обнаженной кожи в лунном свете, звуки, которые он издавал, когда бросился в погоню. Ничего из этого не было нормальным.
Так кем же он, черт возьми, был?
Ему хотелось, чтобы Тимми был с ним. Тимми был умным. Он знал все, что можно было знать о монстрах и прочем.
Монстрах. Мог ли этот парень на самом деле быть монстром? Это было просто глупо.
Даг убрал йо-йо. Он развернул батончик "Кит-Кат" и включил фонарь. Он попытался рассмеяться. Получилось больше похоже на всхлип.
- Это было не чудовище, - прошептал он вслух, и звук его голоса успокоил его расшатанные нервы. - Скорее, это был насильник. Просто какой-то парень, накрашенный так, что его кожа светилась, или что-то в этом роде. Псих. Любит бегать голым по ночам. Мистер Смелтцер - сумасшедший. Думаю, у него сумасшедшие друзья.
Поедая хрустящий шоколадный батончик, Даг пролистал номер журнала "Boy's Life", прочитал статью о моделях ракет, но ему было трудно сосредоточиться.
Вместо этого он потянулся к ржавой банке из-под кофе, в которой они хранили разный хлам, и достал остро заточенный карандаш. Он разложил перед собой карту и почувствовал гордость. Неважно, что говорили о нем люди. Никто из них не мог создать нечто подобное.
Он начал работать над ней, добавив участок леса, где они с Тимми обнаружили "Нову" Пэта Кемпа - и то, что осталось от Пэта. Он рисовал его по памяти и надеялся, что правильно передает детали. Он хотел закончить ее к утру. Тогда он сможет показать ее Тимми. Это могло бы развеселить его друга. Он не знал, когда у Барри появится шанс увидеть рисунок. Пробираться к нему ночью было очень рискованно, тем более, что его отец, судя по всему, всю ночь напролет слонялся по кладбищу с голым светящимся чуваком.
Даг тяжело вздохнул. Они втроем гуляли вместе с первого класса. Казалось немыслимым, что Барри больше не разрешают видеться с ними. Должно же быть что-то, чем они могли бы заняться, кроме подпольных встреч поздно вечером в землянке. В каком-то смысле Даг с нетерпением ждал сентября, когда снова начнутся занятия в школе. Они могли бы проводить время вместе в школе без ведома бдительного Кларка Смелтцера. К тому же, это лето все равно было каким-то неудачным. Он будет рад, что оно закончилось.
Его большой палец, покрытый шоколадом, оставил пятно в углу карты, но Даг не обратил на это внимания. Он нарисовал контур сосны, затем другой. Он зажал кончик языка между зубами, сосредоточившись на поставленной задаче. Довольный, он тихонько напевал про себя - припев из песни Джона Кугара. Он нарисовал еще одно дерево, а затем дорисовал его.
- Жизнь продолжается, - тихо напевал он, - долгое время после того, как острые ощущения от жизни исчезли.
Единственное время, когда Даг был по-настоящему счастлив, кроме времени, когда он проводил время с Тимми и Барри, это когда он что-то рисовал. Простой акт наброска, затем добавления деталей, оживления чего-то на бумаге, успокаивал его ум, как ничто другое. Это была форма побега. Когда он рисовал, его разум погружался в спячку.
Он не думал ни о родителях, ни о своих проблемах в школе, ни о том, что о нем говорят люди. Все это не имело значения и даже не существовало. Он был поглощен творчеством, отгородившись от всего, кроме картины в своей голове. В каком-то смысле это было похоже на забвение, которого он так жаждал. Он был полностью поглощен этим и отключался от остального мира.
Поэтому, когда несколько мелких камешков и рыхлая земля на полу землянки начали дрожать, он не обратил на это внимания. Он едва заметил, когда карточный стол начал покачиваться. Он просто решил, что случайно ударился об него коленом.
Пока он снова не покачнулся, на этот раз более ощутимо.
Даг уронил карандаш и сел обратно, отодвинув колени от ножек карточного стола.
Он снова затрясся, на этот раз сильнее. Карандаш покатился по карте и упал на грязный пол.
- Что за черт?
Все еще сидя, Дaг наклонился, чтобы поднять карандаш, и заметил, что он скатился в центр пола. Так же как и несколько других предметов - шарик, машинка из спичечного коробка, несколько шариков, выпавших из чьего-то пистолета, пустой М-80, который Тимми сказал им, что хочет разобрать, но, видимо, забыл об этом. Пока он наблюдал, все это и многое другое сползло на середину пола землянки, как будто сам пол обвалился, как и могилы на кладбище наверху.
- О, Боже. Воронка!
Даг услышал приглушенный шелестящий звук откуда-то из-под ног. Он вскочил со стула и бросился к двери люка.
Звук становился все громче.
Ближе.
В центре пола появилось небольшое отверстие, и грунт начал проваливаться в него, как песок сквозь сито. С выпученными глазами Даг возился с веревкой люка. Его пальцы были в поту и шоколаде, и веревка выскользнула из его рук. Позади него карточный стол опрокинулся, рассыпав фонарь и карту. Свет погас, погрузив его в темноту. В ужасе Даг начал плакать.
Он почувствовал слишком знакомую вонь. Она обжигала его ноздри. Он услышал, как в дыру падает еще больше грязи. Весь пол проваливался внутрь.
- Пожалуйста, - молился он вслух, - я не хочу умирать. Правда, не хочу.
Темнота сменилась слабым, жутковатым свечением. Не настолько, чтобы разглядеть его, но все же заметное. Свечение исходило из дыры. Дурной запах усилился.
Что-то шипело.
Это была не какая-то подземная расщелина. Там, под землянкой, что-то жило, и оно прокладывало тоннель снизу вверх.
Отчаявшись, Даг снова потянулся к люку. Позади него шипение сменилось жестоким, злобным смехом. Плача, он закрыл глаза. Когда он был маленьким, Даг часто лежал ночью в кровати, боясь монстра, который, как он был уверен, жил в его шкафу. Когда ему казалось, что чудовище рядом, он закрывал глаза. Он был уверен, что если он не видит монстра, то и он его не видит.
- Папа, - шептал он. - Вернись сейчас же. Пожалуйста? Вернись и спаси меня от монстра.
Он открыл
