В этих странах люди считали образование настолько важным, что до преподавания допускались наиболее образованные и одаренные граждане. Правительства этих стран тратили деньги налогоплательщиков на подготовку и зарплаты талантливых учителей, а не на покупку iPad для первоклассников или уменьшение классов. И не уважение к учителям в обществе вело к успешной учебе, как заявляли после посещения Финляндии некоторые американские чиновники от образования, а уважение к учебе в обществе вело к отличному преподаванию. Конечно, люди уважали учителей, их работа сложна и трудоемка, и им нужно было хорошо учиться, чтобы стать учителями.
Одно вело к другому. Хорошо образованные учителя также выбирали более сложный материал и достаточно свободно им владели. А так как они были более серьезными людьми, выполняющими трудную работу, и все это понимали, то они получали большую независимость в работе. Эта независимость была еще одним признаком серьезного подхода. Учителя и директора школ обладали достаточной свободой действий, чтобы делать свою работу профессионально. Они отвечали за результаты, но были независимы в методах.
Дети тоже были свободнее. Эта свобода была важна, и она не была удовольствием. Напряженная работа по определению подразумевала неудачи: ее просто невозможно выполнять безошибочно. Это значило, что подростки ошибались, пока они еще маленькие и могут научиться наверстывать упущенное. Если они не очень старались, то получали низкие оценки. Последствия этого понятны и предсказуемы. Вместо нескольких стандартных тестов дети сдавали очень серьезный экзамен по окончании средней школы, который действительно влиял на их будущее.
В Корее и Финляндии, несмотря на все различия, все – дети, родители и учителя – считали образование серьезной задачей, более важной, чем физкультура или самоутверждение.
Как заметила Ким, предполагалось, что подростки могут сами распоряжаться своим временем, и обычно так и было. Интересно, что это еще одно отличие, замеченное школьниками по обмену. 6 из 10 опрошенных школьников сказали, что американские родители дают детям меньше свободы, чем родители за границей. (Только 1 из 10 сказал, что американские родители дают больше свободы.) Один финский школьник, проведший год в США, пояснил, что разница в следующем:
– В США все сильно контролируют и за всем следят. Ты даже не можешь пойти в туалет без разрешения. Ты должен сдавать все домашние задания, но не должен думать своей головой и сам принимать решения.
Я искала по всему миру указания на то, что в других странах делают правильно, но важные различия не касались расходов, местного управления или учебной программы – все это не имело большого значения. Различия в методах и стандартах были незначительны. Основное отличие было психологическим.
Образовательные сверхдержавы делают ставку на требовательность. Люди, живущие в этих странах, выработали общее мнение о предназначении школы: она существует, чтобы помогать ученикам осваивать сложный учебный материал. Другое тоже было важно, но не настолько.
Ясность цели означала, что все воспринимают школу более серьезно, особенно дети. Самое важное отличие, которое я пока увидела, было в целеустремленности школьников и их родных. Это было заразительно и оказалось важнее, чем я ожидала. Эрик и его подруга Дженни напомнили мне то, о чем я забыла, став взрослой: дети подпитываются друг от друга. Этот цикл обратной связи начинается в детском саду и с каждым годом становится все сильнее, меняя их к лучшему и к худшему. Школы и родители могли повышать целеустремленность школьников посредством разумного, более полноценного тестирования, ведущего к реальным изменениям в жизни подростка. Посредством щедро предоставленной независимости, которая связана с некоторым риском и вознаграждением, и более качественной и сложной учебы, которой руководят самые образованные в мире учителя. Но такая политика порождалась ответственностью. Без нее ничего не получится.
Тогда вопрос, не что делали эти страны, а почему. Почему они выработали единое мнение в отношении серьезного подхода к образованию? В образовательных сверхдержавах каждый ребенок понимает, как важно получить образование. Эти страны в недавнем прошлом пережили историческую неудачу и знают, что такое экзистенциальный кризис. Во многих американских школах, однако, приоритеты были туманны до неразличимости.
В жизни американских школьников и школьной культуре главное спорт, чего никогда не было в большинстве образовательных сверхдержав. Школьники по обмену единогласно высказались по этому вопросу. 9 из 10 опрошенных мной школьников по обмену из разных стран сказали, что дети в США пальму первенства отдают спорту, и 6 из 10 американских школьников по обмену с ними согласны. Исследователи обнаружили, что американский школьник уделяет спорту вдвое больше времени, чем корейский.
Спорт, без сомнения, приносит большую пользу, вырабатывая командные качества и стойкость, уж не говоря о пользе для здоровья. Тем не менее в большинстве средних школ США только малая часть школьников по-настоящему занималась спортом. То есть они не получали физической нагрузки, и уровень ожирения в США также свидетельствует об этом. Но ценные уроки жизни, уроки лидерства и стойкости, к тому же более применимые в реальном мире, дети могли получить и во время упорной учебы. Во многих школах США спорт прививал лидерство и стойкость лишь одной группе детей, одновременно отвлекая всех детей от учебы.
Дело не в том, что спорт не может совмещаться с учебой, а в том, что спорт не имеет отношения к образованию. В таких странах, как Финляндия, разумеется, существовали спортивные команды. Их тренировали родители или спортивные клубы. Вырастая, большинство детей переключало внимание со спорта на учебу или профессиональные знания – в отличие от типичной модели США. Около 10 % одноклассников Ким в Финляндии занимались спортом, но в местных клубах, не связанных со школой. Многие из них бросали спорт в средней школе, чтобы освободить время для подготовки к выпускному экзамену. Когда я спросила учительницу финского языка Ким, знает ли она учителей, одновременно работающих тренерами, она вспомнила только одного.
– У учителей хватает работы, – сказала она, – и я считаю, этого достаточно.
Достаток сделал строгость ненужной – так исторически сложилось в США. Детям не нужно было овладевать сложным материалом, чтобы преуспеть в жизни – во всяком случае до последнего времени. Набирались другие вещи, включая спорт, которые встраивались в систему образования, и директорам требовалось нанимать людей, совмещающих работу учителя с работой тренера (или наоборот). Этот недостойный союз школы и спорта заставлял школьников-спортсменов тратить огромное количество сил и времени на тренировки до и после учебы.
Образовательные сверхдержавы делают ставку на требовательность.
Конечно, в спорте нет ничего плохого. Но он не рассматривался отдельно. Восхваление спорта в сочетании с менее сложным учебным материалом, высоким уровнем детской бедности и более низким уровнем отбора и подготовки учителей ослабляло интерес к учебе у детей США.
Приоритет спорта намекал им на то, что важно – что действительно ведет к высокому положению, – и был мало связан с тем, что происходило в классе.
Это отсутствие стремления к знаниям осложняло работу учителей, размывая всю систему.
Я почувствовала, что хочу совершить путешествие в прошлое. Теперь, зная, каким стали эти страны, я хотела узнать, как они такими стали. Как они пришли к согласию в отношении требовательности? Как Финляндия и Корея сделали то, что Оклахома сделать не смогла?
В XXI столетии Финляндия стала примером для многих. Она достигла равновесия и гуманности, которых недоставало Корее. Но для большинства стран мира, включая США, вопрос стоял так: что сделать в первую очередь, чтобы их догнать?
В середине 1970-х некоторые экономисты и социологи стали замечать, что академические знания – это еще не все. Казалось бы, очевидно, но в стремлении подсчитывать и сравнивать IQ и баллы за чтение эта простая истина легко забылась. В последующие 30 лет все больше и больше исследований доказывало, что предсказать, кто из детей станет процветать в будущем, могут только их когнитивные способности.
И кое-что еще значило для будущего детей так же много, а порой и больше. Этот другой неизвестный фактор больше связан с мировоззрением, чем способностью решить арифметическую задачу. В одном исследовании американских восьмиклассников, к примеру, лучше всего прогнозировал успехи в учебе не IQ детей, а их самодисциплина.
Владение математикой никогда не заставит прийти вовремя на работу, дописать диссертацию или воспользоваться презервативом. Нет, эти навыки больше зависят от мотивации, эмпатии, самоконтроля и упорства. Это основополагающие привычки, качества «рабочей лошадки», иногда обобщаемые словом характер.
