Похоже, выбора у меня не было. Мне было его ужасно жаль, но я подумал, что так будет даже лучше, потому что жить моей пустóте оставалось недолго. Он очень страдал, и из его ран струилась черная кровь.
По моей команде он размотал язык, удерживавший меня на его спине, и я спустился на землю. Я окреп достаточно для того, чтобы самостоятельно держаться на ногах, но силы пустóты стремительно убывали. Как только я с него слез, он тихонько замычал, втянул языки в рот и опустился на колени, являя собой покорную жертву.
– Спасибо тебе, кем бы ты ни был, – произнес я. – Я уверен, что если бы ты когда-нибудь стал тварью, в тебе было бы и что-то хорошее.
Я уперся ногой ему в спину и толкнул. Пустóта качнулась вперед и молча упала в туманную бездну. Спустя несколько секунд я ощутил, как ее сигнал погас в моем сознании.
Твари с противоположной стороны моста переехали на языках пустóты к нам. Мне было запрещено вмешиваться под страхом смерти мисс Сапсан. Оливию опустили. Охранники начали сгонять нас в плотную группу, которую им было легко контролировать. Затем Каул потребовал привести меня, и один из охранников выволок меня из толпы.
– На самом деле живым нам нужен только он, – сообщил Каул подчиненным. – Если вам придется стрелять в него, стреляйте по ногам. Что касается остальных… – Каул повел дулом пистолета в сторону странных людей и имбрин и выстрелил. Раздались крики, и толпа шарахнулась в сторону. – Стреляйте куда хотите!
Он расхохотался и закружился, разведя руки в стороны, как приземистая балерина. Я был готов на него броситься и голыми руками вырвать у него глаза, и будь что будет, но тут в моем поле зрения появился длинноствольный револьвер.
– Не надо, – пробормотал мой немногословный охранник – широкоплечая тварь со сверкающей лысиной.
Каул выстрелил в воздух и потребовал тишины. Воцарилось молчание, не считая плача того, кого он ранил.
– Не плачьте, у меня для вас радостная новость! – заявил он, обращаясь к толпе. – Сегодня исторический день. Мы с братом вот-вот достигнем кульминации в работе всей нашей жизни. Годы борьбы и изобретений не прошли даром, и мы собираемся короновать себя, став двумя королями странного мира. Но что за коронация без свидетелей? Мы возьмем вас с собой. Если вы будете вести себя хорошо, вы удостоитесь чести увидеть то, чего никто не видел уже больше тысячи лет – экспроприацию Библиотеки Душ!
– Ты должен мне кое-что пообещать, если хочешь, чтобы я тебе помог, – обратился я к Каулу. Рычагов влияния на него у меня почти не было, но он считал, что я ему нужен, и я намеревался выжать из этого обстоятельства максимум. – Как только ты получишь то, что тебе нужно, ты отпустишь мисс Сапсан.
– Боюсь, что ничего не получится, – ответил Каул. – Но я не стану ее убивать. Пусть живет. Странным миром будет интереснее управлять, если в нем будет моя сестра. Я подрежу тебе крылья и сделаю тебя своей персональной рабыней, Алма. Как тебе такая идея?
Она попыталась ответить, но ее слова заглушала мясистая медвежья лапа.
Каул приложил ладонь к уху и расхохотался.
– Что ты сказала? Я тебя не слышу!
Затем он развернулся и зашагал к башне.
– Пошли! – закричали охранники, и вскоре мы все брели туда, куда гнали нас твари.
Глава девятая
Нас гнали к высокой светлой башне, жестокими пинками подгоняя отстающих. Оставшись без своей пустóты, я с трудом переставлял ноги и вообще представлял собой жалкое зрелище. На груди и спине у меня зияли раны от укусов, а воздействие обезболивающей пыли уже начинало ослабевать. Но я подстегивал себя, заставляя идти вперед и обдумывая варианты спасения, один невероятнее другого. Без пустот мы с нашими странными талантами не могли тягаться с тварями и их пистолетами.
Мы прошагали мимо разрушенного здания, где погибли мои пустóты, спотыкаясь о кирпичи, забрызганные кровью попугаев и тварей. Мы вошли в огороженный стеной двор, а затем в двери башни и по закручивающемуся спиралью коридору начали подъем мимо десятков совершенно одинаковых черных дверей. Каул вышагивал перед нами, как помешанный руководитель оркестра. Он то высоко поднимал колени и размахивал руками, то обрушивал на нас проклятья и оскорбления. Позади него, переваливаясь, шел медведь. На одной передней лапе у него сидел Бентам, а второй он придерживал переброшенную через плечо мисс Сапсан.
Она умоляла братьев одуматься.
– Вспомните древние легенды об Абатоне и бесславном конце всех, кто похищал из библиотеки души! Ее сила – это проклятье!
– Алма, я уже не ребенок, и сказки старых имбрин меня не пугают, – фыркнул Каул. – А теперь прикуси свой язык! Разумеется, если он тебе еще нужен!
Вскоре она отказалась от попыток их переубедить и просто молча смотрела на нас через плечо медведя. Ее лицо излучало силу. Не бойтесь, – казалось, говорила нам она. – Мы справимся и с этим.
Меня беспокоило то, что не все из нас сумеют добрести хотя бы до вершины башни. Обернувшись, я попытался понять, кого ранил Каул. В тесной группе у меня за спиной Бронвин несла на руках чье-то обмякшее тело – мне показалось, это была мисс Зарянка, – но тут чья-то мясистая ладонь ударила меня по голове.
– Смотри вперед или попрощаешься с коленной чашечкой, – рявкнул охранник.
Наконец, мы поднялись на вершину башни и остановились у последней двери. Изгибающуюся стену коридора озарял дневной свет. Перед нами была открытая терраса – факт, который я отложил в свою память для дальнейшего использования.
Каул сияя стоял перед дверью.
– Перплексус! – окликнул он. – Синьор Аномалус! Да, вы там, в задних рядах! Поскольку этим открытием я отчасти обязан вашим экспедициям и упорной работе – должен отдать вам должное! – я думаю, что честь распахнуть эту дверь принадлежит вам.
– Оставь, у нас нет времени на все эти церемонии, – заторопил брата Бентам. – Территория осталась без охраны…
– Не будь таким нытиком, – оборвал его Каул. – Это займет лишь несколько секунд.
Один из охранников выволок Перплексуса из толпы и подтащил его к двери. С тех пор как я видел его в последний раз, его волосы и борода стали абсолютно седыми, спина сгорбилась, а на лице залегли глубокие морщины. Он провел слишком много времени за пределами своей петли, и теперь его догонял истинный возраст. Перплексус уже хотел было открыть дверь, как вдруг его скрутил приступ кашля. С трудом отдышавшись, он обернулся к Каулу, глубоко всхрапнул, набирая полные легкие воздуха, и выплюнул лоснящийся комок слизи на его плащ.
– Ты невежественная свинья! – воскликнул Перплексус.
Каул поднял револьвер и взвел курок. Раздался крик:
– Джек, не надо!
Это кричал Бентам. Перплексус вскинул руки и отвернулся, но единственным звуком, который издал пистолет, был сухой щелчок.
Каул открыл пистолет и заглянул в магазин, затем пожал плечами.
– Он такой же древний, как и ты, – сообщил он Перплексусу, стволом смахивая на пол плевок. – Рука судьбы, не иначе. Ну и ладно. Лучше увидеть, как ты рассыплешься в прах, чем наблюдать, как ты истекаешь кровью.
Он сделал знак охранникам увести картографа, и те потащили бормочущего итальянские проклятия Перплексуса к толпе пленников.
Каул обернулся к двери.
– Ну и черт с ним, – пробормотал он, открывая ее. – Входите все, быстро!
Внутри уже знакомой комнаты с серыми стенами недостающая четвертая вытянулась в длинный темный коридор. Охранники пинками заставили нас войти в него. Гладкие стены стали шероховатыми и неровными, а затем расширились, и мы оказались в очень простом, освещенном дневным светом помещении. Оно было высечено в скале, и я бы назвал его пещерой, если бы не почти прямоугольная дверь и два окна. Кто-то вручную выдолбил все это в мягкой скалистой породе.
Нас вывели наружу, в жаркий и сухой день, и перед нами открылся совершенно головокружительный вид. Горный ландшафт, который вполне мог принадлежать иному миру. Над нами и вокруг нас возвышались горбы и пики из странного красноватого минерала. Такие же пики покрывали уходящие вдаль холмы. Стены этих красноватых скал были сплошь, как сотами, покрыты грубо высеченными дверями и окнами. Между ними гулял ни на секунду не стихающий ветер, издавая почти человеческие стоны, казалось, исходившие из самой земли. Хотя солнце стояло высоко, небо сияло оранжевым заревом, словно сразу за горизонтом назревал конец света. И, несмотря на все признаки наличия здесь цивилизации, кроме нас, никого не было. Меня охватило гнетущее ощущение, что за нами наблюдают. Мне казалось, что на нас устремлен чей-то тяжелый и неодобрительный взгляд. Мы вторглись на чужую территорию, нам здесь не место.
