Во всех штатах ежегодно выпускается почти в 2,5 раза больше учителей, чем нужно. Но особенно много готовят учителей начальной школы. В этом отношении США не исключение. Сочетание низких требований и большого предложения стало бедой для образования во всем мире и снижает уровень учительской профессии. Оклахомцы хвалили своих учителей за тяжелый труд, и справедливо, но они не хвалили их за образованность.
Финский ландшафт изобиловал маленькими педвузами разного качества – как и в США. Финляндия тоже некогда пользовалась лозунгом «Ни одного отстающего ребенка», знакомым учителям США и других стран. В 1970-е финские учителя вели поурочные журналы. Их донимали проверками, следуют ли они централизованному 700-страничному учебному плану. Центральные органы власти утверждали учебники. Учителям не доверяли принимать собственные решения.
В те времена финны сделали нечто – чего не бывало в США и большинстве других стран. Они «перезагрузили» свои педвузы, ужесточив правила приема и обучения в них. В ходе реформы образования правительство закрыло самые маленькие вузы и перевело подготовку учителей в более уважаемые университеты. Это была смелая реформа и небесспорная. Оппоненты доказывали, что новая система элитарна и, как предупреждала одна передовица, «закроет путь в учителя сельской молодежи». Некоторые ректоры тоже возражали, опасаясь, что включение такой предпрофессиональной практической подготовки может размыть академические стандарты остальных факультетов и снизить престиж университетов. Кстати, те же самые аргументы приводят и в США, когда бы кто ни пытался сделать подготовку учителей более серьезной.
Но Финляндия жаждала обновления, и власти понимали, что только образование способно спасти страну от отставания. Чем больше я читала об истории страны и говорила с финнами, тем больше мне нравился здравый смысл, пронизывающий эту историю. Финны решили, что повысить уровень образования может только учитель, талантливый и тщательно подготовленный. Это стало основой очевидной образовательной стратегии.
Финны сделали то. чего не бывало в США и большинстве других стран. Они «перезагрузили» свои педвузы, ужесточив правила приема и обучения в них.
И случилось чудо: в 1980–1990-е Финляндия превратилась в совершенно новую страну, каких еще не было в мире. С новыми, более высокими стандартами и более строгой подготовкой учителей лозунг «Ни одного отстающего ребенка» стал ненужным. Более того, он стал бременем, мешающим учителям и школам достигнуть высочайшего уровня. Так Финляндия начала убирать свои наиболее суровые нормы, одну за другой, словно снимая леса с прекрасной скульптуры.
Правительство упразднило школьных инспекторов. Они уже не были нужны. Тщательно отобранным и обученным учителям доверили создание основного государственного учебного плана, заведование кабинетами и подбор учебников. Их учили так, как нужно учить учителей, и относились к ним так, как следует к ним относиться.
В начале 1990-х экономический кризис, как ни странно, ускорил эту эволюцию. Из-за глубокой рецессии местным властям Финляндии приходилось сокращать расходы. Бюджеты образования нужно было урезать на 15–20 %. Единственное условие, при котором местные руководители могли бы согласиться на большое урезание расходов, – это получить что-то взамен. И правительство решило предоставить местным властям еще больше самостоятельности – больше, чем в большинстве других стран. Это освобождение сработало лишь из-за всех произошедших раньше изменений. К тому времени финны разработали сильную систему. Как только была введена эта система, сдержки и противовесы[31] подотчетности стали не нужны. Руководителей школ и учителей освободили для того, чтобы они писали планы уроков, экспериментировали в своих школах, находя более эффективные методы, и создавали более творческую систему, чем могло бы создать централизованное управление.
К тому времени как Ким попала в Финляндию, учителя, директора школ, руководители профсоюзов и политики работали сообща, непрерывно совершенствуя систему образования. Они иногда расходились во взглядах, но сотрудничество было нормой, а доверие высоким. Правительство проводило стандартизованные тесты для целевых групп школьников – чтобы убедиться, что школы выполняют свою функцию. Но проверять всех школьников ежегодно не было нужды.
Почему этого не произошло в большинстве других стран? Хоть кто-нибудь пытался это сделать?
Примеров мало, но они показательны. В 2009 г. одним из первых указов нового руководителя комитета образования в Род-Айленде Деборы Джист было повышение минимальных проходных баллов за тест для будущих учителей. В то время в Род-Айленде разрешались более низкие оценки, чем почти во всех штатах страны. У нее были полномочия изменить этот закон односторонне, и она его изменила, сделав шажок в направлении Финляндии и потребовав от новых учителей лучших оценок в отборочном тесте SAT, «Тесте американского колледжа» ACT[32] и квалификационном тесте для учителей Praxis.
Критики сразу же назвали ее элитисткой, бросая те же обвинения, которые критики использовали против реформаторов в Финляндии в 1970-е. Некоторые утверждали, что учитель, бьющийся изо всех сил, – это лучший учитель, потому что он может найти общий язык с неуспевающими школьниками. Извращенная логика! Может ли врач, плохо сделавший несколько операций, быть идеальным преподавателем медвуза?
Другие беспокоились, что более высокие требования приведут к нехватке учителей, хотя педвузы Род-Айленда штамповали 1000 учителей в год – на 800 больше, чем было нужно. Пополнение, особенно учителей начальных школ, не было проблемой. Более того, законы человеческой натуры заявляли: когда станет труднее работать учителем, это может стать и более привлекательным. Больше людей захочет этим заниматься и меньше заслуживших признание учителей оставят профессию.
Америка – многоликая страна с долгой историей расизма в колледжах, школах и других учреждениях, так что усилия Джист критиковали как дискриминирующие. Руководители образования предостерегали, что новые стандарты помешают стать учителями студентам из нацменьшинств, обычно хуже сдававшим тесты.
В реальности среди преподавателей Род-Айленда было уже слишком много белых и слишком много женщин, и можно было говорить о том, что эта профессия, чтобы стать более многообразной и привлечь больше мужчин, должна быть более, а не менее престижной. Главное, что дети из нацменьшинств нуждались в более образованных и разнообразных учителях. Кстати, более высокие стандарты рассматривались не как инвестиция в учащихся, но прежде всего как угроза учителям.
В Род-Айленде ежегодно выпускалось впятеро больше учителей, чем требовалось. Единственным учреждением, выигрывавшим от этой системы, казалось, были сами вузы, но их директора жаловались, что потеряют студентов, если требования повысят. Журналисты цитировали их без всякой иронии.
– Это лишит гражданских прав слишком многих студентов, – сказал «Провиденс джорнал» Роджер Г. Элдридж Дж., бывший тогда деканом педагогического факультета колледжа Род-Айленда.
Знаменательное заявление: речь идет будто о лишении права голоса. А фактически это означает, как большинство американцев воспринимает профессию учителя, понимает, как она сложна и важна, но… многие, включая учителей, будто не считают, что она требует серьезного интеллектуального багажа!
– По новым высоким стандартам около 85 % студентов-педагогов Колледжа Род-Айленда не пройдут по конкурсу, – пугал декан.
Поразительно: эта статистика должна была вызвать глубокий стыд, но не вызвала!
Джист, однако, не отступала.
– Я более чем уверена, что будущие учителя Род-Айленда способны на такой уровень успеваемости, – сказала она.
Она согласилась в течение 2 лет постепенно вводить более высокий проходной балл и позволить колледжам делать исключение для многообещающих абитуриентов, не набравших проходного бала. Спустя 3 года она не получала запросов на такие исключения. В Колледже Род-Айленда процент студентов-педагогов из нацменьшинств изменился с 8,8 на 9,24, оставшись, по сути, неизменным, несмотря на все предупреждения об обратном.
Для некоторых американских учителей отсутствие серьезной подготовки ничего не значило, они ликвидировали пробелы на работе. Некоторым везло – у них были сильные директора или наставники, – другим не очень. Кроме того, большинство их учеников стремились поступить в вузы и экономика требовала все более и более развитого мышления, все большему числу учителей приходилось преподавать материал, который они сами никогда не изучали.
Помимо практических результатов, низкие стандарты содержали деморализующий посыл: в Америке, Норвегии и других странах не ожидали, что их учителя будут самыми лучшими и интересными людьми в своем поколении. Им сообщали об этом тысячами способов, начиная с того дня, когда они поступали в вуз.
