— Подождите… а откуда вы знаете?
— Я видел… однажды… во всяком случае, видел след, оставленный им на земле. Давным-давно.
Келли и Эф стояли друг напротив друга на скромной кухне. Келли чуть осветлила и укоротила волосы. Их цвет и прическа придавали ей деловой вид. Она держалась пальцами за край столика, и Эф заметил порезы от бумаги на костяшках пальцев: вот они, опасности учительской профессии.
Келли уже предложила ему полулитровый пакет молока, который достала из холодильника.
— По-прежнему покупаешь цельное молоко? — спросил он.
— Зак его любит. Хочет быть как отец.
Эф открутил крышку, отпил из пакета. Молоко охладило его, но не успокоило, как обычно бывало. Сквозь проем в стене он увидел Матта — тот сидел на стуле и делал вид, будто и не смотрит на них.
— Он очень похож на тебя, — добавила Келли.
Она имела в виду Зака.
— Я знаю.
— Чем он становится старше, тем больше сходства. Целеустремленный. Упрямый. Требовательный. Умный.
— И все это в одиннадцать лет. С таким жить трудно.
Ее лицо расплылось в широкой улыбке.
— Боюсь, я обречена нести этот крест всю жизнь.
Улыбнулся и Эф. Он не знал, что получилось — улыбка или гримаса: за последние дни Эф отвык улыбаться.
— Послушай, у меня очень мало времени. Я просто хочу… хочу, чтобы все было хорошо. Во всяком случае, между нами. Кутерьма с попечением, все такое… я знаю, это не могло не сказаться на наших отношениях. Я рад, что все закончилось. И пришел не для того, чтобы произносить речи. Просто… сейчас самое время разрядить обстановку.
Келли стояла как громом пораженная. Она не могла найти слов.
— Ты можешь ничего не говорить, я…
— Нет, я хочу сказать. Я сожалею. Очень сожалею, что все так вышло. Правда. Я знаю, ты этого не хотел. Я знаю, ты хотел, чтобы мы оставались вместе. Ради Зака.
— Естественно.
— Видишь ли, я не смогла на это пойти… Не смогла! Ты высасывал из меня жизнь, Эф. Это и повлекло за собой то, что… В общем, мне хотелось причинить тебе боль. Хотелось. Признаю. И это был единственный способ, который я смогла придумать.
Эф глубоко вздохнул. Келли наконец-то призналась в том, что он и так знал. Но победы не ощутил.
— Мне нужен Зак, ты это знаешь, — продолжила Келли. — Зак… это Зак. Думаю, без него нет и меня. Не знаю, хорошо это или плохо, но со мной это так. Он для меня все… как когда-то был ты. — Она выдержала паузу, чтобы последняя фраза дошла до обоих. — Без него я буду ощущать себя потерянной, буду неполноценной, я…
Она замолчала.
— Будешь такой же, как я, — вставил Эф.
Она вздрогнула. Их взгляды встретились.
— Послушай, часть вины я беру на себя. Я знаю, что не был… тем парнем, с которым легко поладить, идеальным мужем. Я очень уж много отдавал работе. А Матт… знаю, раньше я говорил…
— Однажды ты назвал его моей «утехой».
Эф поморщился.
— Знаешь, что я тебе скажу? Если бы я работал в «Сирс», если бы у меня была просто работа, а не… ну, не знаю, работа как вторая жена, ты бы не чувствовала себя такой брошенной. Такой обманутой. Такой… отодвинутой на задний план.
Они какое-то время молчали. Эф подумал, с какой легкостью большие проблемы оттирают малые. С какой живостью личные неурядицы отступают перед борьбой с настоящей бедой.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, — прервала паузу Келли. — Ты собираешься сказать, что нам давно следовало поговорить об этом.
— Следовало, — кивнул он, — но мы бы не смогли. Не получилось бы. Сначала мы должны были пройти через все это дерьмо. Поверь мне, я бы все отдал, чтобы этого избежать, но… мы имеем то, что имеем. Вот, сидим, разговариваем…. Как давние знакомые.
— Жизнь складывается не так, как мы загадываем.
Эф кивнул.
— После всего, через что прошли мои родители, через что протащили меня, я всегда говорил себе: никогда, никогда, никогда, никогда.
— Знаю.
Эф закрыл пакет.
— Тогда забудем о том, кто что сделал. Что нам теперь нужно сделать, так это уберечь Зака от лишних переживаний и волнений.
— Согласна.
Келли кивнула. Эф кивнул. Потряс пакет, чувствуя ладонью холод молока.
— Господи, ну и день. — Он вновь подумал о маленькой девочке из Фрибурга, той самой, что держала за руку мать в салоне самолета, прилетевшего в Нью-Йорк рейсом 753. А ведь она примерно одного возраста с Заком. — Помнишь, ты всегда говорила мне, если возникнет какая-то биологическая угроза и я не скажу тебе первой, ты со мной разведешься? Теперь, конечно, поезд ушел.
Она нахмурилась, вглядываясь в его лицо.
— Я знаю, у тебя неприятности.
— Дело не во мне. Я хочу, чтобы ты слушала и не теряла самообладание. По городу распространяется вирус. Это что-то… невероятное… худшее из всего, с чем мне приходилось сталкиваться.
— Худшее? — Келли побледнела. — Атипичная пневмония?
Эф чуть не улыбнулся. Какой абсурд.
— Я хочу, чтобы ты взяла Зака и уехала из города. Матт тоже. Как можно скорее, прямо сейчас… и как можно дальше. Я хочу сказать, подальше от населенных мест. Твои родители… Я знаю, ты не любишь у них одалживаться, но они до сих пор живут в Вермонте, так? На вершине холма?
— Что ты говоришь?!
— Поезжай туда. Хотя бы на несколько дней. Смотри новости, жди моего звонка.
— Подожди, это ведь у меня паранойя, а не у тебя. Это я готова чуть что бежать сломя голову? Но… как насчет школы? Как насчет моей работы? Учебы Зака? — Она сощурилась. — Почему ты не скажешь мне, что происходит?
— Потому что тогда ты не уедешь. Просто доверься мне. Уезжай и надейся, что нам удастся каким-то образом остановить эту заразу и все быстро закончится.
— Надейся? — переспросила Келли. — Вот теперь ты меня действительно пугаешь. А если вы не сможете остановить? И… если что-то случится с тобой?
Он не мог стоять перед ней и выслушивать те самые сомнения, что терзали его.
— Келли… мне пора.
Он попытался уйти, но она схватила его за руку, заглянула в глаза, чтобы убедиться, что возражений не будет, потом обняла. То, что началось с символического объятья, переросло в нечто большее, она крепко прижалась к Эфу.
— Мне очень жаль, — прошептала Келли ему в ухо, а потом поцеловала в небритую щеку.
Окутанный ночью, Элдрич Палмер ждал, сидя на жестком деревянном стуле в патио, расположенном на крыше нижнего из двух прилегающих друг к другу домов. Темноту разгонял лишь газовый фонарь в углу. Пол был вымощен квадратными керамическими плитками — старинными, давно выбеленными солнцем. Низкая ступенька вела к высокой кирпичной северной стене. Рифленая терракотовая черепица покрывала верх стены и навесы с обеих сторон широких дверей под арками, которые вели в дом. Позади Палмера у оштукатуренной белой бетонной стены стояла безголовая статуя женщины в развевающихся одеждах, ее плечи и руки потемнели от времени. Каменное основание увивал плющ. Хотя на севере и востоке виднелись более высокие здания, патио оставалось укрытым от посторонних взглядов, насколько это возможно на крыше дома в центре Манхэттена.
