Удивляться нечему. Виктория только что совершила путешествие совершенно не привычным для себя образом.
Что и говорить, она привыкла передвигаться сидя внутри кареты — но никак не под нею.
Сражаясь с зомби в стенах парламента, она заметила краем глаза трех мужчин на галерее Стрейнджерс, один из которых был похож на… однако тут к ней придвинулся зомби, она отпрыгнула, повернулась и ударила своей чудо-пилой, которая уже была покрыта кровью. Руби по мозгам, крикнула Мэгги, и Виктория последовала совету: пила легко рассекала кожу и черепа, вгрызаясь в расположенные ниже ткани, и зомби падали. Еще один приблизился к ней сбоку, и она ткнула своим коротким мечом, пронзив тому плечо, а потом дернула меч вбок, одновременно помогая себе пилой, так что скоро скальп члена парламента отделился, обнажив белый, в красных прожилках череп; еще один удар, и из-под срезанной челюсти брызнуло серое желе мозга. Глаза у зомби закатились, и он упал.
Перемещаясь по залу, Виктория снова глянула вверх и — да, это был он. Из-под цилиндра выглядывали его волосы, похожие на хвост у пони. Не успев как следует подумать, она выкрикнула его имя.
— Конрой!
Он сразу выпрямился, посмотрел с балкона вниз и увидел ее. Узнал? В шляпе и в маске? Она не была уверена. Да это было уже и неважно, так как Конрой быстро устремился прочь из галереи, и она поняла, что упустит момент.
Она тоже устремилась к выходу. На ее пути возник некто, и она узнала сэра Льюсиаса Фулси, достопочтенного члена «чего-то-там»; ей вспомнилось, как она встретила его однажды на торжественном балу, и он произвел на нее самое приятное впечатление, он был не просто мил, но выступал ее преданным союзником.
Теперь, однако, он хотел ее съесть.
— Думаю, неплохо было бы вами пообедать, — ухмыльнулся он и пошел на нее, протягивая руки. Инстинктивно она пригнулась, поднырнув под него и ударив мечом снизу, однако это резкое движение заставило ее потерять равновесие, а когда она попыталась выпрямиться, то сапоги разъехались на мокром от крови полу, она поскользнулась и упала.
Прежде чем Виктория успела сделать хоть какое-то движение, сэр Льюсиас Фулси моментально оказался сверху, придавив королеву своим весом: ее руки оказались в западне. Затем он передвинулся повыше, словно горячий, но неопытный любовник; она уже задыхалась под этой тяжестью, перед ее глазами маячило его лицо. Оно лоснилось, а из его открытого рта на ее щеку текли слюни. Отчаянным усилием она вытащила из-под него свою руку, как раз ту, в которой была пила, но лезвие, зажатое их телами, не могло крутиться. Фулси давил на нее, но она вытянулась и боднула его головой, одновременно отталкивая, чтобы освободить пространство для колесиков — как только лезвие закрутилось, она приставила его ему ко лбу; от этой вынужденно фронтальной лоботомии на лицо ей хлынули кровь и вещество мозга.
Его конечности еще дергались, когда она выбралась из-под него, содрогаясь не столько от отвращения, сколько от отчаяния, что упустит Конроя. Виктория подбежала к куче тел, загромоздивших дверной проем почти доверху.
Но слева была все-таки щель, куда можно было протиснуться.
Тем более если фигура это позволяла.
Королева с разбегу вскочила на стонущую, шевелящуюся пирамиду, одним махом добралась до вершины и нырнула вперед, выставляя впереди себя руки. Ее вынесло в коридор по ту сторону горы трупов. Не останавливаясь, она вихрем пронеслась через главный вестибюль и скатилась по ступеням лестницы. Она увидела, как Конрой торопливо шагал к своему экипажу, и рванула по гравию вслед за ним, мысленно молясь, чтобы он не оглянулся.
Он не оглянулся. Торопливо засунув свою трость под сиденье возницы, которое в этом двухколесном экипаже размещалось сзади, он стал разбирать вожжи.
Виктория подоспела мгновением позже. Какие-то секунды ее мозг отказывался воспринимать происходящее: она, королева Англии, стоит в Вестминстере ранним-ранним утром, и ее лицо залито кровью зомби.
А вот теперь — она припадает на одно колено и заглядывает под карету, изучая ось.
А вот теперь — она залезает под днище экипажа.
И повисает…
Слава Всевышнему, путешествие оказалось недолгим. Еще чуть-чуть, и ее мускулы бы просто не выдержали. Кожа на ладонях горела, когда они прибыли к месту назначения, и стоило карете остановиться, как она буквально свалилась с оси, прямо в лужу.
Секунду она так и лежала, лицом чувствуя холодную воду и, странным образом, наслаждаясь этим ощущением. Она успела даже спросить у себя, как долго нужно вот так лежать, чтобы просто захлебнуться, и никаких тревог тогда уже не будет. Тогда наступит… покой…
Нет.
С коротким вскриком она выдернула голову из лужи, потерла глаза и еще поплескала на себя воды, чтобы смыть кровь. Она услышала треск гравия от чьих-то торопливых шагов и увидела ноги Конроя, направившиеся внутрь какого-то большого здания.
Когда она вылезла из-под кареты и пригляделась, то поняла, что это было здание Бедлама.
Показалась еще одна карета, затем еще и еще; ей пришлось спрятаться. Она слышала щебетанье прибывших дам, и у нее созрел план. Из одной кареты ей удалось стащить плащ. Улучив момент, она присоединилась к ним, благо многие были незнакомы друг с другом, и вошла внутрь, выискивая хоть какие-то следы пребывания Конроя.
Возле двери в психиатрическое отделение для преступников она, доверившись инстинкту, отстала от группы.
И вот теперь королева осторожно двигалась по коридору, который привел ко второй двери. Виктория открыла ее и вошла.
Она оказалась в коридоре. Очень похожем на тот, где она отстала от членов женской религиозной ассоциации Бетнал Грин Баптист, с камерами по обе стороны. Только атмосфера здесь была — хотя это казалось уже невозможным — еще более страшной и зловещей, чем там. Бесшумно она подкралась к первой камере и глянула сквозь прутья решетки внутрь. Там на полу сидела женщина в лохмотьях, дергавшая себя за волосы. В следующей камере сидел мужчина и смотрел на нее диким, ничего не выражающим взглядом. Вниз по лицу стекали капли крови, проложившие дорожки от варварского вида стальной штуки, вставленной ему в голову. В соседней камере на покрытой соломой скамье сидел мужчина с обритой головой, прикованный цепью к трубе, от которой шел пар. Он повернулся, словно почувствовав ее взгляд, и с секунду она смотрела на него с жалостью.
— Ведьма, — зашипел он, усмехаясь, и она отшатнулась.
Дальше, в следующей камере, сидел мужчина, кусавший себе губы, так что они уже кровоточили. Он посмотрел на нее и, протянув руку ко рту, пальцами стал дергать туда-сюда свой язык, делая гротескную, омерзительную пародию на половой акт.
