Адриан рухнет со смеху, когда я ему расскажу. Но тут я вспомнила, что могу очень долго не увидеть Адриана. И настроение у меня сразу испортилось.
– Ну так что тебе надо? – поинтересовался Вольфе. При взгляде на него у меня возникло странное ощущение, что в последний раз его повязка и вправду была на другом глазу. Надо было быть внимательнее. – Еще пистолет?
Я вернулась к текущим делам.
– Нет, сэр. Мне даже первый не понадобился, но спасибо, что дали его мне.
Я достала пистолет из сумки и вручила хозяину.
Вольфе мельком оглядел пистолет и сунул в ящик шкафа.
– Решила свою проблему? Можешь подержать его у себя, если хочешь.
– Я уезжаю из страны. А на границе у меня могут возникнуть с ним некоторые проблемы.
– Пожалуй, да, – согласился Вольфе. Он цапнул коробку-белку и, сняв крышку, протянул ее мне. По кухне разнесся восхитительный запах. – Хочешь? Я их только что испек.
Я ужасно пожалела, что не смогу рассказать Адриану об этом.
– Спасибо, сэр, не хочу. Я и так перебрала сахара за последние несколько недель.
Мне впору обзавестись карточкой постоянного клиента в «Пирогах и всячине».
– То-то я смотрю, ты стала выглядеть лучше. Уже не одна кожа и кости. – Вольфе одобрительно кивнул – ощущения от этого были странные и слегка жутковатые. – И куда же собралась ваша парочка?
– В Мекси… нет, Адриан со мной не едет. Я еду с другими.
– Что, правда? – Вольфе вернул банку на стол. – Удивительно. Мне всегда казалось, когда вы отсюда уезжали, что вы отправляетесь домой и устраиваете личную «тренировку».
Я почувствовала, что отчаянно краснею.
– Нет! Вовсе не… я имею в виду, что мы просто друзья, сэр.
– У меня когда-то тоже был такой друг. Салли Серебряный Зуб.
У него сделался мечтательный вид, как бывало всегда, когда он хотел поделиться какой-то историей.
– Прошу прощения, вы сказали…
– Никогда не встречал такой женщины, как Салли, – перебил меня Вольфе. – Мы вместе пробирались через Швейцарию, прикрывая друг дружке спину. В конце концов мы выбрались оттуда живыми, хотя и с трудом, и она захотела вернуться в Штаты и остепениться. А я нет. Понимаешь, у меня были мечты. Я тогда был молод, и меня привлекали опасности и слава. Я оставил Салли и завязал роман с оркнейской шаманкой. Мне потребовалось два года и множество походов в мир духов, чтобы осознать свою ошибку, но, когда я вернулся, я не нашел ее. По ночам, закрывая глаза, я до сих пор вижу, как ее зуб поблескивает, словно звезда. Эта картина преследует меня, девочка. Преследует.
Я нахмурилась.
– Мне кажется, сэр, у оркнейцев нет походов в мир духов. И шаманов тоже.
Вольфе подался вперед и погрозил мне пальцем. Глаза его были расширены.
– Не повторяй моих ошибок, девочка. Не езди на Оркнеи. Тебе не нужны мистические видения, чтобы увидеть то, что у тебя под носом. Поняла меня?
Я сглотнула.
– Да, сэр.
И я вылетела прочь, думая, что оказаться в разных странах с Малахией Вольфе – это, может быть, очень даже неплохо.
Я собиралась попрощаться с Джилл на следующее утро, но она опередила меня и показалась у меня на пороге. Мы не разговаривали с ней по-настоящему с того самого утра, после последнего сна с Адрианом.
Джилл вошла ко мне и нахмурилась, увидев «дипломат».
– Ты вправду уезжаешь?
– Да. И я уверена, что ты знаешь причину.
Джилл скрестила руки на груди и посмотрела мне в глаза, без всяких сомнений, как в прошлый раз. Мне оказалось непросто выдержать ее взгляд.
– Сидни, не надо бросать Адриана из-за меня.
– Все гораздо сложнее, – машинально сказала я.
– Вовсе нет, – возразила Джилл. – Судя по всему тому, что я слышала и видела, ты просто боишься. Ты всегда контролировала свою жизнь до мелочей. Если ты не могла этого делать – как это было с алхимиками, – ты находила способ вернуть контроль.
– А что плохого в желании контролировать свою жизнь? – огрызнулась я.
– Да ничего, кроме того, что мы не всегда можем это делать, и иногда это хорошо. Иногда даже здорово, – добавила Джилл. – Так и получилось с Адрианом. Как ты ни старалась, ты не смогла контролировать свои чувства к нему. Ты не смогла перестать его любить, и потому ты убегаешь. Я – только повод.
Да кто она такая, чтобы читать мне нотации?!
– Ты думаешь, я лгу, когда говорю, как это неловко, когда ты видишь все, что между нами происходит? Все интимные подробности выставлены напоказ! Я не могу так поступать. Не могу так жить!
– Адриан же научился.
– Ему некуда было деваться.
– Вот именно. – Джилл отчасти смягчилась. – Сидни, он вернул меня из мертвых. Это самое большое, что кто-либо мог бы для меня сделать. Я не могу отплатить ему тем же, но я могу позволить ему жить так, как он хочет. Я не жду, что он будет ограждать меня от всего из-за уз, и я не собираюсь судить его – или тебя. Когда-нибудь мы с ним научимся закрываться друг от друга.
– Когда-нибудь, – повторила я.
– Да. А до тех пор нам остается делать то, что в наших силах. А ты собираешься сделать трех людей несчастными.
– Трех? – Ее слова задели меня. – Я тебе помогаю!
– Ты действительно думаешь, что я счастлива, когда он несчастен? Ты думаешь, я как та тьма, которая подкрадывается к нему?
Я промолчала, и Джилл продолжила гнуть свое.
– Послушай, я не реагирую на тебя физически, как он, но когда он с тобой, он настолько полон радости… она передается и мне, и это одно из самых поразительных ощущений в моей жизни. Я никогда не бывала так влюблена, как вы.
– Я вовсе не… – Я не смогла этого произнести, и Джилл понимающе посмотрела на меня. Я попыталась сменить тактику. – Оставаться здесь опасно, особенно с ним. Алхимики могут узнать обо всем – о нем, о моей татуировке, о мисс Тервиллингер и бог весть о чем еще.
– А если они не выяснят, посмотри, что ты приобретешь. Адриана. Нас всех. Магию. Шанс раскрыть их тайны. Я знаю, что тебе нравится такая жизнь. Почему ты должна отказываться от нее? Ты слишком умна, чтобы попасться. Мы поможем тебе. Ты действительно думаешь, что Маркус и его вольные стрелки смогут многого добиться, при том, что они все время в бегах?
Я покачала головой.
– Они такие, как я. Они понимают меня.
Но Джилл была упорна.
– Они вовсе не такие, как ты. Они говорят. Ты действуешь.
Это поражало – видеть Джилл такой, настолько уверенной и не по годам мудрой. А еще это немного злило. Если она такая мудрая, почему она не может понять, как много поставлено на кон?
– Джилл, остаться – это огромный риск, во всех отношениях.
– Само собой! – воскликнула Джилл, и в глазах ее сверкнул гнев. – Любая жизнь, достойная этого названия, полна риска. Если ты уедешь в Мексику, ты об этом пожалеешь – и я думаю, ты и сама это понимаешь.
