— Полковник?!
Сандра обернулась. На неё смотрел незнакомец, перепуганный молодой человек двадцати пяти лет. В руках он держал пистолет. Сандре оставалось только закричать, чтобы предупредить, позвать на помощь. Но стоило ей открыть рот, как мерзавец засунул в него дуло и нажал на спусковой крючок.
Чернота. Пустота. Безвременье вне пространства. Только голоса где-то рядом.
— Послушайте, полковник, — со швейцарским акцентом, на грани паники говорил тот самый налетчик, что выстрелил в Сандру, — мы пришли сюда за одним альваром, но почему-то наткнулись на другого. Даже на другую, причём в форме этих головорезов.
— Ты слишком рано начал паниковать, — спокойным голосом понукал его другой, наверное, тот громила с ножом. Акцент его был странным и трудноопределимым. — Приглядись внимательнее, она не из охранных отрядов. Наверное, какая-нибудь уборщица или кто-нибудь в этом роде.
— И что она там делала!? — Голос молодого человека едва не сорвался в отчаянный крик.
— Работала, Жильяр, работала, пока ты её не застрелил. Спросим конкретно, если откроет глаза. Ты её не просто ранил в голову. С той пулей, что я тебе выдал, она скоро станется дурочкой, не способной и двух слов связать.
— Надолго?
— На пару лет, точно. Пока дерево разложится, пока организм выведет все эти щепки. Ты пойми, мозг альвара орган крепкий, но причудливый. Мало ли что ей может взбрести в голову с таким увечьем.
— Повезём её в Лондон?
Собеседник не ответил.
Сандра попыталась открыть глаза, но темнота никуда не делась. Заморгав, она поняла, что это чёрная кровь вытекает из глазниц. Уши — они тоже были в крови. По горлу текло что-то горячее. Невыносимая боль разрывала затылок. Сандру трясло от лихорадки и того, что кто-то перекинул её через плечо и куда-то тащит.
— Так что будем с ней делать, полковник? — не отставал швейцарец.
Тут земля и небо перевернулись — громила стащил Сандру со своего плеча и поставил на землю. Ноги не слушались и подгибались, но он твердой рукой поддерживал Сандру за подмышки. Сквозь залипшие веки она пыталась разглядеть его лицо, высоко задрав голову. Он и сам пристально глядел на неё. В ночной тьме отчетливо выделялся блеск его красных зрачков. В голове лишь пронеслось: «Только не эти подземные твари…»
Сандра хотела закричать, но голос пропал, хотела отбиться, но хватка огромного налетчика оказалась слишком крепкой. Он только устало вздохнул:
— Что ж вы все такие нервные, как школьницы…
Почему-то он не был белокожим и седым, напротив, его аккуратная борода и усы казались в темноте тёмно-русыми. И одет он не в белую или чёрную хламиду, а в английскую военную форму. Почему же глаза такие неправильные?
— Послушай милейшая, — начал он, — мы бы тебя не беспокоили, если б ты не вздумала перекурить в самое неподходящее время. Между прочим, нехорошая привычка для альвара, тем более альварессы. В темноте, знаешь ли, всегда хорошо видно кончик тлеющей сигареты. Поэтому буду краток и спрошу по существу — где Сарваш?
Сандра хотела недоуменно произнести: «Кто?», но вместо этого из горла вырвался только страдальческий стон и клокотание. Голова трещала по швам, вот-вот готовясь развалиться на части.
— Жильяр, покажи ей фотографию.
Швейцарец вынул из кармана карточку и подсветил её фонариком. Глаза слипались от крови, Сандра решительно ничего не могла разобрать, да и не хотела. Тело отказывалось слушаться, и это пугало до холодного пота по спине. В неё стреляли и не раз, в тело попадали осколки снарядов, но никогда не было так тяжело как сейчас.
Тот, кого швейцарец называл полковником, вынул платок и принялся вытирать Сандре лицо. Когда дело дошло до глаз, образ на фотографии стал куда отчетливее. Это был тот самый молодой человек, что просил сердечное лекарство и назвал её красивой девушкой…
— Венгерский… лагерь… — еле пролепетала она, готовясь вот-вот потерять сознание.
Полковник предусмотрительно тряханул её.
— И?
— А я… в карантинном лагере…
Ненадолго наступила тишине.
— Вы поняли, шеф? — разочаровано протянул швейцарец.
— Да, — холодно констатировал тот, — мы пролезли не через ту ограду.
— Красный Крест, вот мерзавцы, — начал разоряться швейцарец, — шпионы криворукие, олухи. Чтобы я хоть ещё один раз стал слушать их разведдонесения! Что теперь, полезем снова? — Тут он обратился к Сандре, — И где на самом деле этот венгерский лагерь?
Она лишь отчаянно замотала головой.
— Его увезли… их всех увезли…
— Куда?
— На юг… эвакуация…
— Вот ведь… — протянул швейцарец, выключая фонарик. — Так что, всё зря?! Какого чёрта мы сюда тащились через всю нейтральную зону, если этого фабриканта здесь нет? На каком юге нам теперь его искать? Как мы его освободим? Может Фортвудс и всё альварское сообщество обойдется без его гениальных финансовых идей?
— Выкуп… — бормотала Сандра, — за них всех просили деньги… или золото…
Эти слова ещё больше расстроили швейцарца.
— Так что, — бессильно воскликнул он, — можно было сюда и не идти, а просто обменять Сарваша на деньги?! И почему мы только сейчас об этом узнаём?
Он ещё долго бессильно возмущался и гневался на ситуацию, а его компаньон подчеркнуто молчал. А Сандра водила ладонью по затылку в надежде нащупать выходное отверстие от пули.
— И не пытайся, — тут же предупредил её красноглазый полковник. — Деревянные пули не пробивают кость.
— Что?… почему деревянные?
— Что же ты, не слышала про Фортвудс? Сколько тебе настоящих лет?
— Сорок пять… я старая…
Полковника её слова лишь рассмешили:
— Мне тоже было сорок пять лет 464 года тому назад, старушка. Почему-то мне кажется, — обратился он к ней более серьёзно, — что тебе лучше не возвращаться на работу. Во-первых, с дырой в носоглотке от тебя там будет мало толку, а во-вторых, завтра наши парни берут лагерь под контроль, а нам с Жильяром неохота высвобождать их-под ареста ещё одного альвара.
— Полковник, — опасливо обратился к нему швейцарец, — по-моему, это не нормально, что альвар так просто работает в концентрационном лагере? Вы видели, сколько там трупов? Это же всё неспроста. Там явно происходит что-то преступное.
— Поверь мне, Жильяр, не все альвары ведут богатую и размеренную жизнь, как наш неуловимый Ицхак Сарваш. Есть такие, как она, из низов, без претензий на светскую жизнь. Если она работала в Берген-Белзене, значит больше было негде.
— Может в Лондоне её допросят обо всём, что там творится?
— Я не повезу её в Фортвудс, — твердо произнёс полковник, давая понять, что обсуждение окончено.
