Гослинг похлопал его по руке, зная, что Марксу нелегко признаваться во всем этом. Как и большинство моряков, он не был склонен выставлять семейные тайны на всеобщее обозрение. Не был склонен показывать слабину, которая есть в каждом. Он поделился самым сокровенным, и Гослинг понимал, что относиться к этому нужно подобающе.
— Я сделаю все, чтобы помочь тебе, — сказал Гослинг.
— Черт, я знаю это, Первый. И знал это до того, как излил тебе душу. Ты просто такой человек. И все на «Маре» знали это.
Гослинг выдавил улыбку, как всегда смущенный похвалой. Сглотнув, он спросил:
— А что случилось с Поллардом?
Но Маркс лишь покачал головой.
— Не знаю точно. Как я уже сказал, когда корабль затонул, я оказался в воде… потом рядом появилась спасательная шлюпка с Чесбро. На Полларда мы наткнулись, когда вошли в водоросли. Он увидел что-то, насколько я понимаю… что-то, что свело его с ума. Но он не сказал, что именно.
Гослинг мог лишь предположить. Он помнил, что как только туман впервые окутал «Мару Кордэй», Поллард бегал по палубе, как сумасшедший, и кричал, что что-то схватило Барки… часового… и утащило в туман. Уже тогда Поллард был не в лучшем состоянии… но что он увидел потом?
— Я пытался разговорить этого мелкого засранца, — сказал Маркс, — но он все время хочет свою мамочку, а я не его мамочка.
Гослинг рассмеялся.
— Я люблю тебя, как брата, Старший, но сочувственным тебя не назовешь.
— А я и никогда таким не был.
— Полларду нужен тот, с кем можно поговорить. Кто проявил бы сострадание.
— Черт, ты о себе?
— Нет, не о себе. Но я знаю одного парня.
Они оба посмотрели на Джорджа, а тот посмотрел на них, словно спрашивая, что он натворил такого, что эти суровые моряки так на него смотрят.
Маркс подошел к сидящему на веслах Полларду, чтобы его успокоить. И всыпал ему за его дурь и трусость. Сказал, что скормит его трусливую задницу первому попавшемуся монстру. А может даже приправит ее для лучшего вкуса.
Гослинг улыбнулся и сел за весла, сменив Джорджа.
Маркс, конечно, это что-то, — подумал он.
Сакс не стал рассказывать ни Менхаусу, ни Маковски, куда они с Куком ходили. Сказал лишь, что им нужно было обсудить одно личное дело. Но Менхаус видел, каким вернулся Сакс. Он был напряжен, словно из него что-то лезло наружу, но не могло найти выход.
Потом Сакс еще долго сидел в мерцающем оранжевом свете свечи, сжимая нож и все своим видом источая опасность. Он то и дело поднимал голову, словно прислушиваясь к тому, чего не хотел слышать.
— Крысы, — наконец, произнес он спустя некоторое время, — корабль кишит крысами.
— Крысы? — спросил Менхаус.
Сакс кивнул.
Менхаус начинал верить, что для Сакса слово «крысы» становится ключевым для всего, чему он не мог или не хотел подобрать подходящее имя. Метафора для всего необъяснимого на борту «Циклопа».
— Менхаус, я когда-нибудь рассказывал тебе про крыс во Вьетнаме? Господи, вот там были крысы. Миллионы крыс. Ублюдки размером с кошку, иногда крупнее. Они любили наш мусор. Приходили по ночам в наш лагерь.
Сакс помрачнел от воспоминаний, словно мысленно представлял их мечущиеся стаи. Чувствовал их и слышал их визг.
— Вы травили их?
Но Сакс, казалось, не слышал вопроса.
— Я служил в строительном батальоне. Мы строили взлетно-посадочные полосы, доки и дороги. Возводили лагеря в забытых богом местах. Он покачал головой. — Моя первая классификация была старшина-артиллерист. Поэтому когда у «речников», речных патрульных случались несчастные случаи или недокомплект, они выдергивали парней из других подразделений. Да, они сняли мою задницу с бульдозера и посадили на корму речного патрульного катера, за пушку 50-го калибра. Пришлось месяц тянуть эту лямку, пока не прибыла замена. Вот это был кабздец. Мы колесили по вонючим бурым водам в Дельте, разнося в хлам маленькие деревушки. Мы стреляли, и в нас стреляли. Мы следили за всеми теми сампанами в каналах. Большинство из них принадлежало узкоглазым рыбакам, но время от времени мы натыкались на вьетконговцев.
Менхаус, правда, был не в настроении слушать военные байки. Он следил за тенями и думал о той черной, жидкой ткани, которая чуть не поглотила Маковски. Его интересовало, не вернется ли оно и не увидит ли он в ней женское лицо.
— Какое отношение реки имеют к крысам? — спросил он.
И Сакс рассказал.
— Однажды с шефом связывается пилот «А-6». Какая-то баржа плывет по реке, выглядит брошенной. Нужно ее проверить. По-быстрому, как всегда. Руководство говорит, что эта развалина представляет опасность для судоходства. Шеф злой, как черт. Опасность для судоходства? Здесь, в этих гребаных болотах? Едрен батон! Нам дается команда взглянуть на баржу, и если она брошенная, туда пошлют подводных саперов или «морских котиков», чтобы взорвать ее.
— Так вы поднимались на борт?
— Конечно, черт возьми.
— И что вы нашли?
Сакс стиснул зубы, потом сказал:
— Она походила на эту лохань… грязная, ржавая, набравшая воды. Кишащая пауками, полная слизи и смердящей гнили. Тысячи мух. Мы нашли тайник с оружием и изъяли его. А потом мы обнаружили тела… Около двадцати вьетконговских саперов использовали эту баржу в качестве перевалочного пункта. У них было оружие и боеприпасы, взрывчатка и детонирующие шнуры. Со всеми прибамбасами, как сказал Сакс. Все, что нужно, чтобы доставить массу неприятностей. Тела пролежали там больше месяца. Все почерневшие, разложившиеся, изъеденные червями. Одни оболочки, как мумии. Только они выглядели какими-то обглоданными. Все покрыты следами зубов. А потом появились крысы, — сказал Сакс. — Сотни крыс. Их глаза были красными в свете наших фонариков. Красными, горящими и голодными. Эти крысы прятались в темных углах и среди обломков… но когда они увидели нас, голод выгнал их из укрытий. Тощие и голодные, обглодавшие те тела до костей. Они хотели мяса и собирались получить его.
Сакс рассказал, что крысы бросились из темноты, визжа и щелкая зубами. Моряки открыли по ним огонь, отбросили большинство назад, но десятки крыс все же пробились, кусаясь, царапаясь и нанося потери.
— Что вы сделали?
— Поспешно покинули баржу. Но знаешь, что?
Менхаус покачал головой.
Сакс ухмыльнулся.
— Те гребаные твари были такими голодными, что прыгали с судна в воду, и бросались в погоню. Их были сотни. Шеф вылил в воду дизельное топливо и поджег. Гребаное барбекю. Ну и запах был! Господи Иисусе, никогда не забуду этот запах. Потом прибыли летчики на «А-6» и сбросили на баржу напалм, превратив ее в почерневший, дымящийся остов. Затем пустили в нее несколько ракет, отправив на дно.
