одна шотландская девушка, помощница няни, рассказала мне историю о двойнике, которого видели у нее на родине, в этой древней стране, как раз перед смертью одного человека. Она называла его «gavan Vote». Я эту историю давно забыла, но случай с мисс Крайль заставил меня вновь вспомнить о ней. Тогда я рассказала об этом Мэг,
— И вскоре о ней заговорила вся школа, — добавила миссис Лайтфут, — ученики, прислуга, даже некоторые из учителей, а ведь вроде образованные люди… — Она недоуменно пожала плечами. — Спасибо, девочки. Если у доктора Уиллинга нет вопросов, можете идти.
Базиль отрицательно покачал головой. Мэг с Бет во все глаза глядели на него: чувствовалось, что их так и распирало задать доктору кучу вопросов, но они не осмеливались сделать это в присутствии миссис Лайтфут.
Базиль встал со своего стула, подошел к двери и распахнул ее. Девочки, расплывшись в улыбке, нараспев протянули:
— До свидания, доктор Уиллинг.
Он закрыл дверь и повернулся к миссис Лайтфут.
— Ну/—сказала она с ноткой усталости в голосе. — Может ли перед женщиной практического склада возникнуть более фантастическая история? И все же даже в ней есть своя деловая сторона. Можете представить себе, что чувствовали родители детей, когда самые изощренные версии стали просачиваться из школы и доходить до их ушей? Девушки сообщали обо всем в своих письмах домой. В результате уже пять воспитанниц покинули мою школу.
— Вы обмолвились, что выбыло семь свидетелей.
— Кроме этих пяти учениц, уехали две горничные, даже не поставив меня в известность. Их примеру могут последовать другие. Родители могут забрать еще многих, если только этим разговорам не положить решительный конец. Вот почему мисс Крайль должна была отсюда уехать. Конечно, родителям невдомек, что все эти россказни о мисс Крайль — истинная правда. Они считают, что все это темное дело, приступ истерики среди суеверных воспитанниц, а это свидетельствует о неспособности нашей школы сохранять на должном уровне интерес девочек к нормальной учебе, работе и театральной практике.
— Но ни Маргэрит, ни Бет еще не уехали, — сказал Базиль. — Написали ли они своим родителям о том, что здесь происходит?
— У Маргэрит нет родителей, один брат. Довольно легкомысленный молодой человек лет двадцати четырех, который спустя рукава относится к своим обязанностям опекуна. Родители Элизабет в разводе. Ее мать обивает пороги судов, пытаясь добиться от бывшего супруга большей суммы алиментов, а отец — завсегдатай ночных клубов на Пятьдесят второй улице. Она пришла к нам в школу девятилетней девочкой. Маргарит появилась у нас этой осенью.
Базиль стоял посередине кабинета, опершись одной рукой о плиту камина.
— Скажите, кто-нибудь еще в вашей школе видел двойника мисс Крайль на таком близком расстоянии, которое позволяло бы произвести надежную его идентификацию? Кроме двух тринадцатилетних девочек и горничной семнадцати или восемнадцати лет?
Миссис Лайтфут сразу догадалась, что имел в виду доктор.
— Как вы помните, я говорила еще и о четвертом свидетеле. Это человек среднего возраста, трезво мыслящий, рассудительный и наблюдательный, причем настроенный довольно скептически.
— И кто же он?
— Я.
Рука доктора Уиллинга резко соскользнула с каминной плиты.
— Вы серьезно?
— Абсолютно. Будьте настолько любезны, сядьте на свое место и закуривайте, если хотите. Это случилось в тот день, когда мисс Крайль уезжала. Меня пригласили на обед в одно семейство. Завершив свой туалет, около шести вечера я вышла из комнаты в своей накидке и перчатках. В это время в холле верхнего этажа всегда горит пара светильников. В каждом ввинчена 100-ват- товая лампочка под маленьким абажуром из пергаментной бумаги, и свет от них заливает всю первую площадку парадной лестницы. Ниже площадки в тот памятный для меня вечер на лестнице было довольно темно, так как Арлина забыла включить свет в нижнем холле.
Я спустилась по лестнице, держась одной рукой за перила и продвигаясь довольно медленно из-за своей длинной, сдерживающей шаг юбки. Когда я дошла до первой площадки, кто-то, вероятно, спешивший больше меня, пронесся мимо, без всяких извинений, и я заметила, что это была мисс Крайль. Но я почувствовала ее присутствие там еще до того, как ее увидела. Она меня не задела, но я ощутила сквознячок, небольшое перемещение воздуха, обычно возникающее тогда, когда кто-то проходит мимо вас быстрой походкой. Когда она проходила мимо, мне не удалось разглядеть как следует ее лицо. Опередив меня на лестнице, она так и не повернулась. Но я прекрасно узнала ее по виду сзади— знакомую фигуру, осанку и одежду. На ней была коричневая шляпка и застегнутое наглухо пальто голубого цвета — единственный ее наряд для выхода на улицу.
Я была просто возмущена такой грубой выходкой Конечно, у нее были основания сердиться на меня, но что может быть противнее выражения своего гнева с помощью дурных и развязных манер Я остановилась и стояла как вкопанная. Повысив голос, я постаралась придать ему как можно больше строгости и негодования. Должна признаться, мне это удалось. Я громко позвала ее: «Мисс Крайль!» И она тут же откликнулась: «Да, миссис Лайтфут». Но голос мисс Крайль донесся из холла верхнего этажа, расположенного над моей головой, хотя в эту самую минуту я отчетливо видела удаляющуюся от меня вниз по лестнице фигуру. Она тут же растворилась в темноте нижнего холла.
Я отшатнулась от перил, со мной такое случается нечасто. Быстро повернув голову, я обвела взглядом всю лестницу и на верхней площадке увидела мисс Крайль На ней была та же коричневая шляпка и то же наглухо застегнутое пальто голубого цвета. Ее яркие, полные жизни глаза заглядывали в мои, и она повторила: «Да, миссис Лайтфут, вы звали меня?» Я никак не могла принять ее за кого-то другого. Это была мисс Крайль. Но кто же тогда торопливой походкой проскочил мимо меня по лестнице, оставив за собой характерный сквознячок? Я еще раз посмотрела вниз. Там, в нижнем холле, не было ни души, ничего, кроме причудливых 'теней.
Помедлив секунду, я спросила: «Давно ли вы там стоите?»
«Всего несколько секунд, — ответила она. — Я так спешила, что хотела обогнать вас на лестнице, прошмыгнуть мимо. Но, конечно, вовремя остановилась. Я не могла допустить такой грубости».
Значит, у нее был какой-то, так и не реализованный импульс обогнать меня на лестнице… Трудно объяснить, почему все это меня до такой степени взволновало. Именно волнение испытала я, стоя там, на лестнице, доктор Уиллинг. Во-первых, в памяти тут же всплыло воспоминание о том, что лунатик часто во сне подчиняется тому импульсу, который был ранее подавлен им, когда он находился в бодрствующем
