Из приведенных ссылок должно следовать, что о данных фактах В. В. Похлебкину стало известно из произведений Успенского, Карамзина и Чулкова.
Вот что пишет Успенский: «Весьма вероятно, что вскоре по изобретении искусства курить горячее вино, посредством Генуэзцов, владевших тогда приморскими местами ныняшняго Таврическаго полуострова, сделалось оно известным и в Южной России; но когда именно с достоверностию утвердить не можно. Сочинитель Истории о Таврии относительно сего весьма правдоподобно полагает, что в нынешней России появилось оно около 1398 года по Р. Хр. таким образом: „Генуэзцы, жившие в Таврии, избегая насилия Кипчакскаго войска и удаляяся в Украйну, в коей царствовал тогда Витольд, ввели пагубное искусство винокурения, что сделалось източником невоздержания и беспорядков. Немедленно напиток стал общим“» [15].
Не рассматривая эту довольно спорную цитату по существу, взглянем на нее с точки зрения пригодности для вышеприведенного утверждения В. В. Похлебкина. И мы видим, что Успенский не дает ни малейшего основания применять причастие «известно», так как он всего лишь «полагает», хотя и использует выражение «правдоподобно». А все остальное (Литва, царский двор, 1386 г., излишняя крепость) у Успенского просто-напросто отсутствует. Может быть, идею связки «Литва – генуэзцы» В. В. Похлебкин позаимствовал у А. В. Терещенко, автора книги «Быт русского народа», изданной в 1848 г. Говоря о времени знакомства России с водкой, А. В. Терещенко пишет: «Правдоподобнее полагать можно, что водка появилась у нас не ранее 1398 года: тогда уже генуэзцы доставляли водку в Литву и ознакомили нас с пагубным напитком» [16]. При этом автор также ссылается на Успенского, прикрывая свои фантазии по поводу Литвы его авторитетом.
Обратимся теперь к Карамзину, ссылка на которого должна подтвердить факт показа генуэзцами Василию II аквавиты в 1429 г.: «Несмотря на сии неприятельские действия Витовта в северо-западной России он жил мирно с юным внуком своим, Великим князем[5]; обязал его даже клятвою не вступаться ни в Новгородския, ни в Псковския дела, и в 1430 году дружески пригласил к себе в гости. С Василием отправился в Литву и митрополит Фотий. В Троках нашли они седаго осьмидесятилетняго Витовта, окруженнаго сонмом Вельмож Литовских. Скоро съехались к нему многие гости знаменитые: князья Борис Тверский, Рязанский, Одоевские, Мазовские, Хан Перекопский, изгнанный Господарь Волошский Илья, Послы Императора Греческаго, Великий Магистр Прусский, Ланд-маршал Ливонский со своими сановниками, и Король Ягайло. Летописцы говорят, что сей торжественный съезд Венценосцев и Князей представлял зрелище редкое; что гости старались удивить хозяина великолепием своих одежд и многочисленностью слуг, а хозяин удивлял гостей пирами роскошными, каких не бывало в Европе, и для коих ежедневно из погребов Княжеских отпускалось 700 бочек меду, кроме вина, Романии, пива, – а на кухню привозили 700 быков и яловиц, 1400 баранов, 100 зубров, столько же лосей и кабанов. Праздновали около семи недель, в Троках и в Вильне» [17].
Это все, что написал Карамзин про Трокайский съезд (В. В. Похлебкин пишет Тракайский съезд, но г. Троки получил новое название Тракай только в 1940 г.). Как видим, никаких генуэзцев, никаких показов аквавиты, никаких коньяков и лекарств там нет.
Осталось рассмотреть ссылку на Чулкова. Цитата, приведенная В. В. Похлебкиным из его книги, почти верна: «Чтож принадлежит до винокурения, то оное около четвертагонадесять столетия перенесено к нам из Италии, вопервых в Украйну, то есть в малую Россию от Генуэзцев, народа Италианскаго, при Черном море немалое время обитавшаго» [18]. Для В. В. Похлебкина в данном тексте важна уверенность автора в роли генуэзцев в возникновении русского винокурения. Но в другой книге, изданной двумя годами ранее, Чулков писал об этом совсем не категорично, а предположительно: «Чтож до давности сих заводов (винокуренных. – БР) касается, то вопервых надлежит знать, что делание хлебных и прочих водок через ферментацию (как то и наше горячее вино делается), хотя давно и яко бы в Аравии изобретено, но в Европе зачато не прежде, как в 14 столетии по рождестве Христове, следственно от сего времени[6] около трех сот, а и много что четыреста лет, и будто сперва известно учинилось в Италии чрез Арнольда Вилланову и Раймунда Люлия и употреблялось вначале, как лекарство, каплями. И так вероятно, что сие искусство из Италии перенесено к нам вопервых в Украйну, то есть в Малую Россию, от Генуесцов, народа Италианскаго, в Азове и при Черном море немалое время обитавшаго; а потом время от времени умножаясь, и по всей России распространилось, к чему без сомнения довольство всяких жит, а напротив того неимение виноградных напитков немалую причину подало. И хотя точно узнать не можно, как давно у нас оные заводы, однако, смотря на выданные о кормчествах уставы, должно думать, что они хотя не в таком множестве, как ныне, однако пред сим за полтораста, или около двух сот лет уже были» [19]. И, кроме того, Чулков, так же как и Успенский, не приводит ни одного документа в поддержку своей версии.
Исходя из ссылки на Успенского, «логично» было бы указать в качестве даты «первого посольства» 1398 год. Но В. В. Похлебкин позаимствовал у Успенского только мысль о роли генуэзцев в алкогольном просвещении россиян, а дальнейшее – лишь его предположения. Не имея исторического подтверждения, он решил «пригласить» генуэзцев на церемонию принятия католичества великим князем литовским Ягайло и его двоюродным братом Витовтом и провозглашения Ягайло королем, состоявшуюся именно в 1386 г. И при этом проложил их маршрут в Литву с непременным заездом в Москву. Что касается «второго посольства», то В. В. Похлебкин решил привязать его к Трокайскому съезду, который состоялся в 1430 г. И, учитывая скорость передвижения в те времена и то, что генуэзцы якобы удостоились аудиенции великого князя по дороге в Трокай, В. В. Похлебкин мог на всякий случай перенести дату их визита в Москву на 1429 год. Но Карамзин ссылается на письма Витовта, хранившиеся в Кенигсбергском архиве, из которых следует, что Василий II в Трокай прибыл около 8 августа 1430 г. [20]. Даже если генуэзцы по пути в Трокай прибыли в Москву в самом конце 1429 г., получается, что затем на путь в Литву они потратили порядка восьми месяцев, что даже по меркам того неторопливого времени является совершенно избыточно продолжительным. Или В. В. Похлебкин не был осведомлен о реальных сроках проведения Трокайского съезда, либо руководствовался какими-то иными, известными только ему соображениями, закладывая первый кирпич в основание выстроенной им мифологии.
Есть еще одна фраза в высказывании В. В. Похлебкина о Трокайском съезде, которая говорит о недостаточной компетентности в изучаемом вопросе. Напомним: «Скорее всего, и в этом случае аквавита (а может быть, уже и коньяк?!) была воспринята только как лекарство». Напомним, что речь идет о 1430 годе. До появления слова «коньяк» применительно к алкогольному напитку остается без малого 300 лет. Во Франции с самого начала крепкие алкогольные напитки, получаемые перегонкой из винограда, назывались о де ви (eau de vie). Впервые слово «коньяк» начинает употребляться в связке с названием напитка только в начале XVIII века. Об этом говорит в своей книге, изданной в 1935 г., Роберт Деламан, создатель коньячного дома Delmain. «К началу XVII века превосходное качество о де ви из этой местности было широко признано, и его начали упоминать как eau de vie de Cognac (вода жизни из Коньяка). Криминальный лейтенант Герве из Ангулема (Gervaias, leutenant criminel au Presidial d’Angouleme) пишет в 1726 году: „О де ви из Коньяка считается лучшей в мире. Под таким названием известна вся о де ви, производимая в разных кантонах Angoumois“» [21].
Таким образом, на основании имевшегося в распоряжении В. В. Похлебкина материала можно было бы с известной долей осторожности предположить, что знакомство с продуктами и технологией винокурения могло произойти с помощью генуэзцев, обязательно при этом подчеркнув полное отсутствие подтверждающих это предположение первоисточников.
Вместо этого мы получили в чистом виде плод фантазии В. В. Похлебкина, превратившийся со временем в устойчивую легенду.
2. Начало винокурения в России
Легенда № 2. В качестве начального периода производства водки (иногда пишут «начала винокурения») чаще всего указываются 1448–1478 гг.
Авторство этой легенды, без сомнения, принадлежит лично В. В. Похлебкину. Вот что он пишет: «Таким образом, после всех этих уточнений, можно считать, что русское винокурение и производство водки возникли между 1448 и 1478 годом. … То, что к 1478 году производство хлебного вина не только было развито, но и сам продукт приобрел к этому времени уже известный определенный стандартный вид и обладал определенным уровнем качества, установлено на том основании, что на него была введена казенная монополия…» [22]. Красной нитью по всей его книге проходит непоколебимое убеждение автора, что винокурение с момента возникновения тут же превращается в предмет государственной монополии и, наоборот, если появляется государственная монополия на спиртные напитки – значит, появилось и винокурение. Это в корне ошибочное мнение подробно разобрано в моей книге «Правда и ложь о русской водке» [23], а сейчас мы попытаемся найти логику в закладке краеугольного камня в основание утверждения о введении к 1478 г. государственной монополии.
