Карен Бийон - Французские дети едят всё

Мы действительно многого добились, я гордилась собой и детьми. Но мне не давала покоя их привычка кусочничать. Дочери за эти месяцы попробовали много нового и даже стали есть некоторые овощи хорошими порциями, но по-прежнему перекусывали. Количество съеденного в перерывах между приемами пищи и за столом было примерно одинаковым (а может быть, даже с перевесом в сторону кусков).

У знакомых французов такой проблемы не было. По правде говоря, я ни разу не видела ни одного французского ребенка, который кусочничал бы между завтраком, обедом и ужином. Французские дети никогда не ели на прогулке. Или в машине. Им никогда бы не пришло в голову рыться в кухонных шкафах или холодильнике. Причем это касалось как детей из нашей маленькой деревни, так и двоюродных братьев и сестер Софи и Клер из Парижа и Лиона.

– Когда же у французских детей перекус? – наконец спросила я у свекрови.

– Какой перекус? Нет никаких перекусов, разумеется, – ответила она. Ее удивленное лицо свидетельствовало о том, что я в очередной раз задала «Тупой Американский Вопрос». Расстроившись, я замолчала. Но ее ответ не давал мне покоя. Никаких перекусов? Серьезно? У нас в Америке любое совместное времяпрепровождение детей и родителей всегда означало перекус. Я собрала информацию на эту тему и выяснила, что Софи и Клер ничем не отличаются от детей в США: в среднем они перекусывают три раза в день (помимо основных приемов пищи). А каждый пятый американский ребенок устраивает себе перекусы шесть раз в день!

Но насчет детей во Франции моя свекровь была права: они не знают, что такое «перекусить». Я поняла это, наблюдая за семьями в нашей деревне. Местные дети ели четыре раза в день по установленному режиму: утром – завтрак, примерно в 12:30 – обед, в 16:30 – полдник, и ужин – от 19:00 до 20:00. Все. Вирджиния подтвердила мои наблюдения и даже прислала мне официальный французский справочник по здоровому питанию, где настоятельно рекомендуют не есть между основными приемами пищи. Впрочем, это никому и не придет в голову. Для большинства родителей и детей во Франции общепринятый режим питания – установившаяся привычка, нечто само собой разумеющееся. Они не борются с собой все время, подавляя в себе желание заглянуть на кухню. Нет, они будто и не догадываются, что можно захотеть есть в другое время, кроме установленного. (А если у кого-то и возникнет такая идея, то на всякий случай реклама вредных продуктов по телевидению сопровождается предупреждением крупными буквами на белом фоне, как на сигаретных пачках: «Не ешьте в перерывах между основными приемами пищи. Это вредно для здоровья».)

Почему детей во Франции так воспитывают? Отчасти потому, что французские дети – это «маленькие взрослые». А взрослые во Франции никогда не едят в промежутках между основными приемами пищи (по крайней мере на виду). Французов нельзя увидеть на улице, жующими кексы и пьющими кофе. Они не держат удобную для перекуса еду в сумочке или кармане. Если кто-то регулярно ест «не в то время», это настолько нетипично, что не пройдет незамеченным.

Помню одну историю со знаменитым французским политиком: еще до того как разразился скандал, связанный с его именем, Доминик Стросс-Кан (экс-глава Международного валютного фонда и бывший министр экономики, финансов и промышленности) вызывал всеобщее неодобрение своим пристрастием к маленьким пирожкам, которые ел когда и где хотел. Услышав об этом от Вероники (которая написала книгу о DSK, как его называют во Франции), я решила никому не рассказывать о некоторых сомнительных эпизодах своего гастрономического прошлого: например, о диете, весь смысл которой был в том, чтобы постоянно что-то жевать (она мне, кстати, нравилась).

И все же я поверить не могла, что французы никогда-никогда не едят в неположенное время.

– А как же все эти знаменитые парижские кафе? – спросила я как-то Веронику по телефону.

– Парижане любят заходить в кафе, когда бродят по городу, – ответила она (используя слово «flâner» – «медленно и бесцельно прогуливаться, любуясь окрестностями»), – но, если присмотреться, едят в кафе (в неположенное время) туристы. А французы обычно заказывают только чашечку эспрессо и больше ничего.

Я была поражена и спросила Вирджинию, может ли она подтвердить это.

– Большинство французов далеко не каждый день позволяет себе есть в неположенное время, около половины из них не делают этого никогда, – ответила та. – Исключения допускают в том случае, если ужин планируется позже обычного – около девяти, тогда мы позволяем себе перекусить в четыре-пять часов вечера.

Даже слова, которыми французы называют эти перекусы, показательны. Вирджиния использовала выражение «en cas» («на всякий случай», то есть речь действительно идет о редком отступлении от обычного распорядка), и слово «grignotage» (от глагола «grignoter» – грызть, глодать). Оба эти слова подразумевают, что перекус – это что-то из ряда вон выходящее, даже предосудительное. По словам Вирджинии, французы вообще узнали, что кто-то таскает куски в неположенное время, всего несколько лет назад, когда исследователи предложили участникам опроса вести пищевой дневник. Новость об «эпидемии кусочничества» вызвала во Франции настоящий скандал: политики и диетологи сокрушались – нация стала хуже питаться! Вирджиния прислала мне статьи из газет, и я долго смеялась, увидев эти «катастрофические» заголовки. Невозможно было даже представить, что сказали бы французы, узнав, что 98% американцев каждый день едят, когда хотят, а почти половина едят еще три раза в дополнение к завтраку, обеду и ужину. К тому же я сомневалась, что под «перекусом» американцы подразумевают то же, что французы (самая популярная еда для перекуса во Франции – фрукты, чай и кофе, затем йогурт и хлеб с маслом).

Так что разгадка того, почему французские дети не кусочничают, очень проста: они повторяют за родителями. Для последних запрет на перекусы имеет массу преимуществ. Сиденья машины и внутренности коляски не замусорены крошками (свежий багет – любимое лакомство моих девочек и самое крошащееся в мире), не залиты липким фруктовым соком (на него прекрасно клеятся крошки). Их сумки не похожи на скатерть-самобранку с кучей калорийных сладостей, из-за которых дети начинают ныть и устраивать истерики, требуя еще и еще (и которыми заляпаны все ключи, расчески и кредитные карточки). В первые несколько недель жизни во Франции я сделала одно открытие, которое меня шокировало: у французских колясок нет подстаканников. Нет их и в автомобилях французского производства (по крайней мере в традиционной комплектации). И этим все сказано! Они здесь просто никому не нужны.

Это означает, что относительно перекусов в неположенное время во Франции существует множество неписаных правил. В школе детям никогда не предлагают перекусить – исключение составляют лишь трех– и четырехлетние малыши, да и то не во всех дошкольных учреждениях (хотя общественность активно выступает за полный запрет этой сомнительной практики). Никто из родителей во Франции никогда не планирует, что их дети смогут поесть где-либо, кроме дома, за исключением детских дней рождения, которые всегда устраивают во время традиционного полдника. Если ребенку предложить еду в неположенное время, можно попасть впросак. На днях в гостях у свекрови я убедилась в этом на своем опыте. Мы задержались, в шесть вечера я спешила уйти, но в дверях предложила Софи перекусить – я знала, что она ужасно проголодалась (да и я тоже, если честно).

– Но скоро ужин, – заметила Жанин, – ты испортишь ей аппетит! – и на моих глазах отобрала у тут же заплакавшей Софи печенье. – Нет, Софи, придется подождать ужина.

Поджав губы, я кивнула и потащила Софи в машину.

– Вы правы, – согласилась я, – придется подождать!

Но как только мы отъехали подальше, тут же сунула Софи на заднее сиденье багет.

– Ешь, сколько хочешь! – разрешила я, радуясь, что иду наперекор свекрови.

И этот случай не был единственным. С тех пор как мы переехали, привычка постоянно что-то жевать стала в нашей семье камнем преткновения. Это была американская, а не французская привычка. В младенчестве я кормила дочерей по первому требованию, и они выросли очень нетерпеливыми. В первую очередь это относилось к еде. Они получали еду в любое время, стоило только попросить. У меня были запасы еды повсюду: в машине, в коляске, в сумочке, в пакете с подгузниками.

Я считала, что это нормально, большинство наших знакомых поступало так же. В Ванкувере все знакомые дети постоянно жевали. Они грызли что-нибудь в школе и после школы, во время внеклассных занятий, спортивных тренировок, прогулок, почти на каждом мероприятии, которое продолжалось дольше пятнадцати минут. Дети ели в колясках и автокреслах. Стоило повернуть ключ в зажигании, как дети, словно собаки Павлова, начинали клянчить: «Хочу есть!» Традиция перекусывать на ходу была так распространена – и так обычна для родителей в Канаде и США, – что я воспринимала ее как должное. Куда бы мы ни шли, я брала с собой еду. Или ее приносили члены особо активного отряда матерей, любившие печь гораздо больше, чем я. Поэтому я не считала, что наша семья делает что-то не так. И не хотела менять наши привычки. «Желудок у ребенка маленький, – думала я. – Детям нужно есть часто, каждые два-три часа, иначе они слишком проголодаются».