– Кларк, прошу тебя, не ходи.
Он оглянулся на нее, и она сразу увидела, что ей не следовало шутить относительно «Мертвой зоны». Не потому, что шутка неуместна, а именно по той причине, что она соответствовала действительности. Но оставалось его мужское достоинство, чувство противоречия. Он остановился совсем не потому, что ему хотелось пить, по крайней мере не это было главной причиной. Он остановился, потому что этот странный маленький городок тоже пугал его. Может быть, не слишком сильно, а может быть, очень. Она не знала этого, но не сомневалась, что Кларк не собирался ехать дальше до тех пор, пока не убедит себя, что он не испуган, ничуть не испуган.
– Я вернусь через минуту. Тебе что принести, имбирный эль?
Мэри нажала на кнопку, расстегивающую пристежной ремень.
– Я не хочу оставаться одна.
Он бросил на нее снисходительный, «я знал что ты пойдешь со мной», взгляд, из-за которого ей захотелось вырвать у него хороший клок волос.
– И что мне еще хочется, так это пнуть тебя в задницу за то, что ты завез пас сюда и мы оказались в такой ситуации, – закончила она и с удовольствием увидела, как снисходительное выражение на его лице сменилось гримасой обиды и удивления. Она открыла свою дверцу. – Пошли. Помочись на ближайший гидрант, Кларк, и поехали отсюда.
– Помочись… Мэри, о чем ты говоришь, черт побери?
– Лимонад! – едва не закричала она, все время думая о том, что просто поразительно, как быстро может испортиться хорошая поездка с хорошим человеком. Она посмотрела на другую сторону улицы и увидела двоих длинноволосых молодых парней. Они тоже пили «Олимпию» и смотрели на незнакомцев в городе. На голове у одного был помятый цилиндр. Пластмассовая маргаритка, засунутая за ленту на нем, покачивалась на легком ветерке. Руки его компаньона были покрыты выцветшей синей татуировкой. Мэри подумала, что они похожи на парней, в третий раз выгнанных из десятого класса средней школы, чтобы было больше времени обдумывать развлечения, связанные с изнасилованием девушек, которым они назначали свидания.
Как ни странно, они тоже выглядели какими-то знакомыми.
Парни заметили, что на них обратили внимание. Тот, что в цилиндре, торжественно поднял руку и пошевелил пальцами, уставившись на нее. Мэри поспешно отвернулась и посмотрела на Кларка.
– Давай заберем наши прохладительные напитки и уберемся отсюда к чертовой матери.
– Разумеется, – кивнул он. – И не надо кричать на меня, Мэри. Я хочу сказать, ведь я совсем рядом и…
– Кларк, ты видишь вон тех двух парней на другой стороне улицы?
– Каких парней?
Она повернула голову и успела заметить, что парень в цилиндре и тот, что покрыт татуировкой, проскользнули в дверь парикмахерской. Татуированный оглянулся через плечо. Хотя Мэри не была уверена, ей показалось, что он подмигнул ей.
– Они только что вошли в парикмахерскую.
Ты видел их?
Кларк повернулся, но увидел только, как закрывающаяся дверь отразила лучи солнца, от которых из глаз потекли слезы.
– Ну и что?
– Они показались мне знакомыми.
– Вот как?
– Вот так. Но мне кажется почему-то маловероятным, что кто-то из людей, с которыми я была знакома, переселился в Царство Рок-н-Ролла, Орегон, чтобы занять полезные и высокооплачиваемые должности уличных хулиганов. Кларк засмеялся и взял ее под руку.
– Пошли, – сказал он и повел ее в ресторан «Рок и буги».
***
«Рок и буги» в значительной мере рассеял страхи Мэри. Она ожидала увидеть грязную закусочную, мало отличающуюся от мрачного (и грязного) кафе в Окридже, где они останавливались на ленч. Здесь они вошли в залитый солнцем приятный ресторан, где ощущался аромат пятидесятых годов: стены, выложенные голубой плиткой, хромированный поднос для пирогов, чистый пол из желтого дуба, деревянные вентиляторы, лениво вращающиеся над головой. Циферблат настенных часов, окруженный тонкими губками красного и синего неона. Две официантки в платьях цвета морской волны из рейона, выглядевшей для Мэри подобно костюмам, сохранившимся от «Америкэн Граффити», стояли у прохода между кухней и рестораном, облицованным нержавеющей сталью. Одна была молоденькой – лет двадцати или даже моложе – и выглядела прелестной, хотя и несколько выцветшей. Другая – невысокая, с копной завитых рыжих волос – казалась какой-то наглой и грубой. Мэри подумала, что при всей своей грубости она, наверное, охвачена отчаянием… В ней было что-то еще: во второй раз за последние пару минут Мэри охватило чувство, что она знает кого-то из жителей этого города.
Когда они с Кларком вошли в ресторан, над дверью звякнул колокольчик. Официантки посмотрели на них.
– О, привет, – сказала та, что помоложе. – Сейчас мы обслужим вас.
– Нет, на это может потребоваться время, – не согласилась рыжая. – Мы сейчас очень заняты. Видите? – Она обвела рукой совершенно пустой зал, каким только может быть ресторан в маленьком городе к вечеру, когда ленч уже закончился, а ужин еще не начинался. Официантка рассмеялась своей остроумной шутке. Как и в ее голосе, в смехе, который можно было счесть приветливым, звучали хриплые, надтреснутые нотки, которые у Мэри ассоциировались с пристрастием к шотландскому виски и сигаретам. Но это знакомый голос, подумала она. Я готова поклясться, что слышала его.
Она повернулась к Кларку и увидела, что он как загипнотизированный уставился на официанток, возобновивших свой разговор. Ей пришлось дернуть его за рукав, чтобы привлечь внимание, затем дернуть снова, когда он направился к столам, расположенным в левой части зала. Мэри хотелось сесть у стойки. А лучше – забрать свои картонные стаканчики с лимонадом и убраться отсюда как можно быстрее.
– В чем дело? – прошептала она.
– Да ни в чем, – ответил Кларк. – По-моему, ни в чем.
– Глядя на тебя, можно подумать, что ты проглотил язык или что-то вроде этого.
– На несколько мгновений мне и самому это показалось, – сказал Кларк. Еще до того, как она попросила его объяснить свои слова, он перевел взгляд на музыкальный автомат.
Мэри села у стойки.
– Сейчас мы обслужим вас, мадам, – повторила молодая официантка и наклонилась поближе, чтобы услышать, что говорит ее подруга с пропитым голосом.
Глядя на ее лицо, Мэри пришла к выводу, что молодая официантка не проявляет особого интереса к тому, что говорит та, что постарше.
– Мэри, посмотри, это поразительный автомат! – воскликнул Кларк. В его голосе звучал неподдельный восторг. – Все мелодии пятидесятых годов! «Мунглоуз»! «Файв сэтинз»! «Шел и Лаймлайтс»! Ла Берн Бейкер! Боже мой, Ла Берн Бейкер поет «Туидли ди»! Я не слышал эту песню с детства!
– Тогда сбереги свои монеты. Ты не забыл, что мы зашли сюда, чтобы захватить с собой лимонад?
– Да-да, конечно.
Он в последний раз взглянул на музыкальный автомат «Рок-ола», с раздражением вздохнул и затем подошел к ней. Мэри взяла со стойки меню, которое лежало рядом с солонкой и перечницей, главным образом затем, чтобы не смотреть на вертикальные морщины между его глазами и на выступающую вперед нижнюю губу. Послушай, говорил его взгляд без единого слова (одно из самых сомнительных долгосрочных последствий семейной жизни), я пробился через дикий лес, пока ты спал, убил буйвола, сражался с индейцами, привез тебя здоровую и защищенную от всех опасностей в этот прелестный маленький оазис в пустыне. И что я получил в благодарность за все это? Ты не позволяешь мне далее послушать «Туидли ди» на музыкальном автомате!
«Ничего, потерпишь, – подумала она. – Скоро мы уедем, так что не стоит обращать внимания».
Отличный совет. Она последовала ему, сосредоточившись на содержании меню. Оно гармонировало с формой официанток из рейона, настенными часами с неоновым освещением, музыкальным автоматом и общей обстановкой (которая, хотя и была удивительно скромной, могла быть отнесена к середине столетия). Бутерброд с жареной сосиской назывался не «хот-дог», а «хаунд-дог». Чизбургер – это «Чабби Чеккер», а двойной чизбургер – «Биг Боппер». Фирменное блюдо ресторана – пицца, в которой содержится буквально все; в меню так и обещалось: «В ней все, кроме (Сэма) Кука!» – Остроумно, – сказала она. – Паппа-ооо-моу-моу и все такое.
