Я погладила его по волосам, и он повернул голову, чтобы взглянуть на меня сквозь спутанные светлые кудри. Я отодвинула их с его лица — как делают с детьми. Когда-то я ненавидела Грегори за те вещи, которые он делал еще при жизни Райны и Габриэля. Но сейчас они мертвы, и я знала, что, если бы у него был выбор, он бы и тогда не стал. Неужто он нарочно сделал меня Нимир-Ра? Глядя в его синие глаза, я не верила этому. Не по наивности — по уверенности, что Грегори просто не настолько самостоятелен. Чтобы решить, даже в долю секунды, так серьезно изменить положение вещей, нужно больше силы духа. Он бы обсуждал, просил совета, просил разрешения, но не принял бы самостоятельное решение без чьей бы то ни было подсказки. Я это о нем знала, а Ричард — нет.
Я взяла Грегори ладонями за щеки, приподняла его голову, чтобы он смотрел мне в глаза, не закатывая свои — это меня нервирует. Слишком это сервильно — на мой взгляд. Я разглядывала его красивое лицо, проходила глазами линию спины, закругление бедра, но ничего не чувствовала. Я понимала, что он красив, но слишком уж я приучила себя думать о своих леопардах как о существах для меня бесполых. Можно одновременно дружить и заниматься сексом, штука здесь в том, чтобы желать не просто трахнуть своего партнера, а хотеть, чтобы ему было хорошо эмоционально и физически. Если нарушить это правило и хотеть секса больше, чем счастья партнера, то дружба кончается. Любовником ты еще сможешь быть, но не другом.
Но дело было не только в этом. Черри была права: Грегори меня никогда в этом смысле не волновал. Вздохнув, я убрала руку.
— Что не так? — спросил Стивен.
— Он красивый мальчик, но...
— Но тебе для вожделения одной смазливой рожицы недостаточно.
Я пожала плечами:
— Моя жизнь могла бы быть проще, будь это не так, но увы.
— Я помню, мне пришлось долго тебя уговаривать первый раз, чтобы ты вылечила Натэниела, — сказал он тихо.
— Я тоже помню, — кивнула я.
Грегори сел, глядя на нас обоих — наверное, пытался читать по губам. Что-то отчаянное было в его попытках расшифровать, что мы говорим. Боже, дай мне ему помочь!
— Он для меня скорее ребенок — не хочу никого обидеть.
— Ты для него родительница, а не соблазнитель — в этом ничего плохого нет. Извиняться не за что.
Черри подошла и присела рядом с нами, изогнув длинное тело грациозной линией.
— Ты ведь сегодня в лупанарии вызвала Райну без всякого вожделения?
Я кивнула:
— Иногда я могу вызвать мунин Райны, бывает, даже против моего желания, но она всегда требует цену за то, чтобы уйти.
— Сегодня в лупанарии ты никого не соблазнила, — сказала Черри.
— Нет, но я чуть не устроила драку, когда двинула Ричарда, и отчасти это была работа Райны. Она радуется, когда я выхожу из себя, и... и она сегодня встревожилась за стаю. Ей не нравится, что сотворил Ричард. Думаю, она поэтому и снизила свои требования.
— А мы ей безразличны — в отличие от волков.
— Да.
— Чего ты боишься? — спросил Стивен. — Что ты совратишь Грегори?
Я покачала головой:
— Нет. Я боюсь, что это сделает Райна.
— В лесу ты исцелила Натэниела и ничего страшного с ним не сделала, — напомнила Черри.
— Нет, но тогда меня уравновешивали Ричард и стая, помогли посредством меток ее сдержать. Без внешней поддержки идеи Райны насчет платы могут оказаться более грязными.
— Что значит «грязными»? — спросил Стивен.
— Секс, кровь, насилие. — Я пожала плечами. — Грязь.
— Здесь с тобой пард, — сказала Черри. — Можешь использовать нас как противовес.
Правду сказать, без Мики я не была уверена, что это получится. Как Ричард был моей дверью к волкам, так и Мика был моей дверью к леопардам. Был ли? Я продолжала думать, как в случае Ричарда и Жан-Клода: будто я — снаружи, а каждый из них — мой пропуск внутрь. Но что, если я уже реально королева леопардов? Если я действительно Нимир-Ра, то тогда и без Мики должно получиться. Я поняла, что продолжаю в этом сомневаться, продолжаю надеяться, что не покроюсь шерстью в ближайшее полнолуние. Сколько бы ни было свидетельств обратного, мне хотелось в это верить. Может быть, я просто не хочу поверить в правду — но Грегори вылечить я хочу. От души. От сердца.
Я посмотрела на них на всех и поняла, что Черри права. Если я Нимир-Ра, то у меня есть все, чтобы себя уравновесить. Если я не Нимир-Ра, то ничего не выйдет. Так что мы теряем? Я посмотрела на Стивена и Грегори, на их одинаковые лица, напуганные глаза, и точно поняла, что мы потеряем, если я не попробую.
Я сняла кобуру «приятель дяди Майка» вместе с «файрстаром» и огляделась. Если я собираюсь вызывать леопарда, то не хочу волноваться насчет пистолета.
Я жестом подозвала крысолюдку Клодию. Поскольку я все еще сидела на полу, она возвышалась надо мной как башня — всего на два дюйма короче Дольфа. Не могла не признать, что это производит впечатление, тем более что она женщина.
Я протянула ей кобуру, она взяла.
— Постарайся, чтобы никто не получил отсюда пулю.
Она сдвинула брови:
— Ты думаешь, кто-нибудь попробует завладеть пистолетом?
— Может быть, я.
Она сильнее нахмурилась:
— Я не поняла.
— Райна любит насилие. Я стараюсь не иметь под рукой пистолет, когда вызываю ее мунина.
Клодия решила уточнить:
— То есть она может заставить тебя в кого-нибудь выстрелить?
Я кивнула.
— Она уже пробовала?
Я снова кивнула:
— В Теннеси, когда я тренировалась вызывать мунинов.
Клодия покачала головой:
— В лупанарии ты вроде бы этого не боялась?
— Я могу ее вызвать раз, и все обойдется — наверное. Но если вызывать ее слишком часто, слишком подряд, она вроде как становится... сильнее, или просто я устаю сопротивляться.
— Она при жизни была отъявленной стервой, — сказала Клодия.
— И смерть здесь ничего не изменила, — добавила я.
Она поежилась:
— Хорошо, что у крысолюдов ничего нет похожего на мунинов. От мысли о другом существе внутри меня у меня мурашки по коже.
— И у меня, — согласилась я.
Она посмотрела задумчиво:
— Пистолет я посторожу. Чем еще мы с Игорем можем помочь?
Я подумала, но на ум пришло только одно:
— Если леопарды меня не сдержат, проследи, чтобы я ни на кого не напала.
— А насколько сильно это будет? — спросила она.
Я пожала плечами:
— Раньше это бы меня вообще не беспокоило, но в последний раз, когда я ее вызывала, она свой фунт мяса не получила, и секса тоже. Дать по морде Ричарду ей было приятно, но... — Я попыталась подыскать объяснение. — Я ее три раза подряд вызывала для практики, и никого при этом не совратила и не порезала. Мы с моей учительницей Марианной обе подумали, что я научилась ее держать в узде. Но когда я вызвала ее четвертый раз, она такое устроила, что мало нам не показалось — такого еще не было. Когда имеешь дело с Райной, либо платишь, либо оказываешься у нее в долгу, а тогда начинает идти процент, по которому платить чертовски трудно.
— Не надо ли тогда и ножи мне отдать? — спросила Клодия.
Она была права. Я сняла ножны, сложила их и передала ей.
— Я думал, что ты с этой фигней умеешь справляться. — Калеб стоял чуть позади и сбоку Клодии. Поглядывал он на нее так, будто прикидывал: как она отреагирует, если он на нее попытается залезть? Мне почти хотелось, чтобы он попробовал, поскольку я абсолютно не сомневалась, что тогда произойдет, и еще больше была уверена, что мне это понравится. Должен этого типа кто-то проучить.
— Умею.
— Тогда к чему эти предосторожности?
Я бы могла ему рассказать, что было тогда в Теннеси, когда мунин Райны чуть не устроил бунт в стае Верна, затеяв игру в догонялки с изнасилованием, а водить надо было мне. Но я промолчала. Вместо этого я сказала ему:
— Если хочешь, чтобы от тебя была польза, встань в сторонке и помолчи в тряпочку.
Он открыл рот для какой-то еще остроумной реплики, но Мерль сказал:
