Мы же, взрослые люди, к этой стороне жизни часто относимся без должного внимания, порой просто пренебрегая ею. Сколько мужчин и женщин соединяют свою жизнь с кем-то, чей запах на самом деле им неприятен, а прикосновение к коже не доставляет удовольствия! И наоборот, встречаются пары, глядя на которые трудно понять, что же объединило столь разных людей, однако сразу видно, что им очень хорошо вдвоем, рядом друг с другом. Быть может, они как раз откликнулись на этот глубинный сигнал, почувствовав, как что-то в их теле (кортизол?) реагирует на физическое присутствие именно этого человека.
Вот он, еще один вид энергии, неисчерпаемый и доступный каждому источник, — все мы можем научиться его использовать или предоставлять другим перед любым экзаменом, испытанием, в случае жизненных неурядиц. Или же просто так, без повода, как мы тянемся к солнцу или как дышим. Чтобы через теплоту руки почувствовать ласковое прикосновение жизни.
Рипли написала мне щемящее письмо. «Диагноз „рак груди“ в октябре 2005 года: шок. Завершение лечения полтора года спустя, от подробностей я вас избавлю… В настоящее время все должно быть в порядке, да и выгляжу я хорошо! На самом деле я живу в непрерывном страхе рецидива… я не живу, я выживаю. Я медсестра-анестезист, и каждый день я вижу пациентов, у которых болезнь вернулась. Я завидую вашей энергии. У меня она отсутствует, а ведь раньше, уверяю вас, она была. Больше всего меня подавляет разрыв между тем, что видно глазу, и тем, что на душе. И я нахожу, что время в этом отношении ничего не меняет».
Что же произошло? Почему, несмотря на успешное лечение, одной лишь памяти о болезни хватает, чтобы лишить нас жизненной энергии?
Часто это признак того, что мы переживали свою болезнь, как психологическую травму. Как будто бы это было, например, вооруженное нападение или изнасилование — любая ужасная ситуация бессилия, оставляющая свои отметины в нашем эмоциональном мозгу. Воспоминания от этого остаются настолько живые, что окрашивают собой — как фильтр перед глазами — все, что с нами происходит, даже спустя долгое время после происшедшего. Испытав это бессилие в самой глубине своего существа, мы можем так и остаться с ощущением, что ничего хорошего от жизни ждать не приходится, что в этой жизни нам больше нет места. И именно это крадет у нас нашу энергию, нашу открытость другим людям и будущему.
Что еще опаснее: бессилие и отчаяние, если они затягиваются надолго, — это такие эмоциональные состояния, которые больше всего ослабляют естественную защиту организма от болезней. Замечательное американское исследование, выполненное в университете Беркли в Калифорнии, позволило предсказать риск будущих болезней в зависимости от ответов на два очень простых вопроса: «Есть ли у вас ощущение, что для вас невозможно достичь тех целей, которые вы перед собой ставите? Есть ли у вас ощущение, что ваше будущее безнадежно и вам трудно поверить в возможность перемен к лучшему для себя?» Те, кто отвечал на эти вопросы «да», втрое больше рисковали в течение ближайших шести лет заболеть раком и вчетверо больше — сердечно-сосудистым заболеванием (инфаркт, инсульт и др.). А ведь эта безнадежность чаще всего иллюзорна. Она вызвана прошлыми неудачами (в учебе, любви, профессиональной деятельности и т. д.), которые мы так и не сумели преодолеть, и взглядами других людей (иногда, к сожалению, наших собственных врачей), которые не верят, что мы способны изменить течение своей жизни.
Девять лет назад у меня самого случился рецидив рака, и вот что помогло мне выбраться из первоначального ужасного ощущения бессилия. Во-первых, то, что я к тому времени излечил свои прошлые травмы (благодаря терапии ДПДГ), а еще то, что мне было известно, чем можно дополнить обычное лечение. Все, что помогает нам, столкнувшимся с раком, хоть немного вернуть контроль над своим телом и эмоциями, понемногу освобождает нас от отчаяния и одновременно придает нам сил сопротивляться болезни и направить свой порыв в сторону жизни.
Февраль 2009
Смысл в том, чтобы отдавать
Мы с Линой и Джеком обедаем в ресторанчике рядом с их лабораториями в Массачусетском технологическом институте, и они рассказывают мне о своих блестящих научных успехах. Почему-то при этом они слегка опускают глаза. Странно, я никогда их такими не видел, за годы нашего знакомства (сейчас им уже немного за пятьдесят, но они все такие же красивые и подтянутые) я привык встречать их открытый сияющий взор, столь характерный для преуспевающих американцев. Но тут двое моих друзей, оба без пяти минут нобелевские лауреаты, признаются, что в них больше нет того былого душевного огня. «Видишь ли, в какой-то момент начинаешь понимать, что мир не изменится, если ты опубликуешь еще одну научную статью, и что премии и почести, оказанные тебе на международных конгрессах, — это все пустое. Твоей душе это ничего не дает. Мы поздновато это поняли, но теперь мы больше заняты поиском нового смысла для своей жизни».
И все же к одной из обязанностей, лежащих на них как на руководителях лабораторий, они относятся по-прежнему с трепетом: «Обучать молодых сотрудников тому, что мы уже умеем, воспитывать в них научную отвагу и скрупулезность, помогать их карьере… Это такая радость! Может быть, этому теперь и стоит себя посвятить?» Такие слова меня не удивляют. Один из моих преподавателей по психотерапии говорил, что наибольшую радость от работы получают люди тех профессий, что предполагают непосредственную помощь кому-то: пожарные, психологи, врачи, социальные работники…
Я и сам в какой-то момент ушел из лаборатории, чтобы посвятить себя целиком работе в диспансерах и сотрудничеству с «Врачами без границ». Мне хотелось быть ближе к живым существам, к людям, а не проводить дни в исследовательском центре в окружении оборудования.
Буддийский монах и философ Матье Рикар любит повторять, что есть лишь один способ обрести устойчивое ощущение благополучия: он состоит не в том, чтобы делать что-то для своего удовольствия, а в том, чтобы доставлять радость другим. Разве не в нашей власти каждый день уделять другим больше внимания, чем себе, пусть даже из «эгоистической» цели стать счастливее?
Канадская исследовательница Элизабет Данн провела эксперимент со студентами: она разделила их на две группы и выдала каждому денег. Студенты из первой группы должны были потратить их на себя. Вторые должны были сделать кому-нибудь подарок или внести пожертвование в благотворительный фонд[132]. Выяснилось, что те, кто купил себе одежду или, к примеру, плеер, испытали минутное удовольствие, но скоро от него не осталось и следа. Те же, кто доставил удовольствие другому, еще долго сияли от радости.
Французский иезуитский миссионер отец Сейрак написал книгу «Все, что мы не отдали, пропало»[133]. Не знаю, дойду ли я до такого максимализма, но в одном я точно убежден: когда случается очередной приступ хандры, лучше присесть и подумать о ком-то из близких, для кого мы могли бы что-то сделать, вместо того чтобы развеивать тоску с помощью шопинга или заедать ее мороженым. И если бы мы все приняли такой альтруистический способ получения удовольствия за образец, этот непростой период кризиса стал бы чуть-чуть светлее.
Мы сохраним здоровье лишь на здоровой планете
Наша планета в беде, и, значит, мы тоже. В конце 1970-х годов в Калифорнии открылся Центр содействия людям, страдающим онкологическими заболеваниями, его основал мой друг Майкл Лернер. Там разъясняют основы правильного питания, преподают йогу, помогают пациентам глубже осознать ценность их собственной жизни, чтобы научить их лучше заботиться о ней. Начиная с 1990-х годов возраст обращающихся в этот центр стал заметно снижаться. По мнению Майкла, такой наплыв молодых пациентов объясняется только одним — загрязнением окружающей среды. «Нельзя оставаться здоровым, живя на больной планете», — констатирует он.
Есть множество подтверждений тому, что самочувствие Земли и здоровье каждого из нас тесно связаны. Что самое существенное мы можем совершить, чтобы максимально способствовать восстановлению экологического равновесия на нашей планете? Реже садиться за руль, экономить воду, питаться биологически чистыми продуктами или сортировать мусор? Поразительно, но самое полезное, что мы можем сделать для Земли, одновременно благотворно повлияет и на наше собственное здоровье: нужно просто сократить потребление мяса!
Вдумаемся в эти цифры: тридцать процентов пахотных земель засеиваются кукурузой и соей, для того чтобы прокормить скот, и это одна из главных причин исчезновения лесов на нашей планете. Химические удобрения и пестициды, используемые при этом, загрязняют почву и реки. Метан, который выпускают коровы в результате плохого усвоения кукурузы, влияет на потепление климата сильнее, чем вся мировая транспортная индустрия. В газете The New York Times недавно были опубликованы результаты подсчетов, согласно которым сокращение американцами потребления мяса на двадцать процентов равносильно замене всех автомобилей на континенте на гибридные модели[134].
