Похвала должна быть конкретной, искренней и нечастой – тогда она помогает. Однако тот же культ повышения самооценки распространен во многих школах США. В исследовании школьников, учившихся по обмену за границей, проведенном при написании этой книги, около половины американских и иностранных детей сказало, что американские учителя математики чаще хвалят их, чем учителя математики за границей. (Менее 10 % сказало, что их чаще хвалят зарубежные учителя.) Это звучит забавно, потому что американские школьники показывали результаты ниже среднего для развитого мира по математике. Данные подсказывали, что, какими бы ни были намерения американских учителей, вероятно, их похвала не всегда была конкретна, искренна и редка.
Взрослые не должны быть суровыми или безучастными, чтобы помочь детям учиться. На самом деле, просто расспрашивая детей о том, как прошел их учебный день, и проявляя интерес к тому, что они проходили, можно так же повлиять на результаты в PISA, как влияет на него частная внешкольная подготовка. Другими словами, важнее расспросить ребенка о книге, чем поздравить с ее прочтением.
Во всем мире люди, изучавшие родительское воспитание, обычно делили родителей на четыре основные категории: авторитарные родители строго следят за дисциплиной по принципу «делай, что тебе велено». Либеральные обычно терпимы и не расположены к конфликтам. Они ведут себя скорее как друзья, чем как родители. В некоторых исследованиях либеральные родители были богаче и образованнее других. Нерадивые родители такие и есть: эмоционально холодные и часто отсутствуют. Чаще они были бедны.
И четвертый вариант: авторитетные – смешение авторитарного и либерального типов. Такие родители представляют собой золотую середину: они душевны, отзывчивы и близки детям, но когда дети вырастают, им позволяют свободно пробовать, ошибаться и делать выбор. Воспитывая детей, авторитетные родители также задают им четкие, ясные рамки, правила, которые не обсуждаются.
«Мы достаточно социализированы, чтобы считать, что сердечность и строгость – это противоположности, – пишет Дуг Лемов в книге «Учить, как чемпион». – Дело в том, что степень вашей сердечности не имеет отношения к тому, насколько вы строги, и наоборот. Родители и учителя, умеющие быть одновременно сердечными и строгими, видимо, входят в резонанс с детьми, получая их доверие вместе с уважением».
Взрослые не должны быть суровыми или безучастными, чтобы помочь детям учиться.
Когда исследователь Джелани Мандара из Северо-Западного университета[40] изучила 4754 подростка из США и их родителей, то обнаружила, что дети с авторитетными родителями имеют более высокую успеваемость, у них реже бывает депрессия и меньше склонность к агрессии, неповиновению и антиобщественному поведению. Другие исследования обнаружили схожие преимущества. Авторитетные родители учили своих детей не унывать, и это явно помогало.
Рискованно делать широкие обобщения относительно людей, основываясь на их этнической традиции, но это исследование предполагает существование прототипов. В США евро-американские родители чаще используют авторитетный стиль, чем латино– или афроамериканские родители, склонные к авторитарному стилю воспитания. (Хотя все этнические группы включают в себя все четыре типа воспитания.) Однако азиатско-американский стиль воспитания – неизменно авторитарный.
Например, исследования показали, что китайско-американские родители активнее занимаются детьми, когда они маленькие: учат их читать, писать и считать. Однако они дают детям гораздо больше свободы, когда те вырастают (эта модель страшно схожа со стереотипом финского воспитания).
– В средней школе азиатские родители-иммигранты скорее придерживаются невмешательства, – говорит Рут Чао, более 20 лет изучавшая типы воспитания. – Они уже не дают прямых указаний и не проверяют домашние задания. Они считают, что если приходится по-прежнему это делать, то у ребенка действительно проблемы.
Изучив эти данные, Шляйкер сам последовал этому совету. Они с женой растили троих детей в собственном доме в Париже. Дети ходили в государственную школу страны, которая, как и США, не показала хороших результатов в тесте PISA. До того как увидеть это исследование, он всегда считал, что идеальный родитель должен несколько часов в день помогать своим детям с домашними заданиями или какими-то школьными проектами. Но с этим было трудно: у него часто не было нескольких свободных часов на то, чтобы заглядывать им через плечо. В результате он делал очень мало.
Данные показали, что у него было больше вариантов, чем он думал. С того момента даже в самые напряженные дни Шляйкер, как минимум, спрашивал своих детей, как у них дела в школе, что они проходили и что им больше всего понравилось. Он говорил с ними о всяких новостях. Он по-прежнему не успевал чаще читать своей младшей дочери, но хотя бы знал, в чем себя винить, а в чем нет. Как любой родитель, он хотел, чтобы его дети выросли думающими, любознательными и умными. Какое облегчение, что есть способы повлиять на их обучение – независимо от того, что станет с французской системой образования.
Накануне большого теста одноклассники Эрика совершали тщательно продуманные ритуалы. Младшие ученики мыли классы для старших. Они снимали со стен плакаты и прятали флаги, чтобы сдающие могли сосредоточиться на экзамене, ни на что не отвлекаясь.
В супермаркете Эрик увидел специальную витрину для необычных свечей, которые родители дарили на удачу своим детям, сдающим экзамен, защитных амулетов на время этого испытания. Родители заходили в храмы и церкви, чтобы помолиться за детей.
Страна просто помешалась. Корейская энергетическая корпорация рассылала команды своих сотрудников для проверки линий электроснабжения, обслуживающих места проведения теста. Утром в день проведения теста фондовая биржа открылась часом позже, чтобы освободить дороги для более чем 600 000 школьников, едущих на тест. Такси предоставляли школьникам бесплатный проезд.
В тот день, подходя к школе, Эрик услышал приветственные крики. Его одноклассники выстроились в линию у входа, раздавая экзаменующимся чай и размахивая плакатами с надписью «Удачи!». Старшеклассники брели мимо них, опустив головы, как боксеры, выходящие на бой длиной в 9 часов. Школу по периметру охраняли полицейские, чтобы не давать машинам гудеть и отвлекать школьников. Знакомый мальчик объяснил Эрику, что в этот день младшие школьники не учатся. Потом они с Эриком пошли играть в видеоигры.
Позже Эрик поехал купить кое-что в «Shinsegae Centum City» – крупнейшем в мире универсальном магазине. Во время теста по английскому языку на аудирование, когда посадили самолеты, чтобы снизить излишний шум, он был в кинотеатре.
К тому моменту Эрик принял решение – бросить корейскую школу. Так он не дотянет до окончания учебного года. Эрик проводил каждый день будто в огромной клетке, наблюдая, как другие дети крутятся белками в колесе. Колесо это никогда не останавливалось, оно гремело день и ночь. И он устал тихо сидеть в тени этого колеса и ждать, когда начнется его жизнь в Корее.
Если он собирался выучить корейский язык и сохранить рассудок, то должен был общаться. Он знал, что нужно уходить, но не знал как. Эрик надеялся, что, если он оставит среднюю школу, это не будет значить, что он хочет покинуть Корею.
В тот вечер, когда Эрик блуждал по городу, грузовики доставляли ночной выпуск газет с экзаменационными вопросами и ответами, чтобы люди могли изучить их за семейным ужином. Все это представление казалось Эрику мелодрамой, своего рода «Голодными играми»[41] разума. Почему всей стране нужно сдавать тест в один день? Дети в Миннесоте сдают SAT несколько раз в год, что никак не нарушает обычного течения жизни.
Однако ребенок, растущий в Корее, не мог не понять смысла этого действа: образование – наше национальное достояние. Хорошее образование значило больше торгов на фондовой бирже и авиасообщения. Все, от родителей до учителей и полицейских, играли свою роль в этом спектакле.
В историях Ким и Эрика я заметила нечто общее. В Корее и Финляндии, несмотря на все различия, все – дети, родители и учителя – считали образование серьезной задачей, более важной, чем физкультура или самоутверждение. Это единодушие в отношении важности напряженной учебы приводило к естественным результатам: не только более сложному и целевому учебному плану, но к более серьезной подготовке в педвузах, более сложным тестам, даже к более серьезным разговорам за обедом в кругу семьи. Все, от начала и до конца, требовало большей отдачи.
В этих странах люди считали образование настолько важным, что до преподавания допускались наиболее образованные и одаренные граждане. Правительства этих стран тратили деньги налогоплательщиков на подготовку и зарплаты талантливых учителей, а не на покупку iPad для первоклассников или уменьшение классов. И не уважение к учителям в обществе вело к успешной учебе, как заявляли после посещения Финляндии некоторые американские чиновники от образования, а уважение к учебе в обществе вело к отличному преподаванию. Конечно, люди уважали учителей, их работа сложна и трудоемка, и им нужно было хорошо учиться, чтобы стать учителями.
