Мое сердце сжалось от холодного озноба.
— Я наблюдал за ним семь часов, — заверил меня Джеймс.
Аллеи за стеклянной дверью опустели. Ученики и преподаватели переместились в район школьной автостоянки. Я начинала гонку со временем и рисковала отстать от мистера Брауна.
— Чуть позже в тело Билли пробралась какая-то злобная сущность, — продолжил мой собеседник. — Я пытался разбудить его, но дух парня не желал возвращаться. Мне пришлось войти внутрь, чтобы отпугнуть эту дрянь. Но проблема заключалась в том, что она не боялась меня. Я не мог прогнать ее. Я не мог открыть глаза или хотя бы пошевелить одним пальцем. Тело погибало от яда и слабости. Зло спасовало лишь тогда, когда в комнату вломился брат Билли. Он вызвал «Скорую помощь», и темная сущность исчезла.
Джеймс замолчал, как будто завершил свою историю.
— Что случилось дальше?
— Меня отвезли в реанимацию. Ожидая сообщения врачей, брат Билли едва не продолбил кулаками дырку в стенке. А я оставался в теле, когда из крови выводили яды. Это было пугающее переживание.
Наверное, я выглядела испуганной.
— Все уже закончилось, — успокоил меня Джеймс. — Зато я теперь здесь. С тобой.
— Разве зло, которое пыталось овладеть телом Билли, не выглядело как человек или зверь?
Похоже, читая книги Толкиена через плечо хозяина, я слишком увлеклась «Средиземьем». Однако мне казалось важным знать описание врага. Джеймс покачал головой, как будто не хотел делиться с леди столь ужасными подробностями. Мне очень нравились его приключения, хотя я по-прежнему считала их невозможными.
— У тебя сохранились какие-нибудь воспоминания Билли?
— Нет, — ответил он. — И это делает жизнь в чужом теле невероятно сложной.
— Где находилось твое призрачное место?
Чем дольше я разговаривала с ним, тем больше мне хотелось знать.
— Это парк в нескольких милях отсюда. Там когда-то стоял двухэтажный дом, в котором я родился.
— Ты помнишь что-нибудь из жизни Джеймса Диардона?
— Когда я был Светом, то вообще ничего не помнил. Но с тех пор, как я вошел в чужое тело, ко мне стали возвращаться некоторые моменты прежней жизни. Не знаю, почему.
— Ты уже вспомнил свою смерть?
— Еще нет, — ответил он. — Хотя отголоски из прошлого приходят ежедневно. И их все больше и больше.
— Если твоим призрачным местом был родной дом, то ты, наверное, видел своих прежних родственников? — предположила я.
— Дом сгорел задолго до того, как я стал призраком. Пока я не попал в тело Билли, мне было непонятно, почему это место удерживало меня. Я просто знал, что не могу отойти от него дальше, чем на сотню футов.
— А что ты чувствовал, когда пытался пересечь границы места?
— Если я удалялся больше, чем на сотню футов… — Он немного подумал и сократил описание: — Все становилось очень плохо. Мне приходилось возвращаться.
Меня озарило странное понимание:
— Тебе казалось, что в твое тело вливалась ледяная вода?
Он бросил на меня сочувствующий взгляд:
— Нет. В моем случае это больше походило на ослепительный свет и ветер, который разрывал меня на части.
Мы посмотрели друг другу в глаза, представляя ад, уготовленный для каждого из нас. «Неужели Бог такой безжалостный, — подумала я. — Как Он может мучить Джеймса?» Наказывая меня, Он действовал справедливо. Я чувствовала, что совершила какой-то непростительный грех. Но Джеймс!.. Это было неправильно.
— Ты провел почти сто лет на одном акре земли? — спросила я. — В абсолютном одиночестве?
— Через несколько лет там разбили общественный парк, — ответил он.
Мне захотелось заплакать.
— И у тебя не было ни книг, ни света лампы по ночам?
— Иногда люди читали в парке книги. В основном ужастики или комиксы.
— Никакой поэзии, — прошептала я. — Ни Шекспира, ни Остина.
Наверное, Джеймс решил развеселить меня.
— Прикинь, — сказал он с лукавой улыбкой. — Однажды я сидел с десятилетней девочкой и читал ее комикс о Франкенштейне.
— Это просто чудовищно!
— Теперь все в порядке.
Джеймс заметил, что я готова разреветься. Он сунул руку в карман и сконфуженно усмехнулся:
— Я хотел предложить тебе носовой платок, но вспомнил, что у меня никогда не было его. И даже если бы был…
Его слова рассмешили меня:
— А что ты вспомнил из прошлой жизни?
Он выпрямился, когда мимо стеклянной будки прошел школьный уборщик.
— Пока это только фрагменты. У нас был миндалевый сад и флюгер с бегущей лошадью.
Джеймс задумчиво помолчал.
— В раннем детстве мне подарили качалку в виде коня. Его звали Угольком, потому что его хвост обгорел, когда он стоял слишком близко к камину.
Внезапно я почувствовала себя тонкой и холодной, как жестянка. Перед моими глазами промелькнул образ маленькой девочки. Белокурые волосы свесились над деревянным ягненком — игрушкой на колесиках.
— Мою собаку звали Ножик, — продолжил Джеймс. — Я вспомнил, как кузен учил меня плавать. В тот год мы сделали плот и едва не утонули в реке.
Он засмеялся, затем заметил испуг на моем лице и озабоченно спросил:
— Мои слова напугали тебя?
— Что еще к тебе вернулось?
Мне не хотелось слушать про то, как кто-то тонул в холодной воде.
— Отец вырезал для меня несколько солдатиков из липы.
Он поднес трубку к другому уху:
— Пока это все мои воспоминания.
Я хотела представить себе Джеймса в его настоящем теле.
— А что ты помнишь из своей прежней жизни? — спросил он. — До того, как стала Светом?
— Ничего.
Я вдруг поняла, что говорила неправду:
— Только возраст и имя. И то, что я была женщиной.
Он ждал чего-то большего.
— Иногда перед глазами мелькают странные образы, которые вызывают сильные чувства. Но я боюсь заглядывать в прошлое.
Его пристальный взгляд пробудил мое любопытство. Вопрос сам слетел с моих губ:
— Скажи, как я выгляжу?
В отличие от меня Джеймс ничуть не смутился:
— Ты очень красивая. У тебя темные глаза и светлые волосы.
Он замолчал, продолжая смотреть на меня.
— А сколько мне лет, на твой взгляд?
— Ты женщина, — пожав плечами, ответил он. — Я не могу судить о твоем возрасте.
— На самом деле мне двадцать семь. Расскажи о моей одежде. Я не вижу себя в зеркалах.
— Да, это большая проблема. Понимаю.
Я упустила из внимания, что когда-то он тоже был Светом.
— На тебе платье с полосатой лентой. Вот здесь.
Джеймс изобразил округлый вырез на своей груди.
— Какого цвета? — поинтересовалась я.
