Она поднялась.
– Ты куда?
– На воздух. Что-то стало жарко.
Александра вышла из избушки и посмотрела на небо: белая вуаль заволокла его, но в прорезях блестели крохотные точки – звезды. Темные ели разрезали снежную пелену острыми ветвями, и та оседала на них. Где-то совсем рядом треснула ветка, Александре стало не по себе, и она вернулась в избу.
– Ну как? Постояла? Подышала воздухом? – В голосе почудилась насмешка.
Она кивнула, слов не было.
– Будем спать по очереди. Один спит, другой караулит. Ты спи первой. Мне будет достаточно чуть-чуть сна. А ты отдыхай.
– Когда мне тебя сменить?..
– Спи… Одеяло в ногах.
Какое-то время Александра боролась со сном, но он все-таки навалился на нее, и она погрузилась в сон без остатка; ей снилась река с крутыми поворотами, камнями, поющей водой…
Она вскрикнула и проснулась. В избе никого не было. Сначала Александра не поняла, где она и как тут очутилась, потом вскочила с топчана, откинув одеяло. Куда исчез Вячеслав, что-то случилось?
– Слава, – негромко позвала она. – Слава!
Никто не откликнулся, и Александру охватила паника. Она вскочила на ноги и метнулась к двери. Замерев, она нажала на нее. Вячеслав сидел на пне и курил.
– Слава! – Ее била дрожь.
– А… – Окурок описал дугу и упал красной искрой в сугроб. – Проснулась?
– Да… я…
Молча он положил ей руку на плечо. У нее остановилось дыхание, а затем он притянул к себе. Медленно, спокойно. Он все делал размеренно, не спеша. Его дыхание обжигало ее, руки скользили по волосам.
– Замерзнешь! – Он втолкнул ее обратно в теплое обжитое пространство избушки и усадил на топчан. Они сидели рядом, его рука так и осталась на волосах, Александра замерла, боясь пошевелиться. Его рука скользнула ниже – к горлу, к шее… она ощущала себя страшно беззащитной, какое-то мгновение ей хотелось убежать, но она понимала – бежать некуда. Это пространство было бесконечно мало, и вместе с тем оно внезапно расширилось до размеров Вселенной: сюда долетала мелодия фаду, звезды светили прямо сквозь крышу, а на тяжелых ветвях елей подрагивала, как клочья тумана, снежная метель, ей даже показалось, что она слышит, как медленно недалеко отсюда ступает олень, как он остановился, замерев и прислушиваясь к звукам…
Он не шептал ей нежные слова и целовал редко, только его руки – горячие, сухие – скользили по ее телу, ставшему вдруг неожиданно легким. Все обременительное, тяжелое было сброшено, как ненужная кожа. Здесь и сейчас она рождалась заново… Она еще не знала ту истину, что настоящий мужчина навсегда изменяет женщину, делает ее другой… Той, которой ей суждено стать изначально, но она не знает, не догадывается об этом, пока не произойдет судьбоносная встреча, меняющая все и вся.
И запах его кожи… буквально сводил Александру с ума. Ее прежний женатый любовник смывал под душем все свои запахи и приметы и становился обезличенным, как посуда для одноразового пользования. Здесь же присутствовал сложный запах. Лимон. Сосна. Соленый ветер, запутавшийся в волосах, и свежий запах океанической воды, от которой сводит скулы…
Она не закрывала глаза – ей хотелось увидеть каждое изменение на его лице – глаза мужчины были потемневшими, хотя Александра помнила, что они – светло-серые, и еще в них плясало пламя от огня и отражались она – Александра – и ее глаза, тоже потемневшие и тоже блестевшие от огневых всполохов.
Слова были не нужны, ведь была мелодия фаду, которая становилась все громче и громче, и метель за окнами усиливалась, и все сливалось в одном ослепительно-ревущем вихре… И в теле расцветали, множились, вспыхивали снежные розы – ледяные и одновременно горячие…
И этот контраст между холодом и жаром приносил невыносимое блаженство. От прохлады к огню, от неспешности к рваному, скручивающему все тело и проникающему до горла ритму… Его пальцы впивались в нее, и это тоже было приятно, эти блаженно-сладкие тиски, из которых не вырваться… Тело было горячим и сухим, а потом оно растопилось изнутри, и яркая вспышка затопила ее…
Александра лежала, словно выброшенная на берег рыба, и молчала, и здесь он провел рукой по волосам, от этого движения судорога пробежала по телу и затихла. Она перехватила его руку и стиснула пальцы. Сколько прошло времени – она не знала.
– Я хочу тебе кое в чем признаться, – сказала она, приподнимаясь на локте и смотря на него.
– У тебя есть страшные тайны?
– Не очень. И не у меня. У других людей.
Он повернулся к ней.
– У кого? Давай сначала кофе выпьем, и ты мне все расскажешь по порядку.
– Давай. Готовишь ты отлично…
– Я и кофе хорошо варю. Достоинств у меня много. Постараюсь их продемонстрировать.
Кофе действительно был великолепным: терпким, обжигающим, бодрящим. Она хотела спросить, откуда здесь этот кофе, но решила, что спросит потом.
Александра рассказала ему про Татьяну-Светлану. Вячеслав слушал ее внимательно; вертикальная морщинка прорезала лоб, и он все больше и больше мрачнел.
Когда она закончила рассказывать, его губы наконец разжались.
– Все еще хуже, чем я думал.
– А что ты думал?
Вячеслав не ответил.
– Понятно, – сказала она, немного обидевшись. – Не доверяешь…
– Наоборот. Просто есть вещи, которые лучше не знать.
– Таких вещей нет.
– К сожалению – есть.
– И что ты думаешь? Кого она выслеживает? Маньяк среди нас?
Он пристально посмотрел на нее.
– А если маньяк – это я?
Она затрясла головой с такой силой, что еще немного – и та свалится с плеч.
– Н-нет. Это не ты.
– Почему?..
Она натянула одеяло на голову.
– Я тебе верю.
– Спасибо, – сказал он. – Замечательное доказательство. Очень по-женски…
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она, откидывая одеяло. – Что тебе ни в чем нельзя верить?
– Я хочу сказать, что нам сейчас нужно включить логику и подумать над всем этим…
Магическое слово «нам» искупило все.
– Ты кого подозреваешь? – Вячеслав встал и подошел к камину.
– Я вообще вижу всех, кроме Лильки, в первый раз. И что я могу сказать об этих людях?
– Сказать можно на самом деле многое. Люди выдают себя в жестах, деталях, мелочах… Всегда можно что-то понять…
– Что ты предлагаешь?
Он вернулся к ней, сел на топчан и посмотрел на нее.
– Понять… что каждый из себя представляет. Кого ты бы подозревала первым?
Александра задумалась.
– Петр Васильевич… – начала она.
– Его? – Ей показалось, что в голосе Вячеслава прозвучало удивление.
– Просто он самый старший, и поэтому я начала с него. Он – местный, хорошо знает край, людей, заступился за манси, когда я обвинила их в убийстве группы Дятлова. Он сразу отмел любые подозрения в их адрес.
– Ты обратила на это внимание?
Она кивнула.
– Я тоже, – признался он. – Обратил. И что из этого следует?
– Не знаю. Только то, что он знаком с местными обычаями.
– И все? А насколько он хорошо знаком? Достаточно, чтобы убить четверых людей, о которых писала журналистка?
– Это только то, что мы знаем. Вполне вероятно, что жертв было намного больше.
Александра похолодела.
– Ты так считаешь?
– Предполагаю. – Он провел рукой по волосам. – Это возможно, да…
– А какой мотив?
– О мотивах мы пока не рассуждаем, мы выясняем, что мы узнали об этих людях за время, что жили с ними под одной крышей. Что ты, например, скажешь об Иннокентии?
– Мне он не нравится.
– Почему?
– Он такой же хам, как и Игорь. Они друг друга стоят. Хамы и грубияны. Но об Игоре я не могу теперь плохо говорить, так как он сильно пострадал. И что нам теперь делать? Мы же не вызвали подмогу! Интернет не работал, связи никакой нет…
– Надеюсь, что ему стало получше и мы привезем его сюда. А потом… постараемся найти выход. Обязательно. Кто у нас следующий? Студент Дмитрий?
– Он очень хотел пойти в поход, ему все здесь нравится, он молод и ко всему относится восторженно. И еще он вел дневник, который пропал. Дмитрий собирался стать топ-блогером. И собирал материал для своих постов.
