– Я ни на кого не держу обиды.
– Я уверена, вы понимаете, чем вызвано мое любопытство.
– Откровенно говоря, нет.
По лицу Эф чувствовалось, что она в этом сильно сомневается.
– Мы обе знаем, что Престон Мэддок вызывает ненависть у самых различных объединений, как политических, так и религиозных.
– Я как раз этого не знаю. Я действительно не знаю, кто он такой.
Эф проигнорировала ее слова.
– Множество людей, которые обычно на ножах друг с другом, объединяются в борьбе против Мэддока. Они хотят уничтожить его, потому что не согласны с ним в важнейшем философском вопросе.
Даже с ее бездонным резервуаром злости Микки не смогла почерпнуть из него хоть толику ярости в ответ на обвинение, что ею двигали философские мотивы. Она едва не рассмеялась.
– Эй, моя философия – не гнать волну, пережить день, может быть, получить немного удовольствия в том, что не чревато серьезными неприятностями. Глубже я не копаю.
– Вот и хорошо, – ответила Эф. – Спасибо, что зашли.
И инспекторша отвернулась к компьютеру.
Прошло немало времени, прежде чем Микки поняла, что разговор окончен. Но не поднялась со стула.
– Вы туда кого-нибудь пошлете?
– Дело заведено. Дальше – рутинное расследование.
– Сегодня?
Эф оторвалась от дисплея, но посмотрела не на Микки, а на один из постеров: пушистую белую кошку в шапке Санта-Клауса, сидящую на белом снегу.
– Сегодня нет. Девочку не бьют, сексуальных домогательств нет. Непосредственная опасность девочке не грозит.
– Но он собирается ее убить! – воскликнула Микки, чувствуя, что потерпела полное поражение.
Задумчиво глядя на кошку, словно прикидывая, когда же она соскочит с постера, поменяв белое Рождество на калифорнийское лето, Эф ответила:
– Даже если история девочки не плод ее фантазии, он убьет ее только на следующий день рождения, который наступит в феврале.
– До ее дня рождения, – поправила инспектора Микки. – Может, в следующем феврале, может… на следующей неделе. Завтра пятница. Я знаю, вы не работаете по уик-эндам, но, если вы не придете туда сегодня или завтра, они могут уехать.
Эф так пристально смотрела на постер, ее глаза до того остекленели, что она, казалось, медитирует на образе кошки.
Инспекторша являла собой черную психологическую дыру. В ее окрестностях из человека высасывались все эмоции.
– Их дом на колесах ремонтируют, – настаивала Микки, чувствуя, что она опустошена, выжата, как лимон. – Механики могут починить его в любое время.
Со вздохом Эф достала из коробочки две бумажные салфетки, осторожно промокнула лоб, стараясь не попортить макияж. Когда бросала салфетки в корзинку для мусора, на ее лице отразилось удивление: неужто Микки еще здесь?
– Когда у вас собеседование?
Поняв, что больше ей здесь ничего не высидеть, Микки встала и направилась к двери.
– В три часа. Я успею.
– Компьютерному программированию вы научились в тюрьме?
Хотя лицо инспекторши оставалось бесстрастным, Микки заподозрила, что этот вопрос – прелюдия к очередному оскорблению.
– Да. У них очень хороший курс.
– И как нынче обстоит дело с вакансиями?
Впервые с того момента, как Микки вошла в кабинет, в голосе инспекторши проскользнуло что-то человеческое.
– Они говорят, что экономика падает.
– Людей увольняют и в лучшие времена, – заметила Эф.
Микки понятия не имела, как ей следует на это реагировать.
– В сфере компьютерного программирования, – в голосе Эф зазвучала чуть ли не сестринская забота, – вы должны приходить на собеседование только с плюсами, без единого минуса. На вашем месте я бы еще раз взглянула на себя в зеркало. В одежде, которая на вас, вы ничего не добьетесь.
В гардеробе Микки не было ничего лучше этого кораллово-розового костюма и белой блузки.
Словно прочитав ее мысли, Эф продолжила:
– Дело не в том, из «Кей-марта»[59] костюм или откуда-то еще. Это как раз значения не имеет. Но юбка слишком короткая, слишком обтягивающая, а с такой грудью, как ваша, не следует носить блузку с глубоким вырезом. Сладенькая, в этой стране полным-полно жадных адвокатов, а вы выглядите так, словно пытаетесь склонить какого-нибудь менеджера подкатиться к вам, чтобы потом вчинить компании многотысячный иск за сексуальное домогательство. Увидев вас, директор по персоналу, независимо от того, мужчина он или женщина, думает: это беда, а у нас и без того хватает проблем. Если у вас есть время, чтобы переодеться перед собеседованием, мой вам совет, переоденьтесь. Не надо так уж явно… выставлять себя напоказ.
И черная эмоциональная дыра Эф отправила Микки в небытие.
Может, инспекторша давала совет с самыми благими намерениями. Может, и нет. Возможно, Микки поблагодарила Эф. Возможно, и нет. Только что она стояла в кабинете, а мгновением позже оказалась в маленьком коридорчике, перед закрытой дверью, но не помнила, как переступала порог.
Вне зависимости от того, сказала она что-то, уходя, или нет, Микки не сомневалась, что ее слова не могли еще больше настроить Эф против нее и повредить шансам Лайлани на получение помощи. Она ничего не могла изменить. Во всяком случае, здесь и сейчас.
Как и прежде, в приемной стояли четыре стула. Только число ожидающих приема людей увеличилось до семи.
В коридоре было жарче, чем в кабинете.
В лифте воздух просто пузырился от жары. И давление по мере спуска нарастало, словно Микки находилась в батискафе, который погружался в океанские глубины. Она даже приложила руку к стене, ожидая, что металлическая панель начнет прогибаться под напором воды.
Ей уже хотелось, чтобы скопившаяся в сердце злость выплеснулась наружу, раскаленная добела, и компенсировала летнюю жару внутренним огнем, потому что вместо ярости ее захлестнуло отчаяние.
На первом этаже она нашла комнату отдыха. Теплая масляная тошнота ползла вверх по стенкам желудка, и Микки боялась, что ее сейчас вырвет.
Дверцы кабинок открыты. В комнате никого. Наконец-то она одна.
Яркий флуоресцентный свет отражался от белого кафеля, рикошетил от зеркал. Их холодные поверхности не охлаждали горячий воздух.
Она пустила холодную воду, подставила ладони под струю воды, закрыла глаза. Несколько раз глубоко вздохнула. Вода из крана лилась теплая, но все равно помогала.
Высушив руки, она повернулась к настенному зеркалу в рост человека. Уезжая из дома, она думала, что в этом наряде производит впечатление деловой, энергичной женщины. Думала, что в этом наряде она хорошо выглядит.
Теперь отражение смеялось над ней. Юбка слишком короткая. И слишком обтягивающая. Вырез не шокирующе низкий, но все-таки низковат для собеседования с будущим работодателем. Может, и каблуки слишком высокие.
