Я вышел из комнаты на цыпочках и потом долго не мог заснуть.
Дорогой друг, мы с лордом Сеймуром были рядом с принцем, когда в деревенском доме на Бренте возник дух, вызванный сицилийцем, и затем дух, вызванный доктором Тойфельсдроком. Я присутствовал, когда этот человек у себя в Мюнхене перед месмеризованным Цедвицем вызвал духов его родителей. Все это несравнимо с потрясением пред сегодняшней ночной аппарицией, правда, принц ее видел, а я — нет.
С помощью пилюль, совершенно ясно, доктор хочет дать принцу возможность претворения снов в реальность. Вы писали, маркиз, сия фармакопея обладает свойством усиливать не только чувственные, а также и мыслительные способности, — примеры, приведенные вашим капитаном, и в самом деле удивительны. Интенсивный процесс воздействия иногда наделяет даже труса и глупца чрезвычайным мужеством и обширными познаниями — такова, очевидно, цель доктора Тойфельсдрока. Только мне сдается, у принца это ограничивается уплотнением тумана, проявлением четких конфигураций, напряженность галлюцинации заставляет его забыть о реальном будущем. Честолюбие его, полагаю, скорее засыпает, нежели пробуждается. Меч, который доктор пытается наточить до блеска, напротив, теряет остроту и ржавеет.
До скорого свидания, дорогой друг. Жажду обо всем с Вами поговорить.
Маркиз Чивителла жил в резиденции уже несколько недель. Однажды граф Остен долго искал его, нашел в парке, где он пробовал новую лошадь, и взволнованно окликнул:
— Маркиз, вас срочно требует к себе принц Александр! Даже английский посол отпущен, дело, вероятно, очень важное.
Когда они вошли в кабинет, принц попросил садиться, а сам поднялся и тщательно прикрыл двери.
— Господа! Вы единственные из моих друзей заслуживаете неограниченного доверия. Пробил, наконец, час действовать. Прошу терпеливо выслушать и высказаться.
Он сел, взял бумагу со стола и продолжал:
— Это письмо лорда Сеймура передал английский посланник; он знает содержание, суть которого подтвердил по поручению своего правительства, и к тому же обсудил со мной подробности. Вся моя корреспонденция ныне проходит через ваши руки, дорогой граф. Как вы знаете, мы не касались политики, а только просили лорда Сеймура сообщать новости об осаде Гибралтара и также прислать некоторые книги и карты местности. Даю вам слово, я ничего не писал без вашего ведома лорду, который уже шесть недель занимает важный пост в кабинете Шелберна. Предложения лорду Сеймуру и английскому правительству исходили от другого лица, — вы, полагаю, догадываетесь… Смысл этих предложений ясен из лондонского ответа: там приняли все пункты моего плана с незначительными дополнениями. Послушайте, господа! Английское правительство на трехмесячный срок предоставляет мне гессенских солдат, завербованных в целях американской войны. Несколько боеспособных, готовых к маршу полков. Имея эти войска, которым, понятно, сподручней воевать здесь, нежели терпеть заморские тягости и лишения, легко нанести решительный удар. Берем герцога, моего дядю, в плен, объявляем, что из-за преклонного возраста он не в силах руководить страной. Захватываем трон! Большинство сочувствуют, особенно соседи, остальным перемена власти в нашей стране безразлична. Остается разработать диспозицию: как и где нанести герцогу первый удар?
— Англичане благотворительностью не занимаются, — заметил Чивителла. — Могу я спросить, монсеньер, что Лондон требует взамен?
— Минутку, маркиз! Для выполнения плана нужна солидная сумма, намного превосходящая субсидии Вены, Мюнхена и Дрездена. Такую сумму дает английское правительство. Я со своей стороны обязуюсь предоставить армию моей страны в распоряжение Англии на пятнадцать лет.
— Жесткое условие, — нахмурился граф Остен.
— Да, — вздохнул принц. — Единственная поблажка: моя будущая армия будет сражаться только в Европе.
— Это вполне устроит Англию, — невесело улыбнулся граф, — пока в ее колониях воюют солдаты из Гессена, Брауншвейга и Ганновера. Вы оплатите трон кровью своих подданных, монсеньер.
— Кто и когда захватывал трон без крови? — воскликнул маркиз. — Все ли это условия, принц?
— Самые существенные. Подробности — в письме лорда Сеймура. Подчеркиваю еще раз, в общем и целом таковы мои предложения, переданные моим другом. Лорд Сеймур, в свою очередь, сообщил их премьер-министру, лорду Шелберну.
Принц протянул графу Остену письмо и несколько листков своих замечаний, сделанных после разговора с послом. Он попросил маркиза и графа зайти к нему попозже, когда разойдутся гости, приглашенные к ужину, дабы обсудить предприятие досконально.
На ужине присутствовали английский посол и еще кое-кто из дипломатов. Все было тихо и спокойно, о тайном плане вообще не упоминалось. Маркиз на ужин не пожаловал, но позднее явился в кабинет, где принц беседовал с графом Остеном. Он достал какие-то записи и развернул, намереваясь прочесть собеседникам.
— Изменения и дополнения? — заинтересовался принц Александр.
Чивителла отрицательно покачал головой.
— Нет. Предлагаю сиятельному принцу отклонить английский план. Здесь мои собственные соображения. Прежде всего…
— Погодите, — прервал принц, — ответьте прежде по чести и совести на один вопрос. Вы хотите отклонить план моего советчика только из инстинктивной неприязни к нему? Или есть какие-либо тактические возражения?
Он встал, подошел к маркизу, посмотрел прямо в глаза. Чивителла спокойно выдержал его взгляд.
— Тактические возражения, вероятно, найдутся. Они, однако, второстепенны. Вы угадали, принц. У меня глубокое недоверие ко всему, связанному с армянином.
— В таком случае, благодарю за труды. Сейчас уже нет смысла знакомиться с вашим планом! Перед ужином я подписал английские предложения.
Чивителла закусил губу. Очевидно он едва владел собой.
— Тогда я не понимаю, монсеньер, — вступил в разговор граф Остен, — зачем вы пригласили нас на обсуждение?
— Так я и думал поступить. Но незадолго до ужина нашел в кармане записку… его записку. Он пожелал, чтобы я подписал немедленно.
Голос графа прозвучал иронично и грустно:
— И вы повиновались, монсеньер?
Чивителла церемонно поклонился.
— При любом положении дел, смею вас заверить, принц, я всегда к вашим услугам.
Они молча покинули кабинет. На лестнице, оживленно перешептываясь, толпились егеря и лакеи.
— В чем дело, — спросил граф Остен.
Из группы вышел Хагемайстер.
