшли покачала головой и пошла, варить кофе, прежде выбросив в мусор лилии, чей запах заполонил всю квартиру.
Лишь однажды, она встрепенулась и с проснувшимся интересом, внимательно просмотрела репортаж из резервации Пайн-Ридж, на границе Небраска. Это была самая бедная резервация и ситуация там складывалась более чем безнадежно. Репортаж был посвящен повальному алкоголизму, превратившийся просто в стихийное бедствие среди коренного населения Америки. Слушая все это, она испытала сильное раздражение: что толку говорить об этом, если правительству плевать на индейцев. Лучше бы сделали репортаж о том, что предпринимается для того, чтобы помочь преодолеть планомерное спаивание.
После этого она нашла в Интернете сведения о Танце Солнца и ужаснулась той пытке, которой добровольно подвергали себя индейцы, чтобы считаться воинами. Она прочитала, что хотя эта ужасная инициация была сейчас под запретом, ее стремился пройти каждый уважающий себя индеец. Другое дело, что с каждым поколением через это испытание проходило все меньше мужчин, а у нынешнего поколения вообще не хватает силы духа на подобное. Наверное, Ждущий у Дороги был прав, когда говорил, что больше не рождаются сильные воины и шаманы, но ведь Элк выдержал.
И вот через ее муку и эгоистическую жалость к себе начало пробиваться подозрение, что и Элк испытал ту же боль, и намного раньше, чем она. Не от того ли он был так груб с ней в день их расставания?
В тот вечер она пришла домой, привычно кинула ключи на столик под зеркалом и, скинув туфли, прошла в гостиную. Упав на диван и опустив голову на его мягкую спинку, она решала глобальную, на сегодняшний вечер, проблему: приготовить ужин или, как всегда, обойтись этой благой мыслью. Двигаться не хотелось. Запиликал телефон, и Эшли неприязненно посмотрела на него. Почему ее не могут оставить в покое? Она уже сделала глупость, поддавшись на уговоры Рейчел, больше такое не повторится.
— Эшли, — раздался на автоответчике низкий энергичный голос Джози, ворвавшийся в тоскливую тишину квартиры, — если тебя нет дома, перезвони мне.
Эшли тут же подняла трубку.
— Джози?
— О! Как я рада слышать тебя. Почему ты пропала? Не звонишь. Как у тебя дела?
Эшли слушала ее голос, чувствуя, как оживает, будто голос Джози вливал в нее жизненные силы, напоминая о чем-то настоящем, что когда-то было в ее жизни, и о том, что она когда-то жила.
— Джози, у тебя-то самой, как дела? Судя по всему, ты все же живешь не в хижине Ждущего у Дороги.
— Я тебе потому и звоню. Произошло, нечто странное и я просто должна тебе об этом рассказать, как Ищущей. Понимаешь? Когда я выбралась в хижину Ждущего у Дороги, — я ведь должна была охранять камень, — то увидела что он, ты не поверишь, развалился на мелкие куски. Я жутко перепугалась, решив, что Желтый Зуб вырвался на свободу, и осталась в хижине на три дня и три ночи, постясь и молясь Великому Духу, пока, наконец, не вступила в контакт с духом-Маниту этого места.
— Какой он из себя? Можешь мне описать? — быстро спросила Эшли.
— Как будто человек, но с медвежьей головой. И он мне сказал, что демон изгнан обратно в стихию тьмы и его больше нет в нашем мире. Я поехала к Элку, ты ведь знаешь, что он воин-шаман и что в ту ночь именно он заточил Желтого Зуба в священный камень. Я попросила его спросить своего манту Волка о Желтом Зубе, и он сказал, что бы я расслабилась — демон действительно исчез. Представляешь?
— И это все, что он рассказал тебе?
Джози помолчала, а потом спросила:
— Думаешь, это его рук дело? Хотя я ничему не удивлюсь. Он же Воин. Но он сказал мне то, что сказал: чтобы я расслабилась и больше не беспокоилась по этому поводу, — и тут, же спросила: — А тебе, что-то известно обо всей этой таинственной истории с камнем?
— Только то, что рассказал Элк, — неопределенно ответила Эшли, и тихо спросила: — Как он?
— Ему сейчас ни до чего. У него нет людей, не хватает времени и он крутится, как может. Совсем себя загонял. Не понимаю, как он выдерживает подобные нагрузки. Еще у него какие-то сложности. Я краем уха слышала, что в Уошборн пошли непонятные финансовые вливания и вместе с тем, стали доставляться крупные партии алкоголя в наши магазины. Я знаю это потому, какой разразился скандал, после того, как он перехватил один такой левый товар и весь его перебил. Ни кто даже не удивился. Элк не был бы Элком, если бы поступил по-другому. Но, так не честно, я все говорю и говорю. Скажи хоть словечко о себе.
— У нас дожди.
— Да? У нас, похоже, тоже, но у меня совсем нет времени остановиться и посмотреть, что делается вокруг. У меня в центре, каждый день куча посетителей. Все желают посмотреть щит Великого Волка. Мне даже не надо было тратиться на рекламу. Слух о нем сам собой разошелся по всем резервациям. Приезжали даже из Мехико, я уже не говорю о наших соседях из Канады.
Эшли слушала ее и чувствовала себя счастливой. Она поняла, что если не уедет в Уошборн ее жизнь сломается. Чем дальше, тем больнее было жить без Элка. Она не ожидала, что может так глубоко и сильно полюбить.
Она долго ворочалась на диване, не в силах уснуть, взбудораженная разговором с Джози. Пришлось встать, пройти на кухню и налить себе вина. Вернувшись на диван, Эшли потягивая его, думала об Элке, уже без надрыва. Он не рассказал Джози о них, смолчал о том, что произошло в ту последнюю для них ночь у хижины шамана. Для него, как и для нее это стало неприкосновенным.
