Возле вокзала Базиль наклонился к ней и поцеловал руку.
— Завтра утром я буду в Бреретоне.
— Завтра утром? Но ведь тебе нужно прежде встретиться с Фостиной!
— Я повидаюсь к ней сегодня ночью…
«Фонтенбло» был типичным порождением другой, предыдущей инфляции, разразившейся после другой, Предыдущей войны. Когда-то он задумывался как отель- люкс. Но в настоящее время стал старомодным общежитием для фабричных девчонок, хотя и лишенным внешней позолоты и отлично налаженного быта, отвечающего всем современным требованиям. Сюда не допускались гости мужского пола. Само здание представляло собой небоскреб, расположенный на окраине фешенебельного района, с просторными залами для свиданий на первом этаже, бассейном и теннисным кортом в подвале. Правда, сами комнаты, где жили девушки, были похожи на бедно обставленные узкие кельи. Его владельцы сыграли на двух разновидностях женского характера, — боязни предстать перед всеми либо в неопрятном виде, либо с подмоченной репутацией. Однако Базиль подозревал, что Фостина остановила свой выбор на плотно заселенном, хорошо охраняемом здании не из-за этих широко распространенных опасений.
Войдя в холл «Фонтенбло», Базиль вдруг вспомнил о том времени, когда двадцать лет назад, по сути дела, совсем еще молодым человеком, он заглядывал в гости к девочкам, с которыми когда-то познакомился в Балтиморе.
С тех пор здесь ничто не изменилось. Залы для свиданий по-прежнему сияли искусственным мрамором и металлическими пластинами, обитыми планками из красного дерева. В этот поздний час здесь еще было полно девушек, будущих волчиц или крольчих, которые сегодня выглядели безобидными и милыми лисичками или куницами. Они живо щебетали, прощаясь со своими безвкусными кавалерами, которые доставили их домой из театра или кино. Наивная простота радостных мордашек, не сложившееся еще выражение губ, длинные шишковатые запястья рук заставили его почувствовать себя мудрым, озабоченным стариком в их компании. Он решительным движением руки снял трубку внутреннего телефона и попросил подозвать мисс Крайль.
— Я вас слушаю.
— Меня зовут Базиль. Базиль Уиллинг. Вы меня не знаете, но я приятель Гизелы фон Гогенемс.
— Да, да. Я слышала, как она называла ваше имя.
— Я только что посадил ее в поезд, отправляющийся в Бреретон. Мы вместе пообедали, и она рассказала о ваших затруднениях. Я хотел бы поговорить с вами.
— Очень любезно с вашей стороны. Может, завтра…
— Дело не терпит отлагательств. Я нахожусь внизу, в холле. Встретимся сейчас? Думаю, еще не слишком поздно?
— Нет, что вы! В нашем здании, на крыше, есть небольшой садик. Садитесь в лифт-экспресс. Я там вас встречу.
Когда Базиль вышел из лиф га в садик, то понял, что там никого нет, кроме него самого и еще одной парочки, забившейся в дальний угол. Он облокотился о парапет. С наступлением темноты свет с улицы и других высотных зданий превращал всю округу в какой- то колдовской сумеречный мираж. В выложенном изразцами желобе кустилась чахлая растительность, а вокруг стояли металлические столы и стулья, покрытые толстым слоем городской пыли. Вид отсюда просто захватывал дух. Сотни тысяч кубических метров каменной кладки всей своей громадой причудливым образом устремлялись в ночное небо, сверкая мириадами желтых огней. Казалось, сотни торжественных процессий с факелами над головами карабкаются на сотни Лысых гор, чтобы там, на самом верху, отпраздновать Вальпургиеву ночь. Трудно было себе представить, что такое искусственное великолепие было лишь случайным разрастанием города, котррый теснился на своем островном месте рождения. Чувства Базиля к «Фонтенбло» постепенно теплели. Может, этот отель и давал какой-нибудь девчонке из провинциального Ошкоша то, что она никогда не увидела бы из окна третьего этажа своего кирпичного дома.
— Доктор Уиллинг?
Ему сразу понравился ее голос — спокойный, с какой-то подчеркнутой ясностью произносимых слов. Он обернулся и увидел девушку — очень хрупкую, с такими узкими, сутулящимися плечами, что трудно было принять ее за взрослую женщину. Она прошла мимо, направляясь к стульям, стоявшим рядом с низеньким столиком.
— Начну с объяснения, почему я оказался здесь, — приступил к делу Базиль. — Мне не нравится то, что происходит в Бреретоне. Гизела снова отправилась туда, и я очень обеспокоен. Из-за нее.
— Из-за нее? — повторила за ним спокойным, лишенным эмоций голосом девушка. — Не вижу для этого никакой причины. Что ей может угрожать?
Базиль уже начал раскаиваться в том, что согласился встретиться с Фостиной здесь, на крыше небоскреба, так как в этих искусственно созданных сумерках он никак не мог рассмотреть выражение ее лица. Высокая, хрупкая, с плоскими бедрами и узкими плечами, она казалась ужасно худосочной и даже какой-то нематериальной, как бумажная кукла.
— Гизелу всегда в школе связывали с вами. Теперь, когда вас там больше нет, злоумышленник может переключить свое внимание на нее. Она ведь была тем человеком, которому вы доверяли?
— Да, я рассказала ей обо всем, что произошло.
— Обо всем?
Даже если после такого вопроса цвет лица Фости- ны изменился, или она в недоумении вскинула глаза, он все равно не мог бы этого заметить. Она по-прежнему сидела перед ним, облитая слабым светом, и, видимо, не теряла самообладания. Ее ответ был простой отговоркой:
— Мне больше нечего добавить. Доктор Уиллинг, ведь вы — психиатр, не так ли?
— Да, это моя специальность.
— Поэтому Гизела и направила вас ко мне? Она на самом деле уверена, что все это — лишь игра моего воображения?
— Мисс Крайль, буду с вами откровенен. Гизела так не считает. Но об этом подумал я, когда она мне обо всем рассказала…
— Ну а теперь? Что вы скажете?
— Трудно сказать что-то определенное без проведения тщательного психиатрического обследования.
— Мое психическое здоровье никогда и никем не подвергалось сомнению, — горячо запротестовала Фостина. — Мое физическое состояние никогда не выходило за пределы нормы. Правда, я немного анемична, но я принимаю железистые соединения и витамины. Вы и впрямь считаете, что необходимо провести психиатрическое обследование?
— Все можно выяснить и другим, гораздо более простым способом, если только, конечно, вы на это отважитесь.
— В чем он заключается?
— Разрешите мне поговорить с миссис Лайтфут от вашего имени. Она обязана дать какие-то объяснения. Мне она может сообщить такое, о чем никогда не расскажет вам.
— Ах… — Фостина все еще оставалась какой-то незримой, несуществующей в этих густых сумерках, но голос ее выдал. Базиль так и не понял, была ли она оскорблена бесцеремонным отношением к ней со стороны миссис Лайтфут или же просто сердита на нее. Но чего же она боялась?
— Гизела говорила, что у вас нет ни семьи, ни близких. Это правда?
— Да. У меня действительно никого из близких не осталось, кроме мистера Уоткинса. Он
