— Я знаю эту дорогу.
— Мне нравится этот полуостров. С юга Биг-Сур… Еще одно из тех мест, где я был счастлив… какое-то время.
Их голоса глохли в тумане. Бобби нравилось, что под ногами твердая земля, и мысль о том, что он не только на родной планете, но и в родной стране, в родном штате, грела душу, но он бы предпочел увидеть что-то более конкретное, не один лишь туман. Белизна тумана являла собой еще одно проявление хаоса, которого ему и так хватало с лихвой.
— Между прочим, минуту назад на Гавайях ты волновался о том, что нам нужно сбросить Конфетку с хвоста, но тревожиться об этом незачем. Мы оторвались от него еще в Киото, может, на склонах Фудзи.
— Слушай, если нам нет нужды тревожиться о том, что мы притащим его в офис, давай возвращаться.
— Бобби, у меня нет…
— Возможности контролировать процесс. Знаю, слышал, не такой уж это и секрет. Но вот что я тебе скажу… На каком-то уровне контроль у тебя есть, может, в подсознании, но есть, и немалый.
— Нет. Я…
— Да. Потому что ты вернулся за мной в котлован, — перебил его Бобби. — Ты сказал мне, что ненавидишь это место, что оно пугает тебя больше, чем любое другое, но ты вернулся и забрал меня. Не оставил вместе с оградительным поручнем.
— Мое возвращение — чистая случайность.
— Я так не думаю.
Темнота.
Светляки.
Скорость.
* * *
Из-за стены донеслось мелодичное «бим-бом», этот сигнал сообщал обитателям Дома, что до ужина осталось десять минут.
Дерек уже выходил за дверь, когда Томас только поднялся из кресла. Дерек любил есть. Разумеется, все любили есть. Но любви Дерека к еде хватило бы на троих.
Томас подошел к двери, когда Дерек уже практически добрался до столовой. Томас оглянулся, посмотрел в окно.
В окне стояла ночь.
Он не любил ночь в окне, поэтому обычно задергивал шторы после того, как из мира уходил дневной свет. Но, приготовившись к ужину, он вновь попытался найти Плохого, и ночь в окне чуть помогала ему, когда он отправил в нее нить-мысль.
Плохой по-прежнему находился так далеко, что почувствовать его не удалось. Но Томас хотел предпринять еще одну попытку, перед тем как уйти, чтобы съесть еду и пообщаться. Он принялся разматывать нить-мысль сквозь окно, в ночь, к тому месту, где обитал Плохой… и тот вернулся. Томас сразу его почувствовал. Знал, что почувствовал, и он помнил зеленую жабу, которая сжирала желтую стрекозу, поэтому быстренько смотал нить-мысль в клубок до того, как жаба успела высунуть язык и поймать его.
Томас не знал, радоваться ли ему или пугаться из-за того, что Плохой вернулся. Когда он ушел, Томас порадовался, потому что уйти он мог надолго, но и испугался, потому что не знал, где находился Плохой.
Теперь он вернулся.
Томас какое-то время постоял в дверях.
Потом пошел есть еду. На ужин дали жареную курицу. Картофель фри. Салат из шинкованной капусты. Вареную морковь и зеленый горошек. Домашний хлеб, и люди говорили, что на десерт дадут шоколадный торт и мороженое, но говорили это тупые люди, поэтому полной уверенности у него не было. Еда выглядела хорошо, пахла хорошо и даже на вкус была хороша. Но Томас продолжал думать о том, какова на вкус была стрекоза для жабы, и ел без особого аппетита.
* * *
Словно скованные одной цепью, они перенеслись на пустую автостоянку в Лас-Вегасе, где холодный ветер пустыни гнал мимо них перекати-поле, а Френк сказал, что когда-то жил здесь в доме, который уже снесли; к коттеджу над засыпанным снегом лугом, куда они попали, телепортировавшись из офиса; на кладбище в Санта- Барбаре; на зиггурат ацтеков в мексиканских джунглях, где во влажной ночи жужжали москиты и кричали невидимые звери, где Бобби едва не свалился со ступенчатой пирамиды: не понял, как высоко они стоят и как близко к краю; в кабинет Джулии и Бобби в офисе детективного агентства «Дакота-и-Дакота»…
Они так быстро перескакивали с места на место, собственно, с каждым прыжком все быстрее, что, материализовавшись в углу собственного кабинета, Бобби не сразу понял, где находится и что нужно делать. А потом вырвал руку из пальцев Френка и приказал ему: «Теперь остановись, остановись здесь». Но Френк исчез до того, как Бобби произнес эти слова.
Мгновением позже Джулия уже обнимала его так крепко, что чуть не сломала ребра. Он тоже обнял ее, их губы слились в долгом поцелуе. Ее волосы пахли свежестью, кожа — сладостью. Глаза были более яркими, чем он помнил, более красивыми.
Клинт обычно ничем не выдавал своих чувств, а тут прикоснулся к плечу Бобби.
— Господи, до чего же приятно видеть тебя вновь. Как хорошо, что ты вернулся. — У него даже дрогнул голос. — Мы тут переволновались.
Ли Чен протянул ему стакан виски со льдом.
— Больше этого не делай, хорошо?
— Не собираюсь, — заверил его Бобби.
Джекки Джеккс, от его хладнокровия не осталось и следа, решил, что на сегодня ему достаточно впечатлений.
— Послушай, Бобби, я уверен, ты готов рассказать нам что-то удивительное, и ты вернулся с множеством новых анекдотов, услышанных там, где ты побывал, но я ничего не хочу слышать.
— Даже анекдоты? — полюбопытствовал Бобби.
Джекки покачал головой.
— Даже их. Извини. Это моя вина, не твоя. Мне нравится шоу-бизнес, потому что это не жизнь во всем ее многообразии, а лишь узкий слой реального мира, но очень заметный в силу ярких цветов и громкой музыки. В шоу-бизнесе ты можешь не думать, там нужно просто быть. Вот я и хочу быть, знаете ли. Выступать, мотаться из города в город, развлекаться. У меня, разумеется, есть свое мнение обо всем, громкое и яркое, шоу-бизнесское мнение, но я ничего не знаю, более того, не хочу ничего знать. И уж точно не хочу знать о том, что произошло сегодня, потому что такое знание переворачивает твой мир с ног на голову, распаляет любопытство, заставляет думать, и скоро тебе уже не доставляет счастья все то, чего раньше вполне хватало для счастья. — Он поднял руки, как бы отсекая все возражения. — Я ухожу. — И через мгновение скрылся за дверью.
Сначала Бобби рассказал им все, что с ним произошло. Говорил, медленно кружа по комнате, наслаждаясь тем, что раньше казалось обыденным, любуясь привычностью вещей. Провел рукой по столу Джулии, и как же радовало его прикосновение к этой пластмассе, к этим упорядоченным, недвижно застывшим атомам. Постеры с диснеевскими героями в рамках, недорогая мебель, наполовину опустевшая бутылка виски, растения в горшках на подоконниках, как же ему все это нравилось.
Он путешествовал лишь тридцать девять минут. Примерно столько же времени занял и его сжатый рассказ. Он исчез из кабинета в 4.47, вернулся в 5.26, но напутешествовался посредством телепортации и всеми иными способами на всю оставшуюся жизнь.
