Рядом с ней полулежал Натаниэль. Его голова снова покоилась на ее коленях. Девушка задумчиво гладила его грязные, спутанные волосы. Она до сих пор не могла поверить в собственную удачу.
– Нат, – прошептала она очень тихо, надеясь, что Шарлотта ее не слышит. – Теперь все будет хорошо. Все будет хорошо.
Ресницы Натаниэля затрепетали, и он приоткрыл глаза. Юноша поднял руку – сломанные ногти, суставы распухли и покраснели – и с трудом коснулся руки сестры, их пальцы сплелись.
– Не ходи дальше, – с трудом пробормотал он. Его веки затрепетали, и глаза закрылись снова: он то терял сознание, то приходил в себя. – Тесс, прошу, остановись.
При звуках такого любимого, такого родного голоса на глаза у Тесс навернулись слезы. Она не хотела, чтобы Шарлотта или кто-то из сумеречных охотников видел, как она плачет.
Глава двенадцатая
Кровь и вода
Я тронуть ее не посмею,
Пусть губы сожжет поцелуй.
В грехе я от счастья сомлею —
Всевышний, мне счастье даруй…[79]
Алджрнон Чарльз Суинберн «Lam Veneris»[80]
Софи и Агата уже ждали их, стоя на крыльце с фонарями. Тесс еле выбралась из экипажа и, спотыкаясь от усталости на каждом шагу, побрела к дому. Она оказалась очень удивлена – и благодарна, – когда Софи подскочила, чтобы помочь ей идти. Шарлотта и Генри взвалили на плечи Натаниэля и теперь чуть ли не тащили его по двору. Когда они уже добрались до крыльца, по двору загрохотал экипаж – это приехали Уилл с Джемом. Ночную тишину разогнал зычный голос Томаса, выкрикивавшего приветствия.
Джессамины, однако, нигде не было видно, впрочем, Тесс этому ничуть не удивилась.
Они уложили Натаниэля в спальне, очень похожей на комнату, в которой в Академии жила Тесс. В ней стояла такая же массивная мебель из темного дерева: такая же кровать с балдахином, такой же платяной шкаф. Когда Шарлотта и Агата наконец уложили Натаниэля, Тесс буквально рухнула на стул, стоящий у его кровати. Натаниэль, находящийся на грани истощения, метался на кровати в лихорадочном бреду. Голоса… тихие голоса, какие всегда раздавались в комнате больного… снова зазвучали вокруг Тесс. Она слышала, как Шарлотта говорила о безмолвных братьях, Генри ответил что-то, то ли насчет посыльного, то ли насчет полученного сообщения… Она не была уверена. В какой-то миг появилась Софи, которая легонько потрясла Тесс за плечо и убедила ее выпить чего-нибудь горячего и сладкого. После этого девушка почувствовала себя значительно лучше: кровь быстрее побежала по венам, в голове прояснилось, возвращались силы. Вскоре она уже могла сидеть прямо. Она не преминула этим воспользоваться и огляделась по сторонам. К ее удивлению, кроме нее и брата, в комнате уже никого не было. Все ушли.
Тогда Тесс принялась разглядывать Натаниэля. Его лицо все еще было мертвенно-бледным и опухшим от многочисленных кровоподтеков и синяков, спутанные волосы разметались по подушке. Тесс почувствовала, как ее охватывает отчаяние, – она ничем не могла помочь брату. Сама того не желая, она вспоминала прежнего Натаниэля, всегда элегантно одетого, такого красивого, такого аккуратного. Он всегда следил за тем, чтобы ботинки были начищены до блеска, а манжеты рубашки оставались кипельно-белыми. Никогда бы он не позволил себе даже по дому разгуливать с растрепанными волосами… Сейчас же Натаниэль был совсем не похож на себя прежнего, и Тесс с тоской думала о том, будет ли когда-нибудь все по-старому. Ей вспомнилось, как Натаниэль кружит ее в танце посреди крошечной тетиной гостиной и мурлычет себе под нос какой-то незамысловатый мотив, а глаза его светятся от радости… Она наклонилась вперед, разглядывая его лицо, и вдруг уловила какое-то слабое движение. Резко повернувшись, она поняла, что это всего лишь отражение в зеркале, висевшем напротив кровати. Сейчас роскошное платье Камиллы – она так и не успела переодеться – казалось ей нелепым, словно она была ребенком, тайком нацепившим на себя вечерний наряд матери. В любом случае, она была слишком молода и слишком… проста для такого вычурного туалета. Неудивительно, что Уилл…
– Тесс? – Голос Натаниэля, слабый и прерывающийся, тут же выдернул ее из мыслей. – Тесс, не оставляй меня. Похоже, я болен.
– Нат! – Она схватила его руку и несильно сжала. – Ты в порядке. Ты выздоровеешь. Они послали за доктором....
– Кто это «они»?! – вдруг пронзительно закричал он. – Где мы?! Я не знаю это место!
– Мы в Академии. Здесь ты в безопасности.
Натаниэль часто заморгал. Под глазами у него залегли черные круги, а губы покрывала корочка запекшейся крови. Безумный взгляд блуждал по комнате, ни на чем не задерживаясь.
– Сумеречные охотники, – выдохнул он. – Не думал, что они действительно существуют… Магистр… – прошептал Натаниэль, и Тесс напряглась. – Он сказал, что они приняли Закон. А еще он сказал, что их надо бояться, потому что на самом деле в этом мире нет никакого Закона. Нет наказания… Есть лишь правило: убей или будешь убитым. – Голос его креп с каждым словом. – Тесс, мне так жаль… я так сожалею обо всем…
– Когда ты говоришь о Магистре, то имеешь в виду де Куинси? – спросила Тесс, и голос ее звучал даже слишком настойчиво, однако Нат натужно закашлялся, судорожно втянул воздух, а потом посмотрел куда-то за спину сестры, и взгляд его был переполнен страхом. Выпустив его руку, Тесс обернулась.
Шарлотта в сопровождении брата Еноха вошла в комнату почти бесшумно. Она все еще не сменила мужскую одежду на свое обычное платье, хотя и успела сбросить старомодный длинный плащ с двойной застежкой на горле. Сейчас, когда рядом с ней стоял брат Енох, она казалась еще меньше, чем обычно. Мужчина был облачен в те же одежды, в которых Тесс увидела его в первый раз, однако теперь он держал в руках черный посох с набалдашником в виде раскинутых крыльев. Капюшон был низко опущен, и лица его почти не было видно.
– Тесс, – обратилась Шарлотта к девушке, – ты помнишь брата Еноха? Он должен помочь Натаниэлю.
Услышав слова мисс Бранвелл, Натаниэль взвыл, словно раненый зверь, и, схватив руку сестры, сжал ее так сильно, что у девушки на глазах выступили слезы. Тесс такое поведение брата удивило и напугало чрезвычайно.
– Натаниэль? Что случилось?
– Де Куинси говорил мне о них… Григорий… Безмолвные братья. Они могут убить человека силой одной лишь мысли. – Теперь Натаниэль дрожал всем телом. – Тесс… – Его голос сел до шепота. – Тесс, посмотри на его лицо.
И Тесс посмотрела. Пока она говорила с Натаниелэм, брат Енох беззвучно откинул капюшон. Гладкие провалы на месте глаз отражали колдовской свет, стежки, которыми был сшит рот, сверкали.
