Она, наконец, подходит к боксу, превращенному в комфортную комнату для проживания, в которой содержат Доминика, и осторожно толкает дверь, чтобы не помешать читающему внутри пациенту. Я знаю, что за книга в руках у ириса. История мира со времен сотворения по наши дни. Тезисная и донельзя обобщенная книга, открывающая, однако, основные этапы формирования изнанки и живого пространства. Ну и пару слов о зарождении Грани. Но это не так интересно, на самом деле.
Однако поражает меня не закономерное стремление мужчины восполнить пробелы в памяти, а то, с какой нежностью тянется к нему Сури и как ласково целует его в висок. Что между этими двоими происходит? Или, может, это у всех целителей манера такая для излечивания пациентов?
- Голова не болит больше? - улыбаясь, спрашивает Сури.
Доминик в ответ мотает головой и переводит взгляд на меня:
- Здравствуйте, Рен.
- Добрый день, - я киваю головой, приготовившись ждать, когда соберется маг.
Но Доминик, к моему удивлению, просто откладывает книгу и тянется к ящику стола, перегибаясь через сидящую рядом Сури и доставая альбом достаточно большого формата и простой карандаш.
- Дом рисует графику, - с улыбкой поясняет Сури, наблюдая, как поднимается и идет ко мне ирис.
Мужчина, тем временем поравнявшись со мной, берет за руку, словно мы давно знакомы, потом вдруг осекается и растерянно смотрит на меня:
- Рен, простите, само получилось...
- Ничего, - примирительно улыбаюсь я, но кисть все-таки освобождаю. - Вы готовы?
- Да, - кивает ирис, и мы покидаем бывшую лабораторию.
Перед уходом задерживаюсь и интересуюсь у Сури, сколько времени на прогулку у нас есть сегодня, и, получая информацию о трех-четырех часах, нагоняю ушедшего вперед мужчину.
Почему-то после его прикосновения вспоминается песочница и ворчливые упреки ириса в том, что я разрушаю все, что он строит. Хм, а ведь и правда - даже возвращенное им зрение было отвергнуто моим организмом. Неужели у нас такая судьба - всю жизнь находиться в противостоянии?..
Мы не спеша бредем по улицам, где Доминик с широко открытыми глазами продолжает усваивать новую информацию о мире, в который его возвратили. Если не считать интуитивного желания взять меня за руку, ничего нового за прошедшие сутки он не вспомнил. Поэтому просит вернуться в тот самый парк с прудом, где мы побывали вчера. Я не возражаю - собеседник из меня никудышный, тем более, когда в голове роится слишком много мыслей - поэтому просто киваю и отвожу ириса до места. Там он деловито располагается на той же самой скамейке и молча принимается рисовать, я же, пользуясь тем, что с меня не требуют разговора, пристраиваюсь рядом и откидываюсь на спинку.
В какой-то момент понимаю, что не совсем присутствовала рядом, когда на плечо ложится ладонь Доминика. Заснула, надо же... Открываю глаза и встречаюсь с пытливым взглядом брюнета. Он явно что-то хочет рассказать...
Нет, не то, но близко к правде, понимаю через несколько минут, когда он молча протягивает мне свой рисунок в карандаше, а я изумленно ахаю на изображенную там картину.
Он нарисовал меня. На фоне постепенно увядающей перед зимой природы. Как удивительно гармонично я вписалась в окружающее пространство благодаря талантивым рукам Доминика. Даже черный костюм смотрится на общем фоне, словно специально для него сделанный. Я, конечно, могу попытаться объяснить это графической подачей рисунка. Но это было бы совершенно глупо, потому что любой, увидевший творение, вышедшее из-под рук ириса, с уверенностью скажет: девушка, изображенная там, является частью окружающего мира. Совсем не оторванным куском, которым я чувствую себя с момента осознания в темном переулке по соседству с открытой Гранью. А неделимым с реальностью элементом. Доминик не подозревает, какой сейчас сделал мне подарок...
Я сижу, наклонившись вперед и устроив сцепленные в замок руки на коленях. Странно, что он решил использовать именно эту позу, поскольку все время, что Дом рисовал, я, кажется, позорно проспала, откинувшись на спинку скамейки. Здесь я словно напряженная, застывшая во времени и пространстве пружина, готовая сорваться в любой момент по малейшему дуновению ветра. Смотрю вдаль, на не отраженный рисунком прудик, так, словно впереди бескрайнее неспокойное море. Словно в ожидании бури... Собранность, выраженная в каждой черточке карандаша, словно отражает мое нынешнее состояние. Когда стоишь словно на распутье. Когда не знаешь, у кого просить помощи, потому что за ближайшим поворотом тебя, возможно, ожидает последняя встреча с Гранью, могущая обернуться билетом на ту сторону в один конец, без права возвращения. Когда внезапно прерванная жизнь, вполне возможно, способна оказаться началом желанной встречи с той стороной, которую ты подсознательно ожидаешь на протяжении всего своего существования...
Я отрываю глаза от рисунка и задумчиво смотрю на Доминика. Откуда он увидел столько, толком не общаясь со мной?
- У вас талант, - уголки губ непроизвольно приподнимаются, когда я вижу, как ирис от похвалы начинает светиться.
Он смущенно забирает рисунок себе и польщено отвечает:
- На самом деле, я просто задумался, вот оно и получилось. А показать я хотел вот это, - Дом вынимает другой рисунок и снова протягивает мне, и изображенное там заставляет сердце пропустить удар. - Я подумал, может, вы когда-нибудь их видели и сможете мне помочь с объяснением?
Сердце, остановившись на мгновение, начинает свой неспешный ход снова. Словно ожившая из сна картинка предстает перед глазами в тех же красках, которые я видела когда-то. На рисунке вместо раскинувшегося впереди нас прудика изображена небольшая песочница, в которой неспешно сидят двое детей. Мальчик и девочка. При этом на лице мальчугана изображено неподдельное негодование оттого, что рука девочки застыла на вершине замка, который пацан совсем недавно построил. А в ушах раздается до боли знакомое "ты рождена для того, чтобы лишать жизни все, чему я ее даю, лилия...", произнесенное обиженным детским голоском.
Он вспомнил. Возможно, неосознанно, возможно, что-то действительно всплыло в мозгу, но это та самая картинка из сна, которая снится мне каждую ночь после вызволения ириса из-за Грани. Эта мысль не приносит ни ужаса, ни радости. Просто на душе поселяется ощущение безысходности, словно жизнь идет по ранее отведенному сценарию. Вот и еще один пазл - воспоминания ириса - скоро уложится в изначальную головоломку...
Размышляю над тем, стоит ли подталкивать его на пути возвращения утраченного знания. Мелькает и гаснет предположение, что этим я могу только ускорить гибель мира. Какое мне, впрочем, до этого дело, думается в последнюю секунду перед тем, как я отрываю взгляд от картинки и встречаюсь с немым вопросом Доминика:
