Я положил пачку «Кэмэла» в карман, встал, но не уходил, решив, что в смежной комнате еще кто-то есть, кто записывал и анализировал наш разговор.
Внезапно в комнате резко похолодало точно так же, как и тогда, когда я проводил обряд с вызовом Дьявола, и воздух точно так же заколебался и задрожал. В этот момент что-то застучало по доске. Я посмотрел туда. На ней мел, сам по себе, выписывал фразу: «Да пошел ты! Налей-ка, моржевый, лучше выпить».
Я уже не удивлялся чудесам, просто вопросительно глянул на подполковника. Тот расхохотался, налил коньяка в рюмку и вместе с блюдцем с лимонами поставил все это куда-то за сейф сбоку. Оттуда послышался странный звук, как будто кто-то выпил и крякнул. Подполковник удовлетворенно хмыкнул.
– У нас тут свой барабашка на службе – мой напарник – Боря Вершинин.
И тут я вспомнил Бугринское кладбище и могилу, на которой военные, с только что заходившим сюда майором, кого-то поминали. Точнее, я вспомнил фамилию, выгравенную золотом на памятнике вместе с датами рождения и смерти – Вершинин. Ее я хорошо запомнил, потому что такую же фамилию носил и мой, тоже ныне уже покойный, дядя Сережа.
– Хороший был парень, – между тем продолжал говорить Юрий Эдуардович, – когда он за спиной, оглядываться не надо – там все надежно.
Этот следак окончательно добивал меня своими способностями и возможностями. Действительно, иначе как называется их отдел – паранормальных связей – его не назовешь. Не так паранормальных, как ненормальных.
В это время мелок застучал по доске снова: «С Новым Годом, Коля! Помнишь «три пера» у Василия»? В этот момент портрет Бориса на столе задребезжал и стал поворачиваться. Он остановился лишь тогда, когда повернулся ко мне в фас, и Борис со снимка посмотрел на меня, словно живой. У меня от этого мурашки побежали по коже.
– К-каких «три пера»? – выдавил я из себя, но тут вспомнил, что Вася именно так мне перевел стук морзянки, раздавшийся с потолка, когда мы с морячком тусовались в комнатке со спящей его шлюшкой Клавкой.
– А-а! Три пера!!! – следак расхохотался звонко, сотрясаясь всем телом. – Это Боря тебя от любовной хвори на конце спасал – от триппера. Клавка гонореей болела, вот тебя Бориска и наставлял, чтоб не вздумал пистон ей поставить. «Три пера», это по фене – «триппер».
– Вот, ети вашу! Да вы совсем охренели! Уже и во все дырки моей жизни залезли. Зачем вам это-то надо было делать? – у меня даже скулы свело от досады.
– А затем, дорогой ты наш Коля, что ты нам здоровенький нужен, чтоб потом с Софьей не оскандалиться, чтоб операцию нашу не сорвать! – подавив смех, уже серьезно сказал Юрий Эдуардович. – Иначе нам бы тебя потом лечить пришлось.
– Выходит, никакой мне свободы, я у вас постоянно на мушке?
– Ты давно у нас на мушке. Но разве это плохо? Мы же только страхуем тебя, чтоб с тобой чего не случилось.
– А, идите вы все в жопу! Мне теперь уж без вас нигде и не вздохнуть и не пернуть! Вы хоть дома-то у меня снимите свои жучки, я ж не один там, у меня родители, – взмолился я.
– Дорогой Коля! Пойми ты, у нас ни к тебе, ни к твоим родителям – ничего личного! Мы обязаны опекать тебя, пойми еще раз нас правильно. Ты государственный человек! Возьми даже Леонида Ильича, к примеру. Думаешь, он свободен? Да у него даже каждый чпок с женой в кровати прослушивается. И все это ради блага страны!
Я схватился за голову и застонал:
– Юрий Эдуардович! Вы хоть на Новый Год оставьте меня в покое!
Следак помотал сочувственно головой и согласился:
– Ладно, домой приедешь, в квартире все чисто будет. Но дальнюю наружку на эти дни придется оставить. Да ты забей! Ты же раньше ее не замечал? Ну, вот, и сейчас не заметишь…
Я только безнадежно махнул рукой и проглотил, для облегчения души, протянутую мне следаком рюмку. После чего в питии спиртного наступил некий критический момент, когда ты еще не пьян, но тебе уже хорошо, тебе все до лампочки, и плохие новости волнуют тебя мало, словно касаются не тебя, а папы Карло.
– Видишь, вот, и Бориска тебя узнал, поприветствовал, – улыбнулся подполковник. – Он погиб при операции на входе в портал Точки Нуль, или Точку Зеро, называй, как тебе больше нравится. Но продолжает на нас работать там, в параллельном мире, то есть, конкретно на меня, ни с кем иным в контакт не вступает. А государство ему за это зарплату выдает. Не ему лично, конечно, – жене его Людмиле. У него же двое детей осталось. И квартиру им новую трехкомнатную дали. Жаль, Боря так в ней и не пожил.
– А как он погиб? Он там что – остался и не вернулся, или как? – вяло отозвался я.
– Да нет, вернулся, вернее, вернули его… Мы тогда работали в тайге, в горном междуречье Черного и Белого Июса, что в Хакассии. У нас были сведения, что там в пещере Бурого Великана раз в несколько лет открывается портал в Точку Нуль.
– В Зазеркалье?
– Не совсем, но что-то вроде этого, он ведет в какое-то иное измерение, по некоторым данным, именно в саму Точку Зеро, точка смерти и рождения одновременно, где и будущее, и прошлое, и все пространства и все измерения собраны вместе. Куда, как мы полагаем, возможно, даже Бог и Дьявол не имеют доступа. Мы думаем, что именно оттуда поступают главные ЦУ в известные нам миры, в том числе и в Зазеркалье. Попав туда, теоретически, можно стать Властелином Мира. Так получается со слов местных шаманов. Но точно мы не знаем. Шаманы считают, что там находится Срединный Мир, где правят Двуликие, или, иначе, андрогины.
– А кто это?
– Ты видел их изображение в склепе на кладбище. Но, возможно, все это только легенда, но нам весьма интересная, требующая проверки.
– А почему такое название у пещеры: «Бурый Великан»? – продолжал я удовлетворять свое разгорающееся любопытство, совершенно позабыв о неприятностях со слежкой КГБ.
– Да местные хакасы там не раз видели огромных волосатых чудищ, внешне напоминавших полулюдей-полуобезьян. Их то они и зовут Бурыми Великанами. Я так полагаю, что это были снежные люди, они нам тоже очень интересны.
– А как вы обнаружили это место?
– Да ты не поверишь! Из засекреченных еще ОГПУ записок Аркадия Гайдара!
– А он-то тут при чем?
– Ну, все я тебе рассказать не могу, но… Кстати, по тамошней легенде, в двадцатые годы, в эту пещеру, за этим самым за снежным человеком погнался отряд во главе с Красным Шайтаном, – тут следак понизил голос до шепота, – Аркадием Гайдаром! Так его окрестили хакасы за его лютость. Говорят, после недолгого пребывания в гроте, из шести человек проникнувших в него, оттуда сумел выбраться живым только один Гайдар. Но это был уже не тот Шайтан, которого ненавидели местные жители. Это был сломленный, психически больной человек, и он сразу же покинул не только Хакассию, но и, вообще, оставил службу в Красной Армии. Затем его всю жизнь мучили сильнейшие головные боли. Ну, и с тех пор, стал мотаться по психушкам да пописывать безобидные детские книжонки. А потом, в конце – трагический финал: загадочное самоубийство. Тоже тайна – что там почем, так и не сумели расследовать. Некоторые полагают, что это было убийство. Вроде как отравили его, но все материалы того запутанного дела исчезли таинственным образом. Вот такая история…
