видеть насквозь. Странные, похожие на весла, рыбы, чьи скелеты светились в темноте и просвечивали сквозь кожу. Я видел огромных существ, похожих на черные зонтики с кругами блестящих красных глаз на вершине. Они двигались по кругу, а затем раскрывали пасть и глотали какого-нибудь неосторожного пловца, а затем погружались в грязь вместе со своей добычей. Там были и другие рыбоподобные существа с розовыми трепещущими щупальцами вместо голов.
- Всего и не упомнить, Крамер. Но я помню паука. Он был огромен, я точно знал. Я видел, как он шел сквозь это органическое рагу - колючий альбинос, больше похожий на экзоскелет мертвого паука, чем живого. Живой экзоскелет. Один только вид этого жуткого ужаса заставил меня съежиться. Но это было захватывающе - видеть то, за что любой биолог отрезал бы себе левую руку. Если бы не город...
Я очень надеялся, что мы покончили с описанием этого кладбища. Как же я ошибался... Потому что внутри Керликса что-то таилось. Как разъяренные пчелы в банке, они хотели вылететь наружу... И он отвинтил крышку.
- Я наблюдал за ними, Крамер, за этими существами... но они знали обо мне не больше, чем микробы знают, что гигантский глаз изучает их через микроскоп, - объяснил он мне, и это несколько утешало. - Но, с другой стороны, думать об этом месте как о находящемся на огромном, недостижимом расстоянии от нас - это и правда, и ложь. Ибо оно очень близко - в другом пространстве, но вокруг нас, постоянно, отделенное тонкой эфирной завесой. Чтобы объяснить, позвольте мне снова обратиться к физике. Две точки на противоположных концах листа. Очень далеко друг от друга, но если вы сложите бумагу, вы можете заставить их наложиться друг на друга, верно? Червоточины и тому подобное могут быть объяснены только самыми дикими, самыми теоретическими разделами эйнштейновской физики, но такие вещи математически вполне возможны. Гораздо более вероятно, чем кто-либо когда-либо предполагал, но я-то знаю, потому что я могу видеть в этом чужом пространстве так же легко, как я могу видеть вас. Нет, эти существа не могут видеть нас, но они могут чувствовать наши движения при правильных условиях. Разве вы ни разу сами не замечали лёгкое движение краем глаза? Но на самом деле там ничего не было? Ведь бывает нечто такое... что мы видим лишь периферийным зрением, а когда переводим взгляд и фокусируемся...
Я сглотнул, но задал следующий вопрос.
- А сейчас вы их видите?
- Да. Они плавают вокруг нас. Возле официантки у бара... огромная медуза только что проплыла прямо сквозь неё. Видите, как она вздрогнула от холода? Да, медуза, чей зонтик прозрачен и переливается, как бензин в луже. Но медуза не может увидеть официантку. Это могут делать только призраки.
- Призраки? - спросил я.
С меня было достаточно. Мне очень хотелось уйти. В моем мозгу сейчас кипело столько мыслей, что я мог бы годами мучиться кошмарами, и я больше не хотел слышать ни о каких призраках. Но мне пришлось.
Керликс вновь заговорил, и я видел, насколько ему сложно. Пот начал стекать по его вискам, а лицо было покрыто пятнами, будто у него случился сердечный приступ.
- Призраки. В ту ночь... я почувствовал движение в разрушенном городе. Я сосредоточился на плавающих существах, и мое зрение расширилось, показывая мне то, что я хотел бы никогда не видеть. Они выползали из ям, впадин и низин этого инопланетного кладбища - создания, которые на первый взгляд казались дрейфующей ветошью. Но стоило им подойти ближе, как я увидел, что они больше похожи на газообразные потоки, которые разрушаются и гниют, а вокруг них плавают ленты и нити. У них были своего рода лица — белые, бескровные лица, похожие на узкие, вытянутые черепа, но сделанные не из костей или бумажной плоти, а из тысяч и тысяч крошечных волосков и нитей, сплетенных в форме инопланетного черепа и струящихся оранжевых водорослей вместо волос. Их глаза казались огромными черными дырами, их носы были загнуты вверх, их челюсти были усеяны не зубами как таковыми, а зазубренными и острыми на вид треугольными выступами.
Керликс наклонился вперед, и его голос стал высоким, отчаянным и... искренним.
- Нет, Крамер, те другие существа - просто тупые животные, они не могли видеть меня, но призраки... Да, они видели, что я наблюдаю за ними. Они почувствовали меня, и это заставило их вылезти из своих нор и могил. Они увидели меня и последовали за мной, почувствовали на себе мой взгляд и вышли следом. Я... я отпрянул, но они продолжали приближаться, все ближе и ближе, останавливаясь только тогда, когда натыкались на разделяющую нас завесу, а потом застревали там, как улитки на стекле аквариума, ища, Крамер, ища путь сквозь нее. Я, я видел их вблизи, пульсирующих и раздувающихся, ленты их разлагающихся тел плавали в извивающихся облаках ткани, а эти глаза... о боже, эти глаза...
- Док, слушайте, вам не обязательно...
Но Керликс перебил меня.
- Абдул Альхазред говорил о них в "Некрономиконе". Он сказал, что они ходят "не в тех пространствах, которые мы знаем, но между ними, они идут безмятежно и первобытно, безразмерно и для нас невидимо". Ты понимаешь, о чём он говорил, Крамер?
- Хватит, - отрезал я. - Вы же не думаете, что я поверю...
- Заткнитесь, - рявкнул он на меня, явно находясь на грани нервного срыва. - Этот город был их городом, Крамер. Мертвый город, кладбище, а они - они были его призраками. Призраками, элементалями, привидениями того, что когда-то жило в этом выродившемся месте. Ибо в этом дьявольском измерении призраки не такие, как здесь... они - не клочья дыма или холодные сквозняки, а осязаемые, реальные сущности. Голодные, отвратительные твари. И в отличие от обитателей того плазменного моря, Крамер, они одни разумны, они одни чувствовали, что я наблюдаю за ними, и они одни - будучи и не полностью призрачными, но и не материальными - могут странствовать между своим миром и нашим. Неужели вы не понимаете, о чем я говорю... они нашли выход! Вещи более непристойные и разрушительные, чем все, что вы можете себе представить...
- Прекратите! - крикнул я.
Люди пялились на нас, но мне было наплевать. Хватит, я услышал достаточно. Что-то щелкнуло у меня в мозгу, и я
